Юрий Терапиано - Собрание стихотворений
Мой дом
Когда, неукротимой дланьюМеталл и дерево дробя,Построю истинное зданьеВо имя самого себя.
Когда скажу: «смотрите, вот онМой труд — хваление ему.Мой дом закончен и сработан,Придите к дому моему.
Из дуба вырублены сводыИ выкрашены потолки.Полы сколочены на годы;К дверям прилажены крюки.
Скажу, работой не измаян:«Входите, гости, в добрый час.Здесь приготовит вам хозяинВ столовой трапезу сейчас:
Весенний мёд и хлеб печеный,Крутую, сладкую муку,Поднос, тельцом отягощенныйИ каждому по рушнику;
Мой новый дом надолго строен.Подвалы полны серебра,Сыров, копчений и убоин,Хлебов и прочего добра».
Я повторю: «в достойном лукеВсе выверены тетивы —Пируйте и не знайте скуки,Хозяина хвалите вы».
Когда смогу мой дом достроить,Я выну честь из-под полы,И в самом деле буду стоитьНеобычайной похвалы.
III. Невод (поэма)
Слово, обращенное
от лица Горуса-Аполлона, Иepapxa.
К ученику его, Василиду, трудящемуся над построением Нового Храма Премудрости.
Лето 5926, от рождения Иешу 1926.
Глава I
Я, Гор-Аполлон, Иерарх ПараклетаИстинную быль пишу:Книгу о Человеке из Назарета,По имени Иешу.
Ты прочел: «вы будете как боги», —Ибо тот, кто согрешил и пал,Кто в тоске изведал всё дороги,Только тот воистину взалкал.
В смертный час измерив злобу нашу,Тьмы веков жестоковыйных зря,Иешу хотел отвергнуть чашу,Чашу Бога, Мага и Царя.
Ты, Архангел, Змееносец Отчий,Молоты работ сочти!
Ученик! Ладья клонится к ночи;Разверни папирус — и прочти:
Ты читаешь: Истинного светаВ год пять тысяч девятьсот седьмой,В пятницу, в Италии, зимой,Я услышал голос Параклета.
Был закат. На мраморе колоннСолнце никло, истекая кровью.Я услышал: «Горус-Аполлон» —Некто звал, склоненный к изголовью.
И тобою, Змийный, не во снеСожжено мое земное тело;Небо расступилось — и в огнеПламенная Роза заблестела.
И не здесь, и не устами речь,И не снять последние печатиС горних тайн, что каждая, как мечГрудь мою прошла до рукояти.
Я стучал — и приобщен к волхвам,Я взалкал — и Хлебодатель вышел.Истинно свидетельствую вам:Я был в духе, лицезрел и слышал.
Имеющий уши — слушай:У Матвея, Марка, ЛукиЯ не беру и не рушуНи одной строки.
Ибо: они не сумели,Иepapxy Мира предстояСлить вино фиванских подземелийС таинствами Книги Бытия.
Симон Петр, краеугольный камень,Твой улов, и паства и врата;Но Господь почил на Иоанне,Истинном апостоле Христа.
У креста не он ли сын Марии;Не Мария ль, вечная жена,В плотском лоне, в танце белых лилийВыносила древнего Овна.
И толпе, ядущей кровь и тело,Вам, поправшим мраморы отцов,Гневная Изида не хотелаДать свой мед и молоко сосцов.
Разбуди, о Змийный, о Мессия,Мертвецов, и пробуди рабов,Пачкающих голени нагиеВ мерзости повапленных гробов.
И разве ты пересчитал века,Как простодушный скрибъ непросвещенныйЦарапая отрезком тростникаО сорока столетьях Манефона?..
Земля, земля! В крутом ядре таяНеласковое, внутреннее пламя,Глядишь, как рдеет выпуклость твояМорями и лесами и полями.
Дождь падает. Земля вбирает сокИ прорастает в исполинском севе,В уступах руд, в благословенном чреве,Вращая камни, глину и песок.
И ты берешь от плоти кровь и плоть,Чтоб снова там, в провалах глуби черной,Исправить семя и перемолотьИ бросить вновь под солнечные горны.
А наверху — струится ток светил,И кровь плывет по венам пряжи странной,И небосвод из чаши оловяннойГнездо планет питает соком жил.
Двенадцать числ, покорные сетям,В своих домах, не покидая лога,Предначертаниями АстрологаВращают мир по четырем путям.
Двуполая! О полюсах оси,Синея влагой, зеленей о веснах,Извечно дню свой полушар неси,Топя другой в туманах ночи росной.
* * *
Земля, земля, о мать моя, нема…А я зову — как пасынок непарный.И позади и грозы и зимаИ ярый зной и жалящие терны.
Ты помнишь: ужас, первобытный мрак,Туман болот и рык широкой пасти,Тяжелых ящуров неумолимый шагИ вопли тел, растерзанных на части.
А я — нагой, оскалив твердый клык,В пустом лесу ощерен на ловитве;Давно отвык молиться мой язык,Забывший о медлительной молитве.
