Макс Армай - 33 Буквы
02.03.97.
Я спросил. — Как туда пройти…
Ольге Ивановне.
Я спросил. — Как туда пройти?Мне сказали. — Всё время прямо!А потом, под конец пути,Сам увидишь, куда тебе надо.
И оставили. И ушли.Всюду ныне странные люди!Я ведь знаю, что там, впереди,Ничего уже больше не будет!
Там болото, да косогор,Ну а сразу за ними — край света.Я там был, но, увы, с тех пор,Столько лет уже кануло в Лету!
Не пойду я туда! Вот и всё!Я уж столько болтал там ногами!Да и Вечности всё равно,Что в неё я роняю сандали.
Но какой бестолковый народ!Ведь спросил их такую малость. —— Где, скажите, лежит горизонт?И как долго идти осталось?
05.03.97.
Я сомневался до последнего…
Кате.
Я сомневался до последнего,Что этот мир чего-то стоит.Я с ним сражался с исступлением,Хоть говорят — один не воин.
Из точки своего присутствияЯ сделал центр мироздания,И мерил вечность безрассудно яМерилом своего незнания.
Бессмысленность всего извечногоКазалось бредом сумасшедшего,Пока, в конкретности мгновенного,Не вскрикнул радостью нашедшего.
Пока не встретил в бесконечностиТу, что искал тысячелетия,И солнце, что у края млечности,Мне не дало успокоения.
08.09.97.
Трава в вулкане пахла степью…
Кате.
Трава в вулкане пахла степью.Цикады пели о любви.А я, забыв о всём на свете,Прильнул щекой к твоей груди.
И слушал, затаив дыханье,Как сердце сердцу бьётся в такт.И где-то в глубине сознаньяРождался безотчётный страх.
И с замиранием сердечным,Едва касаясь губ твоих,Я думал — жизнь столь быстротечна,А мир — враждебен для двоих!
Что, вдруг, поддавшися обмануНагроможденья древних скал,Сорвёшься с каменным обваломТы к морю самому, в провал.
И мои руки холодели.Я обнимал тебя сильней.А ты, прижав меня к коленям,Шептала, — Счас будет теплей!
08.09.97.
А вдруг всё было только сон…
Кате.
А вдруг всё было только сон,Мои виденья.И не было ни гор, ни волн,Ни вдохновенья.
И я тебя не целовал,Не пил губами.Не обнимал и не ласкалВ древнем вулкане.
И ты не гладила меня,Не жалась нежно.И не снимала, трепеща,Свои одежды.
И вот, неужто, это — сон,Лишь блики солнца?И я напрасно верю в то,Что всё вернётся?
И ты была — моей тоской,Моей надеждой.И так — несбывшейся мечтой —Уйдёшь, конечно.
Ах, если так, и прав моё рок —— Жить мне без счастья! -— То дам я сам себе зарок,В цвет чёрной масти.
И свысока, с сиянья крышВ восходе солнца,Я, словно птица, ринусь вниз,На дно колодца.
10.09.97.
Автобус, заднее сиденье…
Кате.
Автобус, заднее сиденье,И бред несёт экскурсоводПро гоминид и поселенья,Что скифский основал народ.
Татары, тавры, караимы —— Слова назойливее мух.А я ласкал твои изгибыИ поцелуем тешил слух.
И так, внимая жизни древних,Ушедших в прошлое веков,Я постигал в объятьях нежныхВсю бесполезность чьих-то слов.
10.09.97.
Я сам себе взглянул в глаза…
Кате.
Я сам себе взглянул в глаза —— Твоя улыбка!Я пятый день схожу с умаОт этой пытки!
Всегда и всюду — только ты,Или твой голос.А у меня от всей любви —— Один твой волос!
Да на бумаге — в синий цветЧетыре строчки:Печатных букв неровный бегИ лишь две точки.
И не осталось ничего —— Лишь только память.Ах, как же, всё-таки, легкоСердце поранить.
Но я благославлю навекСвятую рану:Причислен к лику я калекЛюбовной драмы.
Приди ж и излечи меняОт этой муки.Иль наложу я на себяОт горя руки.
11.09.97.
Вместе быть — и сладко, и страшно…
Кате.
Вместе быть — и сладко, и страшно.Ах, какой я буду, когда устану?И не взгрустнёшь ли, что не менее важно,Если я на работе буду постоянно?
Но не бойся и не терзайся любимая:Что бы ни было — всё ж не в разлуке.И дома я буду лишь целовать тебя неутолимо,Да ласкать тебя так, что ты забудешь о скуке.
И ты почти не будешь грустить о доме,И о своей прежней девичьей жизни.А если мы, вдруг, о чём-нибудь с тобой заспорим,Ты улыбнись мне и скажи. — Милый!
И обняв, поцелуй меня нежно в губы,И смахни слезу, украдкой.И я, тот же час, уступлю и смирю в душе бурю.И мы будем жить дружно и сладко!
А если это будет не так — то вот тебе сковородка!И бей меня ею, со всего размаху!Но только помни, что это очень больно.Да и кто тогда будет носить тебе зарплату?
12.09.97.
Мне не дано предугадать, что будет завтра…
Кате.
Мне не дано предугадать, что будет завтра.И как, средь черноты небес, мне ляжет карта.Не знаю я какой длины мне выдан жребий.И сколько встречу на пути я роз и терний.
Но чтобы не дала судьба в слепом азарте,Я всё сложу к твоим ногам, поверив карте.Всю жизнь — что многие года, иль лишь мгновенье:Тебе — и радость бытия и вздох последний.
И не рискуя толковать, что значит счастье,Я, всё ж, надеюсь его дать, пусть хоть отчасти.Бери меня и мни рукой, как будто глину —— Я буду счастлив стать любым в руках любимых.
13.09.97.
Я проснулся с собою в разладе…
Кате.
Я проснулся с собою в разладе:Не открылись мои глаза.Лишь шепнули. — Мы ждать усталиТу, что дарит сиянием дня.
И задумчивы были руки:Нежно гладили простыни лёнИ вздыхали. — Избавь нас от муки!Дай нам то, что уж было твоё.
Я ж молчал. Что я мог ответить?Ты, увы, пока так далеко!Да и ноги, как малые дети!От обиды лежат, как бревно.
И лишь сердце, одно лишь сердце,Продолжало упрямо стучать.И бурлила кровь. — Верьте! Верьте!К нам вернётся она опять!
Но лежу я теперь на постелиИ в гирлянды сплетаю слова.И всё жду, что на новой неделе,Может, всё же, увижу тебя!
14.09.97.
А где-то там, на самом дне сознанья…
Кате.
А где-то там, на самом дне сознанья,Как тени бродят тысячи зверей.Одни из них — любовь, другие — лишь страданье,Но все ужасны, в алчности своей.
Они терзают мои плоть и душу.Они везде, и нету им числа.Они друг друга часто рвут и душат,Чтоб захватить, испить меня до дна.
Но я не жду кровавого исхода,Не прячусь в крепости безвольного ума:Я сам в себе всегда живу в походах,И мне, с рожденья, это — не игра.
И дни и ночи я хожу дозоромВнутри туманного, таинственного Я:Я всё надеюсь, средь своих просторов,Найти источник самого себя.
15.09.97.
