Виталий Бернштейн - Это было (сборник стихотворений и поэм)

Молитва

Если Ты есть, вразуми и прости милосердно,Лик всеблагой обрати с высоты.Бьется в сомненьях извечных душа-непоседа.Ей, оробелой, ответишь ли Ты?

Все в Твоей воле: что было уже и что будет.Так почему под Твоею рукой –Мир обезумевший, множатся нелюди-люди,Кровь неповинная льется рекой?

Ведаю: страшен конец. Апокалипсис рядом,На небесах знаков вещих не счесть.Мертвую Землю окутает пеплом и смрадом.Смилуйся, Господи!.. Если Ты есть.

*

Ах, как шествуют важно и грузно,В небеса запрокинув головы,По страницам поэзии русскойКороли ослепительно голые.

Что ж, нехитрое это искусство –На амвон с бубенцами вылезти.Пустословить без мысли, без чувства,Перво-наперво позаковыристей.

Пусть их. Вытерпит все бумага.Шелуха – легковесна, отсеется.Но, как прежде, шумит Арагва,Мгла ночная по холмам стелется...

Да в некошенном рву стынет тело,И засохшая кровь под вагонами...Да все так же февральской метельюСнег за стеклами пляшет оконными…

Пир в разгаре. Натужное пенье.Гул речей, бессвязных и выспренных.И не слышны – сердца биенья.Много званных, а мало избранных.

Первый снег

Между туч – голубая проталина.Снегопад перестал. Тишь да гладь.И нахлынуло давнее, дальнее,Растревожило память опять.

Помню: утро студеное хмурится,Отчий дом, над трубой сизый дым.Первым снегом укутана улица,В нем мои утопают следы.

Я шагаю, удаленький-маленький.Опустилась на мир белизна.И белеет пороша на валенках,И на варежках тоже она.

Мать с отцом – молодые, красивые.Я их за руки крепко держу,Распеваю дразнилки смешливые,Снег сыпучий топчу, ворошу.

Было, будто вчера... Годы минули.Тишь да гладь этим утром седым.Белизна – над могилами милыми.И заносит пороша следы.

В московском метро

Бредет по вагону, бормочет несмело.Ладошка протянута – ради Христа.Обноски. Да запах немытого тела.Да темная яма беззубого рта.

«Подайте, кто сколечко. На пропитанье...Спасибо, родимый. Господь, сохрани...»Ссутулила спину. Прошла. БормотаньеВсе глуше. Мелькают в туннеле огни.

И жизнь промелькнула. Лишь это осталось:Сума побирушки, тоскливые сны,Души запустенье. Российская старость –Ненужные люди недужной страны.

Россия, Россия, споткнулась ты снова,Ухабов не счесть вдоль пути твоего.Былых паханов – поменяла на новых.А может, и вправду, ты стоишь того?

Умом не понять... Как же хочется верить:Не век лихолетье, не сгинет народ.Скрипят тормоза, открываются двери,В соседний вагон побирушка бредет.

*

Как меж пальцами водаПотихоньку убегает,Чередой текут года,Убывают, убывают.

Погоди пенять судьбе.Жизнь – немыслимое диво.Каждый день, что дан тебе,Впитывай неторопливо.

Слушай, сердце отворив,Снега хруст, напев капели,Птичий гомон до зари,Шепот женщины в постели.

Дар нездешний, никудаНе спеши, душа живая.Как вода, текут года…Убывают. Убывают.

*

Коридор конторы. Лампочка.На стене вождя портрет.Призывает надпись в рамочке:«Уходя, гасите свет».

Тех годов уплыло крошево.Нет усатого вождя.Но доносится из прошлого:«Свет гасите, уходя».

Ты уходишь. В даль закатную,В темноту и немоту.Ни свернуть, ни на попятную,Дальше, дальше – за черту.

Даже тени не протянетсяИз-за той черты сюда.Но незримый след останетсяВ чьем-то сердце навсегда.

Будет сердце благодарноеПоминать, хранить светлоГолос твой, улыбку давнюю,Рук протянутых тепло…

Уходя порой урочною,Не забудь – оставь свой следХоть улыбкою, хоть строчкою.«Уходя, оставьте свет».

*

Апостол все-таки неправ –В начале были Звуки.Над бездной плыли, тьму поправ,Божественные фуги.Несли, ликуя и скорбя,Предвестие земного.Ту музыку вобрав в себя,Потом явилось Слово.От века так и повелось –Жить Звукам Слова обок.Им тесно вместе, скучно врозь.В душе людской до гробаРассудка холод, чувств пожарУжиться не сумеют.Совсем запуталась душа,Да возразить не смеет.Ей Слово-мысль одно твердит,Другое – Звуки-чувства…Не этот вечный гул в груди –И не было б искусства.

*

Весенний день прошел без дела

У неумытого окна.

