Чтоб человек не вымер на земле… - Сергей Владимирович Киреев
А тот вокруг поглядывал недобро
И на Толяна цыкал и шипел:
«Поймай его за шкирку, этот образ,
Иначе будет жалок твой удел!
Иначе в пять секунд тебя расколят,
Как только ты там скажешь пару слов,
А после прикопают в чистом поле,
И всё, мой друг любезный, будь здоров!
Да, ты не первый, с кем я занимаюсь.
Пока передо мною чистый лист,
И всякое бывало, я признаюсь,
Уж ты прости!» — сказал ему артист.
Он полон был то жалостью, то злостью,
Что у ментов хреново всё с башкой,
И даже в грудь Толяну тыкал тростью:
«Забудь уже! Не мент ты никакой!
Ты спекулянт, фарца, столичный фраер,
Ты беспринципен, жаден и хитёр,
И сам же удивлён, с судьбой играя,
Что на свободе ходишь до сих пор!
Ты мать продашь родную! — он долдонил, –
Бездельник! Гад! Барыга! Паразит!»
И как бы это всё одном флаконе
Толян обязан был изобразить.
Артист кричал, как резаный: «Не верю!
Вот если б Станиславский вдруг ожил
И к нам сюда вошёл, сквозь эти двери,
Он точно бы тебя сейчас прибил!»
Вот так его терзали две недели,
И, как ни странно, корм пошёл в коня,
Когда ему из шёлка шарф надели,
Он не узнал ни Витьку, ни меня,
Мол, что за шелупонь тут под ногами
Мотается в дешёвых пиджачках!
Он в образе уже был, а не с нами,
Витал себе в каких-то облаках.
И, хоть начальство чётко понимало,
Что наш Толян на правильном пути,
Артист им объявил, что это мало,
Что надо лоск последний навести.
Весёлое, я помню, было лето,
Толян с унылой мордой набекрень
Уроки брать в театре Моссовета
На Маяковку ездил каждый день.
Про морду набекрень понять несложно,
Наш друг уже реально охренел.
Пора идти на дело. Сколько можно?
Как ни крути, он многое умел!
На подставного ряженого лоха
Уже совсем и не был он похож,
Его там наблатыкали неплохо,
Он был по-настоящему хорош.
Там увильнуть никто и не пытался, –
Тот самый бесноватый генерал
За нас, где надо, полностью вписался
И эти курсы организовал.
И со словами: «Клювом там не щёлкай!
А, если что, Господь тебя спаси!»
Толяна напоследок втихомолку
Гримировали лучшие спецы.
Ну вот и час настал. Пора на дело.
Высотка. Холл в подъезде. Чистый пол.
И три звонка условных прозвенело,
Когда он кнопку нужную нашёл.
Толян в душе романтик, тихий лирик,
Но в нём торгаш проснулся, верь, не верь,
Когда ему со скрипом отворили
Ничем не примечательную дверь.
И он вошёл, вальяжно этак глянул, –
«Ну что, привет серьёзным господам!» –
Кивнула ободряюще Толяну
Довольно симпатичная мадам.
Через карман запас казённых денег
Толян сердечной мышцей ощущал,
И на плите серебряный кофейник
Котёнком перепуганным урчал.
И рядом с поллитровкою «Имбирной»,
В единую сливаясь полосу,
Стаканы на столе по стойке «смирно»
Стояли, как солдаты на плацу.
«Коньяк? Лимон? Конфеты?» «Да, пожалуй!» –
Толян простой и верный выбрал путь,
Он рявкнул так, что люстра задрожала:
«Устал с дороги! Можно и махнуть!»
А после подбоченился и даже
Сощурил левый глаз, как при стрельбе,
Сообразуясь с пунктом инструктажа,
Что надо быть уверенным в себе.
«Ух ты, какой вы прямо энергичный! –
Мадам сказала, — можно наливать?»
«Ну да. По сто. И мне и вам — «Пшеничной»,
Но только чтобы, чур, не сачковать!»
Поскольку сам он чёткий и конкретный,
Но к жёсткой пьянке всё же не привык,
Толян себе засунул незаметно
Волшебную таблетку под язык.
Попав в чужое царство-королевство,
Готовым будь к невидимой борьбе.
Ему таблетку эту в виде шефства
В районном нашем дали КГБ.
Там были в курсе нашей разработки
И даже ценный дали нам совет
По этой знойной ветреной красотке,
Что тормозов там не было и нет.
Уж если глаз когда она положит
На мужика, то всё — мужик пропал!
Вот здесь как раз таблетка и поможет
Нагрев души понизить и накал –
Чтоб в них не утонуть, как в майском ливне,
Когда тебе пришла уже хана –
Чем человек пьяней, тем он активней!
Поэтому таблетка и нужна.
Госбезопасность к этой красотуле
Давно уж проявила интерес,
Когда у нас в районе грабанули
Сотрудника ЦК КПСС.
И генерал-полковник в кабинете
Его кошмарил целых три часа,
Он там давно у них был на примете
За всякие по жизни чудеса.
«Ты нам собственноручно в протоколах
Подробно шаг за шагом опиши
Про эти камни — где ты приобрёл их
И на какие, собственно, шиши?»
Его, как чужеродного агента,
В «Лефортово» держали до суда,
Его потом с какого-то момента
Никто уже не видел никогда.
Списали подчистую, словно мебель,
Которую зловещий жук сожрал,
При этом он агентом даже не был,
А просто не по чину воровал.
Да, есть о чём задуматься, ребята:
Какой бы ни манил нас пьедестал,
Но наступает точка невозврата,
Когда ты сил своих не рассчитал.
Вот так, друзья, красивый ценный камень –
Не очень-то и лёгкая стезя.
Красотка наша — девушка с корнями,
Её недооценивать нельзя.
Партийный блок окучив для начала,
Она нашла призвание своё,
Она им бриллианты поставляла,
Весь сбыт происходил через неё.
Я для того отвлёкся, мой читатель,
Чтоб ты предельно чётко понимал,
Что у районной местной нашей знати
Она была бесспорный идеал,
Она всю правду резала в глаза им,
Как неподкупный честный консультант,
А то, бывает, как мы полагаем? –
Чего сверкает — то и бриллиант!
Но это же неверно. Есть нюансы.
Красотка очень чётко знала их
И классно исполняла реверансы
Для всех — и для своих, и для чужих.
Ну, а на кухне было всё по плану:
Глаза ласкала всяческая снедь –
Икра, соленья, шпроты. И Толяну
Таблетка помогала не пьянеть.
«А как вас звать?» «А звать меня Дианой!»
«Такое имя многим невдомёк,
На нём налёт какой-то иностранный,
В нём, как хрусталь, звенит высокий слог!»
«Ну, это, типа, вроде ореола,
Что в Лондоне ровесница моя,
Наследница английского престола,
Такая же красивая, как я!»
«Да нет, вы лучше, ей на эту планку
Уместно только издали смотреть!» –
Толян завёл привычную шарманку,
Мудрёную раскидывая сеть.
«Не то чтобы «ля-ля» там, трали-вали,
Нет, никакие это