Так ополчи же броненосных слуг!Протянутые щупальца — приемлюВот этой парой обезьяньих рук,Кривыми дугами упертых в землю.
Тебе, Единому, гремит хвала!Не прах один был вылеплен из глины;Яльдоваоф, твоя ль сокроет мглаИакова напруженную спину?
О Ты, в шесть дней подъявший мир со дна,Ночной борец на ханаанском луге:Твоя рука с моей сопряжена,И грудь твоя легла на грудь в натуге.
Звени, звени, добытая из руд,Моя лопата, радостью играя:У древа жизни не святили труд,И песнь труда — была не песнью рая!
Гроза и вихрь. Кипящее стекло,Свинцовый дождь на медном море стонет,Но я креплю упрямое весло,И берег — мой, и барка не потонет.
Иаков, богоборец! Эта длань,Такая тяжкая, — легка отныне —Твоим сынам укажет Иордань,Творя завет с ночующим в пустыне.
О, ученик, — богат ли мой улов?Не втуне ли я бросил невод в реку?Ты вычитал из оглашенных словСвященнейшее: имя Человека.
О наш Отец, Великий Егова,Благословенный, мудрый, несказанный!
Начальная окончена глава —Иоанна.
Глава II
Надо всеми мирами есть мрак безымянный, недвижный, нерождаемый, прекраснее всякого света, Отец Непознаваемый, Патер Агнозос, — Бездна и Молчание.
Единородная дочь Его, Премудрость Божия, София, познала бытие, и омрачилась и восскорбела; и сын Ея скорби быль Яльдоваоф, Созидающий Бог.
Мережковский. Трактат Василида. id.
Тогда Первый Разум, Пимандр, родил подобного ему Человека. И был он прекрасен, имея образ Отца. Сказал Пимандр сыну своему, человеку: растите в росте и умножайтесь во множестве. Да познает мыслящий человек самого себя: что он бессмертен, и что начало смерти — любовь.
Трактат «Пимандр».
И заповедал Бог человеку, говоря: от всякого дерева в саду ты будешь есть. А от дерева познания добра и зла, не ешь от него, ибо в день, когда ты вкусишь от него, смертно умрешь.
Бытие 2, 17.
Я — иерарх, и право мне дано.Я говорю, я пребываю молча.Мой ученик, пей брачное виноИ знай — вино перемешали с жолчью.
Торжественный, в богослужебном льне,Я приходил для жаждущего света,Выковывая в буре и в огнеПылающее слово Параклета.
А ныне, облечен в простой хитон,Я говорю напевами простыми;Еще ль мое не позабудешь имя:Я запылен. Я нищ. Я утомлен.
Молотобойца, воли топору!Строй города воздетые к зениту,Взрывай железом бурую кору,Из ребер гор выкраивая плиты.
О, прах и плоть, которая слепа!Строитель вавилонских башен — слышишь:Земля из недр извергнет черепа,И пирамида мертвых — будет выше.
И, если так, — перед мирами пыль,Мгновенный угль, согбенный на работе,Не меч ты поднял, а гнилой костыль,Грозя Яльдоваофу, богу плоти.
Подобие и образ мой — внемли;Взял пять я дней на построенье храма;В шестой — мой дух я вдунул в ком землиИ ввел во храм священника, Адама.
И ты сиял, задуманный в добре,Мой юный мир, ковчег моей работы…Адам, Адам: ликуя, в день субботыЯ опочил счастливо на заре.
Эдем, мой сад, мой первозданный сад!..Адам, войди и преклони колени;В росе светил, лучей и песнопений,Сияй мой дом, сияй мой вертоград…
Тебе, Адаму, жертву обреку!..Господь и Бог нисходит во пророкиВ тебя вдохнуть, мой соучастник в роке,В день торжества и радости — тоску.
И так же смерть молчала. В пустотеВсе бытия покоились. И сноваСофия — Мудрость, Дева, Матерь Слова,Была в тоске, молилась о кресте…
И мрак, еще невиданный возник,Неотразим, велик… и всюду слезы…Здесь сон и гроб и вещий нем язык,Здесь грань. Непознаваемый. Агнозос.
Не мне, Владыке, богоборец смелый,Дробя престолы бурей голосов,Речет о том, что Мудрость восскорбелаИ скорби сын — творец — Яльдоваоф.
Эдем, Эдем! Вкруг алтарей нетленныхХодите в страхе, ибо за стеной —Чудовища, и молнии, и зной,Провалы смерти, тления вселенных.
Вот мой закон: покорствуй, веруй, чти.Ты — только прах, поверженный под ноги.Я отверзаю торные дороги,Я стерегу запретные пути.
Книгу от ИоаннаПрочтет только тот,У кого на ладони рануОгненный гвоздь пробьет.
Имеющий уши — слушай,Крепко в сердце впишиПовесть о губящем душуВо имя горней души.
Вы, что пожали много,Сумейте зерно смолоть:Символ Земли и Бога —Бог, воплощенный в плоть.
Глава III
