Стихотворения - Даниил Иванович Хармс
Между тем, Хармс не оставлял и попыток напечатать в достаточно репрезентативном объеме то, что было создано им к этому времени в «недетском» роде. В августе 1928 г. в Париж отправлялся художник, зав. экспертным отделом ГИНХУКа П. А. Мансуров. Хармс отправил с ним 7 произведений («Предметы и фигуры», «Казачья смерть», «Фокусы», «Серенада», «Падение с моста», «Скупость», «Елизавета Бам»). Публикация их за границей не выявлена (Устинов, Кобринский. С. 529–530).
В 1928 г. Хармс продолжил опыты в драматическом роде – в ноябре совместно с И. Бахтеревым он написал текст пьесы «Зимняя прогулка», которая, по устному сообщению И. Бехтерева, была поставлена зимой 1929 г. (Введ. II. С. 128), но другие сведения об этой постановке, как и текст пьесы – отсутствуют (Мейлах II. Р. 190).
К 1929 г. относится неосуществленный замысел коллективного сборника «Ванна Архимеда», который первоначально проектировался как собрание стихотворений, прозы и статей Добычина, Хлебникова, Б. Бухштаба, Б. Эйхенбаума и др., а также 3, 5 листа прозы и стихов Хармса и его же «Елизаветы Бам». В дальнейшем он трансформировался в стихотворный сборник, но и в таком виде не вышел (Эрль; Элгамбаум, Морев. S. 263–269). Среди текстов этого проекта встречаем остающееся неизвестным под таким заглавием «Троекратное описание светила» (Устинов, Кобринский. С. 526–527). По-видимому, к весне 1929 г. относится список (копии) хармсовских стихотворных произведений, принадлежащий Г. С. Гору, в котором, помимо сохранившихся в автографах, находятся тексты, автографами которых мы не располагаем и для которых этот список является единственным источником (см. прим. 17, 26. 45, 47).
В марте 1929 г. на общем собрании Ленинградского отд. Всероссийского Союза поэтов Хармса (и Введенского) за неуплату членских взносов исключают из членов Союза, а 30 сентября Правление утверждает это решение (Jaccard, Устинов. S. 171–172). Учитывая, разумеется, негативную окраску этого события в жизни Хармса, отметим все же избыточную его драматизацию в неизбежно публицистических оценках последнего десятилетия – невозможно указать на какие-либо перемены творческой или личной судьбы Хармса, которые бы последовали за этим исключением: он, по-прежнему, систематически печатался в «Еже» и выпускал детские книжки (а «взрослых» у него и до этого не было; ср. Устинов, Кобринский. С. 419–420). Ничего кардинально не изменилось и после красноречивых откликов рецензентов о детских вещах Хармса: «нелепые, чудовищные вещи, вроде „Во-первых“ Д. Хармса <…>» (под заглавием «Против халтуры в детской литературе». – см. Кальма); в специальной статье о «Еже» среди авторов, потрафляющих мещанским вкусам, назван Хармс (Шатилов. С. 70).
Атаки прессы усилились в апреле 1930 г. после выступления обэриутов в общежитии студентов Ленинградского университета (впрочем, нет точных сведений об участии в этом выступлении Хармса): «Обериуты далеки от строительства. Они ненавидят борьбу, которую ведет пролетариат. Их уход от жизни, их бессмысленная поэзия, их заумное жонглерство – это протест против диктатуры пролетариата. Поэзия их поэтому контрреволюционна. Это поэзия чуждых нам людей, поэзия классового врага <…>» (Нильвич). Этой статье вторил Н. Слепнев в вышедшем в мае № 1 журнала «Ленинград», где отметил «вылазку такой реакционной группы поэтов, какой является группа т. н. „Обереуты“ <…>» (Слепнев. С. 2).
Тем временем, Хармс продолжал печатать свои детские произведения и искать пути публикации остальных; к 1930 г. относится проект московского альманаха «Атом» с произведениями Хармса (а также Крученых и Введенского) в разделе «образцы мировой поэзии обэриутов» (Эрль).
10 декабря 1931 г. на квартире своего приятеля П. Калашникова Хармс был арестован (одновременно арестованы оказались Туфанов, Введенский и др.). 11 декабря последовал первый допрос. Хармсу инкриминировалась организация и участие в антисоветской нелегальной группировке литераторов (Разгром ОБЭРИУ). Несмотря на два проведенных у Хармса по этому делу обыска, они, вероятно, не нанесли серьезного урона его архиву (то же самое можно сказать и о последнем аресте, в 1941 г.). По-видимому, по результатам обысков у Хармса (и у его подельников) в ОГПУ составили «Сборник контрреволюционных произведений нелегальной антисоветской группы детских писателей. Выпуск 1-й.» Очевидно, что тексты Хармса, оказавшиеся включенными в него неведомым составителем, воспроизведены в значительной степени текстологически неадекватно, однако, принадлежность их Хармсу весьма вероятна: среди четырех стихотворных произведений имеется известный по его автографу текст «Землю, говорят изобрели конюхи»; в поэтике других трех («Отрывок», «Я поднимал глаза все выше и выше» и «Забавное деление мира по полам») наличествуют признаки хармсовской индивидуальности (Сборник. С. 26–28).
Хармс подвергся трем допросам в течение декабря 1931 г. и двум в январе 1932, а 21 марта 1932 г. выездная сессия коллегии ОГПУ назначила ему 3 года лагерей (Разгром ОБЭРИУ. С. 171). 18 июня 1932 г., после замены заключения в лагерь на ссылку, Хармс был выпущен на свободу, и в июле поселился в Курске. Этим летом Л. Пантелеев, друживший с Хармсом, составлял для издательства «Молодая гвардия» сборник рассказов детских писателей; оказавшись в ссылке, Хармс сообщал Пантелееву: «Для Молодой гвардии я еще ничего не написал, но теперь, может быть, напишу» (Устинов, Кобринский. С. 132)
В ноябре 1932 г., по прошествии 5 месяцев, Хармс вернулся из ссылки в Ленинград. Почти сразу он восстановился в Союзе писателей (еще одни штрих, предостерегающий от поверхностно-публицистических интерпретаций судьбы писателя). Продолжилось сотрудничество с «Чижом», выступления перед публикой (например, в Доме ученых и клубе строителей, соответственно, 24 и 25 апреля 1933 г. – Устинов, Кобринский. С. 474). Это период интенсивного общения чинарей – Хармса, Я. Друскина, Введенского, Липавского и Олейникова, – характеризующегося внутренним драматизмом, который, как они сами считали, является питательной средой подлинно интеллектуального общения. Атмосферу этого общения передают «Разговоры» Липавского – текст, который он составлял в 19341935 гг. и который служит важным источником сведений, в том числе, и о круге интересов Хармса («Разговоры» Липавского сохранила Т. А.
