Борис Слуцкий - Стихи (3)
ПОЛЮС Где сходятся восток и запад, сливаясь в север, там юг везде, куда ни взглянешь, там - полюс. Когда-то - точка приложенья надежд геройских, а ныне - станция на льдине с месткомом, недолгим ожиданьем почты и стенгазетой.
Там полюс, и командировку туда дают, но неохотно, поскольку он давно описан, и даже слишком, как посадки тридцать седьмого года, когда Папанин сидел на ль 1000 дине, на полюсе, и думал: сюда - не доберутся. Борис Слуцкий. Стихи разных лет. Из неизданного. Москва: Советский писатель, 1988.
* * * У каждого были причины свои: Одни - ради семьи. Другие - ради корыстных причин: Звание, должность, чин.
Но ложно понятая любовь К отечеству, к расшибанью лбов Во имя его Двинула большинство.
И тот, кто писал: "Мы не рабы!"В школе, на доске, Не стал переть против судьбы, Видимой невдалеке.
И бог - усталый древний старик, Прячущийся в облаках, Был заменен одним из своих В хромовых сапогах. Борис Слуцкий. Стихи разных лет. Из неизданного. Москва: Советский писатель, 1988.
ЗВОНКИ Диктаторы звонят поэтам по телефону и задают вопросы. Поэты, переполненные спесью, и радостью, и страхом, охотно отвечают, ощущая, что отвечают чересчур охотно.
Диктаторы заходят в комитеты, где с бранью, криком, угрозами, почти что с кулаками помощники диктаторов решают судьбу поэтов. Диктаторы наводят справку. - Такие-то, за то-то. - О, как же, мы читали.И милостиво разрешают продленье жизни.
Потом - черта. А после, за чертою, поэт становится цитатой в речах державца, листком в его венке лавровом, становится подробностью эпохи. Он ест, и пьет, и пишет. Он посылает изредка посылки тому поэту, которому не позвонили.
Потом все это диктатора, поэта, честь и славу, стихи, грехи, подвохи, охи, вздохи на сто столетий заливает лава грядущей, следующей эпохи. Борис Слуцкий. Стихи разных лет. Из неизданного. Москва: Советский писатель, 1988.
ИЗ НАГАНА В то время револьверы были разрешены. Революционеры хранили свои револьверы в стальных казенных сейфах, поставленных у стены, хранили, пока не теряли любви, надежды и веры.
Потом, подсчитав на бумаге или прикинув в уме возможности, перспективы и подведя итоги, они с одного удара делали резюме, протягивали ноги.
Пока оседало тело, воспаряла душа и, сделав свое дело, пробивалась дальше совсем не так, как в жизни, ни капельки не спеша, и точно так же, как в жизни,без никоторой фальши. Борис Слуцкий. Стихи разных лет. Из неизданного. Москва: Советский писатель, 1988.
* * * Человечеству любо храбриться. Людям любо греметь и бряцать, и за это нельзя порицать, потому что пожалуйте бриться и уныло бредет фанфарон, говорун торопливо смолкает: часовые с обеих сторон, судьи перья в чернила макают.
Так неужто приврать нам нельзя между пьяных друзей и веселых, если жизненная стезя ординарный разбитый проселок? Биографию отлакируешь, на анкету блеск наведешь сердце, стало быть, очаруешь, душу, стало быть, отведешь. Борис Слуцкий. Стихи разных лет. Из неизданного. Москва: Советский писатель, 1988.
ТЕРПЕНЬЕ Сталин взял бокал вина (может быть, стаканчик коньяка), поднял тост, и мысль его должна сохраниться на века: за терпенье!
Это был не просто тост (здравицам уже пришел конец). Выпрямившись во весь рост, великанам воздавал малец за терпенье.
Трус хвалил героев не за честь, а за то, что в них терпенье есть.
- Вытерпели вы меня,- сказал вождь народу. И благодарил. Это молча слушал пьяных зал. Ничего не говорил. Только прокричал: "Ура!" Вот каковская была пора.
Страстотерпцы выпили за страсть, выпили и закусили всласть. Борис Слуцкий. Стихи разных лет. Из неизданного. Москва: Советский писатель, 1988.
О ПРЯМОМ ВЗГЛЯДЕ Честный человек должен прямо смотреть в глаза. Почему - неизвестно. Может быть, у честного человека заболели глаза и слезятся? Может быть, нечестный обладает прекрасным зрением? Почему-то в карател 1000 ьных службах стольких эпох и народов приучают правдивость и честность проверять по твердости взгляда. Неужели охранка, скажем, Суллы имела право разбирать нечестных и честных? Неужели контрразведка, например, Тамерлана состояла из моралистов? Каждый зрячий имеет право суетливо бегать глазами и оцениваться не по взгляду, не по обонянью и слуху, а по слову и делу. Борис Слуцкий. Стихи разных лет. Из неизданного. Москва: Советский писатель, 1988.
* * * Нарушались правила драки. Вот и все. Остальное - враки.
То под дых, то в дух, то в пах. Крови вкус - до сих пор в зубах.
В деснах точно так же, как в нёбе. На земле точно так же, как в небе,
сладкий, дымный, соленый, парной крови вкус во мне и со мной.
