Born in a morning hall - Александра Кузьменко
Не света фар, а свет звезды,
За этот вздох, за эту лень
И скучный ужин на столе.
Давай останемся никем.
На развороте прошлых лет
Давай забудем звон монет
И купим счастье наконец.
Письмо с Иводзимы
Время не лечит,
Не греет, не ждет и не плачет.
Время настырно
Как старый потертый пиджак.
Рвется наружу
Слепая бездумная ярость:
Время не лечит –
Оно не умеет страдать.
Дайте мне право
Решать, кто здесь жив, кто виновен.
Я не предам,
Не подставлю как память о прожитых днях.
Сера горит,
И удушья сжимаются лапы –
Может, и спички,
А может, и лава в котлах.
Я не боюсь:
Это было не здесь и не с вами.
И не мои
Руки страхом окованы вмиг.
Честность вперед:
Перед Богом воспетая слава –
Тень на ветру
И зимой пересохший родник.
Дайте мне шанс –
Все верну и исчезну бесследно.
Я не прошу
Исправлений в порочной судьбе.
Время не лечит,
И мной нанесенные раны –
Стены тюрьмы,
Что я строю в горящей душе.
* * *
Мы могли бы быть счастливы в черно-белом кино.
Кровь в нем вовсе не красная, и живется легко.
Все злодеи наказаны, и веселый финал.
Мы могли бы быть счастливы… Титры. Пуст кинозал.
* * *
Я с тобою был всем и нечем.
Я с тобою был светом и тенью.
Залила тишина до колен,
Будто листья опали с деревьев.
И ласкает сухая трава
Под покровом молчанья мне ноги.
Я бреду окунуться в слезах
И дождаться тебя на пороге.
Я не пес, я, наверное, мышь –
Так пугает соседство со мною.
Двери плотно закрыты. Молчишь.
Подожду — может утром откроешь.
* * *
Любовь не имеет крыльев
И запах ее так прост –
Запнувшись о холодильник,
Едва не расшибла нос.
Ее подняла нахмурясь
И, сбросив руку с плеча,
Я зло отвечаю: «Дурость!
Уж лучше бы ты ушла!»
И делаю звук погромче,
Авось не услышу вновь,
Как сжавшись в тугой комочек
На кухне ревет любовь.
На небе туман — невидно,
Как солнце садится в ночь.
Любовь не имеет крыльев
Ее не прогонишь прочь.
* * *
Посвящается Павлу Давыдову
Я люблю тебя сразу, всего
Без сомнений, без слов, без оглядки.
Расступаются люди. Светло.
Я тебя обнимаю в охапку.
Мне сейчас по плечу Эверест
И по пояс Японское море.
Я могу дотянуться до звезд
И Гермеса послать за покоем.
Пусть минута проходит как год,
И часы ускользают в минуты –
Эта вечность с тобою не в счет –
Буду ждать расставанья от скуки.
А потом буду письмами жить,
Разбавляя улыбками страхи.
Приезжай на меня посмотреть,
Сделав крыльями первые взмахи.
* * *
Боги пьянеют не от вина.
В сырости мрачных подвалов
Еле дрожит золотая струна,
Век доживает свой старый.
Мнится ей день и холодная высь
Глаз голубых и усталых;
Ей бы ещё продержаться лишь миг –
Стать достоянием славы!
Только рука замедляет свой бег:
Страх — словно очи тирана.
Голову вниз, и улыбка для всех –
Трусость страшнее обмана.
Серая пыль вещевого мешка,
Запах и боль перегара.
Боги пьянеют не от вина
В ветхих карманах базара.
* * *
Хей, любовь моя, знаешь –
Жизнь понапрасну прошла.
Тихая серая зависть
Дремлет на крышке стола.
Молча курю сигареты
С запахом прошлых побед,
И безответное «где ты?»
Мой заполняет рассвет.
Чувствую горечь тумана –
Я как забытый медяк:
Роясь в потёртых карманах,
Кто-то отыщет меня.
Стану разменной монетой
Или тебе пригожусь?
Руки как ветхие плети.
Что же я в них удержу?
Шаг мой тяжёл не от силы –
Давит на грудь пустота.
Жизнь моя, слышишь, не ты ли
К краю подводишь всегда?
Страхом даёшь надышаться,
Веры накапав едва?
Странным изломанным танцем
Выглядит эта судьба.
Сердце моё на закате
Вновь выживает, кровит.
Хей, любовь моя, знаешь,
Как я рыдаю навзрыд?
Как тишина меня ранит,
И с пожелтевших страниц
На опустевшую память
Я проливаю свой крик?
Время меня не жалеет.
Мы с ним, увы, не в друзьях.
Путь обрывается длинный.
Только б дождаться тебя.
Мне б и мгновенья хватило
У твоего очага.
Хей, любовь моя, мимо
Не проходи от меня.
