Лев Маляков - Иваны России
МАТЬ
Был вечер холодный.В тот вечерТы долго за ротою шла.Как ворон, на скорбные плечиСадилась туманная мгла.
С бойцами усталыми рядомПройдя за родное село,Вослед всепрощающим взглядомГлядела горюче-светло.
Бросались мы в ливни стальныеИ знали,Что рядом ты шлаПо гневной великой России,Принявшая беды лихие,Ты — совестью нашей была.
РУССКИЙ СОЛДАТ
Воевал четвертый год,Свыкся,Битва — как работа,Только сердце жгла заботаНеуемней всех невзгод.Сквозь огонь вела солдатаДень и ночь —Вперед, вперед,В ту страну, что виноватаВ бедах русского отцаДо кровинки,До конца!
Но пришел далекий срок —Долгожданная расплата:На чужой шагнул порогС наведенным автоматом.Ребятишки у стеныЖмутся в кучу от солдата —Дети горя и войны…
В окна ластится закат,Догорает день на склонах….А в груди —Набат, набат!А в глазах — огней зеленых…— Дочка,Доченька Алена!..
Вот он,Вот отмщенья час —Полоснуть из автомата!.. —И солдат сощурил глаз:— Что, спужалися, ребята? —И, скривив в усмешке рот,Из мешка достал краюху:— Ничего, бери, народ.Ни пера вам и ни пуха!Эх!.. —И вышел из ворот.
ДОБРОТА
Ты, земля, не баловала ласкойХлеборобов,Родичей моих:Загибала мужикам салазки,Норовила — кулаком под дых.
А потом сама и вызволялаИз беды мой деревенский род:Ягодою свежею и вялой,Хворостом сухим в холодный год.
Выдавала клена на ободья,Шелковой бересты и мочал…Дед пахал хозяйские угодья,В бороду до времени молчал…
По себе,Не по рассказам знаю,Как берет костлявая беда.Что от нас осталось бы тогда,Если бы не доброта земная?Враг с огнем прошелся по хлебам, —Как деревни,Пажити порушил.Добрая земля в чащобахНамПочерневшие выхаживала души.
Мы кормились молотой коройИ хмелели от малинового чая.Вот тогда и понял я впервой:Безгранична доброта земная.
Доводилось мне потом встречатьПосуровее края и посердечней,И везде и всемЗемля — как матьВ доброте и щедрости извечной.
ПРОСЕЛОК
На виду у задумчивых елокУходил за деревню проселок.Опоясав низину подковой,Заворачивал в клевер медовый.
Вдоль ракитника вел над рекою,Прятал в спелую рожь с головоюИ волнистым шуршащим навесомУбегал к синеватому лесу.
Утоптали за долгие годыТот проселок друзья-пешеходы.По нему шли туда,Где раскаты,Шли на смертьВ сорок первом солдаты…
Укатали проселок обозыИ листвой застелили березы,Сапогом да узорчатой шинойПропечатана вязкая глина…
И выводят проселки такиеНа большие дороги России.
ДУША ГОРИТ…
О время, время!Плачут соловьи,А вороны восторженно кричат…Мне до сих порГрозят дымы твоиИ душит по ночамТот страшный чад.
Он все растет.В обугленных рукахВздымает зов —Проклятье палачам.Ему греметь —Не отгреметь в веках,Сожженных воскрешая по ночам.
Я видел сам:Каратели в гумноЛюдей швыряли,Как поленья в печь…Я не сожжен,Но душу все равноМне от того сожженьяНе сберечь.
Душа горит!И через тридцать летТревожат рощу плачем соловьи.О время, время,Мне дымы твоиИ ныне заволакивают свет…
«С годами тяжелее ноша…»
С годами тяжелее ношаИ осторожнее шаги.Не скроет ямину пороша,В тени не спрячутся враги.
Смотрю я ближе,Вижу дальше,Не ослепит и яркий свет.Я не лечу, как глупый вальдшнеп,С открытым сердцем под дуплет.
