Валерий Брюсов - Сочинения

1915

Все краски радуги

Все краски радуги – небесные цвета,Все трепеты весны – земная красота,Все чары помыслов – познанье и мечта, —

Вас, пламенно дрожа, я восприемлю снова,Чтоб выразить ваш блеск, ищу упорно слова,Вас прославлять и чтить душа всегда готова!

Земля! поэт – твой раб! земля! он – твой король!Пади к его ногам! пасть пред тобой позволь!Твой каждый образ – свят! пою восторг и боль!

Пусть радость высшая пройдет горнило муки,Пусть через вопль и стон в аккорд сольются звуки,Пусть миг свидания венчает дни разлуки!

Всe краски радуги – небесные цвета,Все образы весны – земная красота,Все чары помыслов – всё, всё прославь, Мечта!

1915

* * *

Волны волос упадали,Щечки пылали огнем.С отзвуком нежной печалиРечи любовью звучали,Нега сквозила во всем.

Солнце, с весенней улыбкой,Воды теченья зажгло,Мы над поверхностью зыбкой,В лодочке утлой и зыбкой,Медлили, бросив весло.

Милые детские грезы,Вы не обманете вновь!И тростники, и стрекозы,Первые, сладкие слезы,Первая в жизни любовь!

<1891–1915>

<Из Венка сонетов>

1

В моей душе, как в глубях океана,Живой прибой зачатий и смертей, —Стихийный вихрь неистовых страстей;И им просторы водяные пьяны.

Здесь утро мира расцветало рано,Земля здесь первых родила детей,Отсюда сеть извилистых путейКо всем, кто дышит под лучом Титана.

Прародина живого! Как во сне,Скользят в твоей безмерной глубинеВиденья тех явлений, что погасли;

Там, под твоим торжественным стеклом,Еще жива, как в целом сонме Библий,Несчетность жизней, прожитых в былом.

15

В моей душе, как в глубях океана,Несчетность жизней, прожитых в былом:Я был полип, и грезил я теплом;Как ящер, крылья ширил средь тумана;

Меня с Ассуром знала Cordiana;С халдеем звездам я воспел псалом;Шел с гиксами я в Фивы напролом;Гнал диких даков под значком Траяна;

Крест на плече, я шел в Иерусалим;Как магу, Дьявол мне грозил сквозь дым;Мара судил мне плаху гильотины;

И с Пушкиным я говорил как друг;Но внятны мне звонки трамваев вкруг,Как много всех, и все же я – единый!

<1915>

«С волнением касаюсь я пера…»

I

С волнением касаюсь я пера,И сердце горестным раздумьем сжато.Больших поэм давно прошла пора(Как Лермонтов нам указал когда-то).Но я люблю их нынче, как вчера!Бессмертная, мне помоги, Эрато,Мой скромный дар прияв, благословиРассказ в стихах о жизни и любви.

II

Я пережил дни искушений тайных,И все равно мне, будет ли мой стихВ десятках или сотнях рук случайных…Сам для себя люблю в стихах своихСтеченье рифм, порой необычайных,Я для себя пишу – не для других.Читатели найдутся – сердце радо;Никто не примет песни – и не надо!

III

Гремит война. Газетные столбцыНам говорят о взятых пулеметах;На поле брани падают бойцы.И каждый о своих родных в заботах,Меж тем подводят в книгах мудрецыИтоги бойни роковой на счетах…Теперь ли время Музу призывать?– Теперь, как и всегда! Шумела рать

IV

Аргивян на брегах, у древней Трои;Прошли герои, но живет Омир!И нашей жизни твердые устоиПадут во прах, вновь изменится мир,Не встанут, может быть, сверкая, строи,Но будет вечно звучен ропот лир,Поэзия над славой и над тленьемОстанется сияющим виденьем…

<1915>

«Пришли рассеяния годы…»

Тот в гробе спит, тот дальний сиротеет.

Пришли рассеяния годы,Нам круг друзей не съединить:Один уже сошел под своды,Которых нам не сокрушить;Тот роком самовластным брошенВ изгнанье, на чужой гранит;Тот в цвете дум болезнью скошен,Не жив, не умер, – словно спит;Тот бродит по далеким странам,Тоской гоним, всегда один,От нас отрезан, как туманом,Чредой изменчивых картин;Еще иные – в поле ратном,В окопах, под дождем свинца;Согласно при луче закатномУ нас забьются ли сердца?Как знать? Но будь еще помянутОдин: он факел снов задул;Не нами тайный враг обманут,Нас друг неверный обманул.Быть может, прежним идеаламОстался верен только я:Доныне не была причаломОскорблена ладья моя;Но, жизни бурями испытан,Таю глубины грез моих,И ядом горечи напитан,Нередко, мой вечерний стих.

29 июля. 1916

Верные лире

Мстит лабиринт…

К нам не была ль судьба скупа,Нам не дары ль бросала щедро?Пусть нашей жизни темная тропаНе раз вела в глухие недра.

