Это может продолжаться вечность, пока не погаснет костёр. Стихотворения - Виктор Юрьевич Кукушкин
И хочется сказать: «Прости»,
Обнять, пожать кому-то руку,
И сердце не своё нести,
Свою испытывая муку.
И хочется сказать: «Прощай»,
Я ухожу, найди другого,
А мне лишь только завещай
Тебе несказанное слово.
Но я молчу…
декабрь 1990 года
«Жизнь отражается в мечтах, во снах…»
Жизнь отражается в мечтах, во снах,
В разлуках средь полей,
И облака летят в прудах,
Обняв счастливых лебедей.
И утром радостно горят
Глаза мои – в них образ дня.
И дни как стайка октябрят
Уходят быстро от меня.
И тает капелька росы –
В ней отражается рассвет.
А я, взглянувши на часы,
Увидел, что пришла Аннет.
6 сентября 1987 года
«И с помутнением рассудка…»
И с помутнением рассудка
Мы воспеваем слово «грусть».
Что нам та легкая минутка,
Ее мы знаем наизусть.
«Мы с тобою непохожи…»
Мы с тобою непохожи.
Ты одна, а я другой.
Не смотри, что с пьяной рожей.
Спирт ведь тоже дорогой.
«Горит костер как сумасшедший веник…»
Горит костер как сумасшедший веник,
Разбрасывая искры в небосвод.
А мне б ещё чуть-чуть немного денег,
И я бы звезд устроил хоровод.
«На лугах и на зеленом поле…»
На лугах и на зеленом поле,
Где простор и тишь, и благодать,
Комары устроили гастроли –
Хором петь и хором танцевать.
Провода, как кресла, что в партере,
Воробьями заняты кругом.
Только соловьи с галерки пели
О своем о чем-то, о другом.
Солнышко из леса заглянуло, –
Ветерком подуло по верхам, –
То, как будто ясное вздохнуло
По своим несказанным стихам.
Зажужжала вдруг солистка муха,
Зазвенел кузнечика смычок,
И свое показывая брюхо,
Заиграл заслуженный сверчок.
И неслась та песня на просторе,
Где-то быстро, где-то неспеша –
Разная: то в радости, то в горе,
Не стройна, но все же хороша.
24 августа 1987 года
«Где-то поблизости лают собаки…»
Где-то поблизости лают собаки,
Кошки пищат, задыхаясь от злости,
Женщины рвут и кусают рубахи,
Словно пахучие свежие кости.
Ветер в окно ударяет с разбега.
Миг – и стекла зазвенели осколки.
Ночь заполняют фигуры из снега,
Словно на теле живые наколки.
12 декабря 1988 года
«Город спит, большой и теплый…»
Город спит, большой и теплый,
Весь гудит от старых ран.
Люди бьют со злости стекла
И спешат под ресторан.
Все сомнения порушив,
Я иду во тьме ночной
Заглянуть в чужие души,
Что сегодня не со мной.
Заглянуть и вновь умчатся,
Только крикнуть на ходу:
Вы меня простите, братцы,
Если больше не приду.
31 августа 1988 года
«В один ноябрьский день…»
В один ноябрьский день,
Когда родился ты,
Мелькнула чья-то тень.
Она несла цветы.
Спустилась чья-то грусть
Из глубины веков.
И жизнь сказала: «Пусть»,
Избавив от оков.
И все вокруг тогда
Окрасилось в мечты!
В один ноябрьский день,
Когда родился ты.
И с нежностью души,
И с радостью друзей
Вошел ты в эту жизнь
Из песен и затей.
О сколько же еще
Тут будет доброты
В один ноябрьский день,
Когда родишься ты.
1999 год
«Я живу, братцы, жизнью иной…»
Я живу, братцы, жизнью иной,
Не реальной, немного подальше.
Оттого-то и можно со мной
Разорвать все контакты без фальши.
Да, меня можно вам полюбить.
Да, меня можно вам ненавидеть.
Обо мне можно взять позабыть
И потом никогда не увидеть.
За меня в этой жизни «герой»
Все свершает. Я это приемлю.
Но чего же так тянет порой
Опуститься на грешную землю.
23 июня 1987 года
«Руки как ромбики…»
Руки как ромбики,
Ноги – квадраты-крестики,
Сердце – кривая линия.
Вам ведь нужны образы
И ничего конкретного.
1991 год
«Учился музыке у ветра…»
Учился музыке у ветра,
Учился пластике у дыма,
Учился вечности у звезд.
И лишь душа – оргАн сомнений,
И лишь мечта проходит мимо,
И эту жизнь на окнах зримо
Сковал терпение-мороз.
1991год
«Я, братцы, с музою дружу…»
Я, братцы, с музою дружу.
Она приходит. Я сижу.
Она целует в лоб меня.
И улыбается звеня.
И засыпаю я. Во сне
Я пребываю словно в сказке.
Она приносит темы мне,
Героев призрачные маски…
Потом садится у окна.
Я томный взгляд ее ловлю:
«О, муза, ты совсем одна.
О, муза, я тебя люблю…»
Ты улыбаешься звеня.
Ты бестелесна для меня.
День ото дня, из ночи в ночь.
Потом приходит музы дочь.
31 августа 1989 года
Путь
Признался мир, что это даже мило,
Когда тебя в романе нарисуют,
Когда душа, поплававши по строкам
И побродив по сменам декораций,
Узнает мир. И мир к ней обернется,
И скажет ей: ну, сделай, что ты хочешь!
Ну, хочешь, можешь все заляпать грязью.
А хочешь, озари добром и светом.
А хочешь, подбери себе знакомых
И в этом мире можешь раствориться, –
Но только в конкурсе других эскизов
Тебе потом не принимать участья.
А конкурс этот краток во вселенной,
И то, что ты сегодня нарисуешь,
Оно с тобой останется навеки.
Затем и жизнь дается от рожденья.
Рассказывал вчера один знакомый,
Что он в лесу выгуливал собаку,
И видел тело женщины в соитье,
И слышал эти стоны, эти вздохи,
И погрузился в бездну и в нирвану,
И до сих пор никак не может выйти,
И до сих пор по тропам этим бродит,
И до сих пор от прошлого страдает.
Я в детстве обожал ходить по лужам
И поднимать вверх солнечные блики,
И видеть, как осколки, распадаясь,
Потом обратно в лоно возвращались,
Отображали вновь картину мира
В своем не возмутительном единстве.
Потом мне захотелось жить любовью,
Обмениваясь душами с другими.
Тогда я понимал, идя по жизни,
Что исчерпаться очень даже просто,
И если нет источника печали,
И радости, и силы, и сомнений,
То жизнь пройдет как прожитое утро,
В бессилии упав на дно кровати,
Исчезнет как шагреневая кожа.
Когда сейчас об этом вспоминаю,
Мне хочется опять в тот миг вернуться.
Хотел