Я, зная все свои потери,Останусь щедрым,Словно Русь.И, время на минуты меря,Скупей ничуть не становлюсь.
Иные у страны орбиты,Но взлет ее у той межи,Где у печальницы-ракиты,Навылет пулями пробиты,Солдаты держат рубежи.
ГОСТИ ИЗ ФРГ
Из чужой страны гостейЭкскурсоводПровожал глазеть на стены-кручи.Надо мною из былого тучиПоднимались,Застя небосвод.
Я стоял и в прошлое глядел:Над Исковой молчали грозно башни,Давний день,Как будто день вчерашний,Болью незабытою гудел.
«Юнкерсов» кресты опять в глазах.Кажется, земля насквозь пробитаБомбами.Земля моя в слезах,Кровью нашей русскою залита.
И совсем не кто-нибудь —Отец,Мой отец под дулом автомата!Без промашкиБьет в упор свинец,Смерть-свинец немецкого солдата…
Я ни в чем туристов не виню,Их тогда и не было на свете.За отцов не отвечают дети.Но и память не предашь огню.
ПАМЯТИ ДРУЗЕЙ
Моих друзей негромкие дела —Следы давнишниеНа партизанских тропахИ всполохи березок на окопах,Повыжженных снарядами дотла.
На месте бояВ реденьком лесуКипрея запоздалое цветенье,Как будто их последнее мгновеньеШагнувшихВ огневую полосу.
Моих друзей негромкие дела —Потухшего костра живые угли,Они по виду только смуглы —Хранят частицу горького тепла.
Озябший,Угли приюти в ладонь,Не только пальцам —Сердцу полегчает.Признаться, я и сам не чаял,Что до сих порХранят они огонь.
Моих друзей негромкие дела,Как борозды,Молчат в зеленом жите.О, борозды!О шуме не тужите,Нам тихость ваша мудраяМила.
ЗВОНКИЕ КУПОЛА
КАЛИКИ ПЕРЕХОЖИЕ
Небо — куполом,Иль вовсе непогожее, —В пути-дороженьке калики перехожие.
Потешали молодецкую братчину,В граде Киеве оплакали дружинуКнязя Игоря.И снова Русь былинная…
То не песня в поднебесье лебединая,Перед бурей не птенцов скликают гуси — Взрокотали звончатые гусли.
Шли калики с песнями да плачамиПо векам, как по ступенькам,В стольный градЗаявились горемычные удачники.Слушай гуселькиКто рад и кто не рад!
Смерды слушали —Душою приосанились.А монахи да ярыжки прячут нос:Чуть стемнело — к володыке,Земно кланялись,Спешно стряпали на вольницу донос.
И затеялось гонение на звончатые…Только видано ль,Чтоб песню на Руси,Недопетую и вольную, прикончили?Наши деды песню пронеслиЧерез все крестыИ все запреты,Деды — безымянные поэты.
БЕЗЫМЯННЫЕ МАСТЕРА
То не лебедь выходила из рекиИ вставала,Белокрыла и легка, —Возводили на Великой мужикиЦерковь-крепость,Словно песню, на века.
Поприладилась плечом к плечу артель.На стене — сам бог и князь —Мастеровой.По земле идет играючи апрель,Обжигает прибауткой ветровой:
«Ох ты, каменщиков псковская артель, Плитняков многопудовых карусель,Балуй,Балуй каруселькой даровой,Словно не было годины моровой».
Не в угодуЗлым и добреньким богам,Не заради, чтобы слава вознесла:По горбатым,По отлогим берегам,Будто шлемы,Подголоски-купола.
Их оглаживали дальние ветра —От восточных горИ западных морей.Поосыпано вороньего пераУ крещеных не крестом монастырей!
И с мечом,И с бомбой жаловал гостекНе молиться на резные купола…Только срок начальной силы не истекТа лебедушка стоит белым-бела.
КОВАЛИ