Утром встать попоздней. Отоспаться.Сны истают в ночи без следа.Только пульс суетится под пальцем,Все спешит, сам не зная куда.

За окном ясный день. ОбреченноТает снег в закутке у ворот.Да в гнезде копошится грачонок,Разевает малиновый рот.

За окном простирается вечностьИ таит все, что будет, – в себе.Вон мальчишка смеется беспечно,Убегая навстречу судьбе.

Так когда-то и я... Вон грачихаЧервяка притащила – и прочь.Ось земная вращается тихо,Унося день да ночь, день да ночь.

Воспоминания Казановы

Всем женщинам моим – случайным, неслучайным,Ушедшим от меня, покинутым ли мной,Тем, кто смеялся вслед и кто вздыхал печально, –Всем женщинам былым кладу поклон земной.

Была бы жизнь моя без них пустой и зряшной,Как лес – без пенья птиц, колодец – без воды.Божественный инстинкт, увы, уже вчерашний,Так много для меня когда-то значил ты.

Десятки робких дев и жен бесстыдно страстныхВ объятиях моих взмывали к небесам.Я каждую из них любил в тот миг прекрасный,Дарил блаженство ей и упивался сам.

Слияние двух тел на раскаленном ложе,И вдруг – в глазах сполох и гул глухой в ушах!Божественный инстинкт, он быть грехом не может,Вместилище его – и тело, и душа.

Ему, святош дразня, я следовал беспечно.Как шалый мотылек – над цветником кружил...Густеет мрак ночной. И догорает свечка.Я жизнь отдал любви. Любил – и, значит, жил.

*

Что нужно Лондону,

то рано для Москвы.

Ох и непрост характер у Москвы –Ей западные истины не нужны.Мчит птица-тройка. Хляби, ямы, рвы.Повис над бездорожьем крик натужный.

Кричат витии – про особый путь,Им Третий Рим за поворотом мнится.«Как все – дорогой торною? Ничуть!Шпарь напрямки, лихая тройка-птица!»

Из века в век она летит, летит.Вихляет в поле колея кривая...Надменный Лондон молча вслед глядитДа пальцем крутит у виска, зевая.

*

Заплутался совсем в этом странном лесу.Словно когти – безлистые сучья.Рвут рубаху и хлещут в упор по лицу,Не пускают из чащи дремучей.

Не пойму – это явь, или сон, или бред.Где я, что приключилось со мною?Глухомань обступила, и выхода нет.Чья-то тяжкая тень за спиною.

Навалилась на плечи, не сбросить никак.Хриплый крик воронья в отдаленье.И такая тоска. Все трудней каждый шаг.Сердце сжало, и нету спасенья...

Утро смотрит в окно. Открываю глаза,Убегает из них мгла лесная.Оцарапан висок. На ресницах слеза.Где-то был я. А где – сам не знаю.

*

Рукописи не горят.

Он умирал. Больные почкиВсе хуже очищали кровь.Заветного романа строчки,Слабея, Мастер правил вновь.

Отпущенную жизни малостьПотратил до конца на них.Ушел... А рукопись осталась,Сокрытая от глаз чужих.

А рукопись, женой хранима,Спаслась той страшною порой.И срок настал – неопалима,Явила миру пламень свой.

Всем бедам вопреки, упрямоЖила и выжила она.Какая ночь... Опять над ХрамомПовисла полная луна.

Затихли улицы. И страсти.Ершалаим затих во сне.Идут Иешуа и МастерДорогой лунной, в вышине...

Письмо жене с курорта (шутка)

Дорогая, все нормально, все в порядке.Не волнуйся, я надежный, как скала.Нравы дамочек курортных ох и гадки.Чуть пристанут – убегаю без оглядки.Ты же знаешь, мне лишь ты мила.

Как, однако, неприличны их наряды:Груди заголяют, напоказ пупок!На скамейку тут одна присела рядом,По достоинствам моим скользнула взглядом.Аж вспотел я с головы до ног.

«За тридцатку, – шепчет. – Полная программа».Я молчу. Не слышал будто ничего.Значит, мне продажным стать, набраться сраму,Согрешить вот с этой непотребной дамойЗа тридцатку «зелени» – всего?

Ну, а вдруг она не то в виду имела,И, напротив, заплатить ей должен я?Да не может быть, да как она посмела!Сроду не платил я. Вон что захотела,Не дождется. У меня – семья.

Дорогая, цены на курорте этомПрямо так и скачут. Мне б еще деньжат...Только и не вздумай отписать, что нету.Знаю, у тебя они в заначке где-то –Под матрасом, вроде бы, лежат.

Вышли перевод скорее, дорогая.Весь истосковался, лишь тебя любя.И представить не могу я, чтоб другаяТелом этим овладела, дрянь такая, –С голодухи продал чтоб себя...

*