Пред нами был – весь ясный мир,Мы шли сквозь грозныеВверяя струнам вещих лирМечты, и души, и желанья.

Порой вступали в мглу пещер,Где слышен грозный рев чудовищ,Но к свету вновь, закляв химер,Входили с грудами сокровищ.

И снова шли в цветах, в лучах,Под щебет птиц, под рокот моря,И нам был чужд пред долей страх,Мы были рады мигам горя.

Но вновь во глубь тропа сошла,Под черноту подземных сводов;Кругом везде – слепая мгла,Вой чудищ, призраки уродов.

Глядим назад, – но входа нет,Вперед, – но выхода не видно.Нам повстречать ли снова свет,Луной дышать ли серповидной?

Вверх или вниз, но путь идет,Он с каждым шагом – безысходной…Но все равно! вперед, вперед,Поем и в недрах преисподней!

1916

Лев и свинья

Басня по Ф. Достоевскому

Однажды ЛевСвинью обидел,Да так, что целый лес ее позор увидел.Придя в великий гнев,Свинья донельзя расхрабрилась(Известно, что и гнев порой мутит, как хмель),За оскорбление отметить решиласьИ вызвала владыку на дуэль.Однако, возвратясь к родным пенатам,Задумалась СвиньяИ, страха не тая,Расхрюкалась пред умным братом:«Ах, братец, вот – попала я в беду!Ты знаешь Льва суровый норов!Уж лучше я куда-нибудь уйду!»Но Боров(Он был писатель, с едкостью пера)В ответ ей: «Погоди, сестра!К чему бежать так прямо?Поблизости помойная есть яма:Получше вываляйся в ней,А после выходи на бой с царем зверей».Свинья послушалась совета.Помоями вонючими кругомВся облепилась до рассветаИ так предстала пред врагом.Свидетелями беспримерной браниБыл полон лес и ближний дол.И вот явился Лев, как обещал заране, —Пришел, понюхал и ушел…И долго после свиньи все вопили:«Лев струсил! мы-де победили!»

Так иногда завзятый полемистК газетному нас требует барьеру,Но трудно Льва не следовать примеру,Когда противник наш уж чересчур нечист!

<1916>

* * *

Иногда хорошо и отрадноЗнать, что сжали четыре стеныЖизнь твою, с ее пылкостью жадной,И твои, слишком буйные, сны.

За окном – тот же город стозвонный, —Спешный бег неумолчных авто,Но к тебе, в твой покой потаенный,Не проникнет бесцельно никто.

Как утес, весь и в пене и в шуме,Неподвижен, и строг, и высок, —Ты, в приюте свободных раздумий,В самой ярости толп, – одинок.

Светы полдня, полночные тени,Ряд мечтами обвитых часов…И скользят вереницы видений,Лики бывших и жданных годов.

Это – памяти путь беспредельный,Это – встреча всех тех, кто ушли,Это – бред беспечально-бесцельныйО палящем восторге земли.

И спокойных раздумий зарницыОзаряют крутящийся сон;Совесть судит; заплаканы лица;Знаю: кто-то без слов осужден.

Кто-то… Может быть, я… Ну так что же!Это час пересмотра годин.Как тебе благодарен я, боже,Что на время – в тюрьме и один!

1916

Лечебница доктора Постникова

Молитва

Отче! полмира объемлешь ты тенью,Звезды ведешь и луну в небесах,Даруй покой моему утомленью,Дай успокоиться в сладостных снах.

Се – отрекаюсь от помыслов злобных,Се – осуждаю все, в чем погрешил.Дай мне во снах, тихой смерти подобных,Ведать покой безмятежный могил.

Злое видение ложа да минет,Да не предстанет мне облик в крови.В час же, когда светы первые кинетСолнце Твое, – Ты меня оживи!

1916

* * *

В круженьи жизни многошумной,В водовороте наших дел,Я – ваш! и этот мир безумный —Мной вольно избранный удел.Люблю призывы телефонов,Истлевшей проволоки блеск,И над рекой гудков и звоновПропеллера внезапный треск;Люблю я ослепленье сценыИ ресторанный пьяный свет,Все эти вспышки, эти сменыПобедно наступивших лет…Люблю… Но что же сердце ранит,Когда я вижу чаши роз,Когда мечту, как сон, туманитНад речкой свежий сенокос?Зачем душа томленьем сжатаЗдесь на отлогом берегу,Когда вдали сереет хатаИ стадо бродит на лугу?Зачем так сладко в темной роще,Где ландыш мраморный расцвел,Где мыслям легче, думам проще,Едва под сень ее вошел?Кляните! прошлое мне мило,Природа родины – близка…Пусть скоро скажут: «Это было!» —Люблю отшедшие века!Гряди, что будет! ВодопадомБылую жизнь нещадно смой!С неведомым пойду я рядом,Но прошлый мир – он мой! он мой!

1916