До сих пор по взору, по зраку отличаю тех, кто прошел через кровь, через драку, через мордой об стол. Борис Слуцкий. Стихи разных лет. Из неизданного. Москва: Советский писатель, 1988.
* * * Под этим небом серым, что дождиком сечет, контроль приходит верам, теориям - учет.
Смывает неумолчный дождь клочки газет, следы чернил, все то, что неумолчный вождь наговорил, насочинил,
и размокает, как сухарь, в потоках этих дождевых теоретическая старь, а до чего я к ней привык! Борис Слуцкий. Стихи разных лет. Из неизданного. Москва: Советский писатель, 1988.
ВНЕШНОСТЬ МЫШЛЕНИЯ Мускулы мыслителю нарастил Роден, опустить глаза заставил.
Словно музыка сквозь толщу стен, словно свет из-за тяжелых ставен, пробирается к нам эта мысль. Впрочем, каждый мыслит как умеет. Гений врезывает мысль, как мыс, в наше море. Потому что смеет.
Кто нокаутом, кто по очкам ловким ходом, оборотом пошлым в быстром будущем и в тихом прошлом самовыражается. И по очкам, по академическим жетонам мыслящего определять ныне мы дурным считаем тоном.
Предложу иной критерий, свой: песенку с бессмысленным мотивом.
Вот он ходит, бодрый и живой, в толще массы, вместе с коллективом.
Все молчат, а он мычит, поет и под нос бубучит, тралялячит.
Каждый понимает: значит, мысль из немоты встает. Борис Слуцкий. Стихи разных лет. Из неизданного. Москва: Советский писатель, 1988.
В УГЛУ Мозги надежно пропахали, потом примяли тяжело, и от безбожной пропаганды в душе и пусто и светло.
А бог, любивший цвет, и пенье, и музыку, и аромат, в углу, набравшийся терпенья, глядит, как храм его громят. Борис Слуцкий. Стихи разных лет. Из неизданного. Москва: Советский писатель, 1988.
* * * Золотую тишину Вселенной, громкую, как негритянский джаз, записали на обыкновенной ленте. Много, много, много раз.
Сравниваю записи. Одна межпланетная тишина. Если дальше глянуть по программе тишина в заброшенном храме.
Эту тишину - погибший взвод, ту - законсервированный завод издают и излучают. Впрочем, их почти не отличают. Борис Слуцкий. Стихи разных лет. Из неизданного. Москва: Советский писатель, 1988.
ПОСАД Дома напоминали ульи, где вился рой чудес: не деревянные, как стулья древесные, как лес.
Не плотники - краснодеревцы, не спрохвала - благословясь, выкидывали те коленца, ту вили вязь.
Я этот город, словно сонник, прошел, перелистал, и каждый новый подоконник иным цветком блистал.
То ладаном, то палисандром шибало из окон, и каждый новый палисадник иначе огражден.
Брехали псы. Успешно пели большие петухи, пока в душе неспешно спели такие вот стихи. Борис Слуцкий. Стихи разных лет. Из неизданного. Москва: Советский писатель, 1988.
* * * Нелюдские гласы басов, теноров немужские напевы не люблю я таких голосов. Девки лучше поют, чем девы. Я люблю не пенье, а песню, и не в опере, в зальную тьму в поле, в поезде, в дали вешней, в роте и - себе самому. Борис Слуцкий. Стихи разных лет. Из неизданного. Москва: Советский писатель, 1988.
НОВЫЕ СЛОВА Ветер с севера - "Иван". Ветер с юга - "Магомет". В русском языке словам переводу, видно, нет. Ветер с севера сильней. Ветер с юга горячей. Не найти ни слов точней, ни значительней речей. Белой полосой едва обозначила Москва на асфальте переход, и веселый пешеход "зеброю" ее зовет. Я по "зебре" перейду, радуясь тому словцу. Может быть, и я найду что-нибудь Москве к лицу. Вот найти бы оборот, сказануть настолько метко, чтоб нечаянно народ подобрал, словно монетку, спотыкнулся, подобрал, много раз бы повторял. Борис Слуцкий. Стихи разных лет. Из неизданного. Москва: Советский писатель, 1988.
РУССКИЙ СПОР Русский спор про русский спорт и международный спорт, про хоккей и про футбол, кто и как вбивает гол, бывший гол, а ныне - мяч, не кончается, хоть плачь!
Спорит дом, и спорит двор. Спорщиков повсюду хор. Длится, длится русский спор, спор про спорт. Этот спор забыть помог русский спор: "А есть ли бог? Есть ли черт?"
Жены всем кричат в окно, что обед готов давно. Надо все же знать и честь. Надо все-таки поесть.
А Белинский есть не мог, не садился за обед, потому что, есть ли бог или нет, он решал, решал, решал с давних пор, а обед ему мешал кончить спор. Борис Слуцкий. Стихи разных лет. Из неизданного. Москва: Советский писатель, 1988.
НАТЯГИВАТЬ НЕ СТАНЕМ УДИЛА Натягивать не станем удила, поводья перенапрягать не станем, а будем делать добрые дела до той поры, покуда не устанем.
