Владимир Маяковский - Том 4. Стихотворения, поэмы, агитлубки и очерки 1922-1923

[1922]

Мой май*

Всем,на улицы вышедшим,тело машиной измаяв, —всем,молящим о праздникеспинам, землею натру́женным, —Первое мая!Первый из маеввстретим, товарищи,голосом, в пение сдру́женным.Вёснами мир мой!Солнцем снежное тай!Я рабочий —этот май мой!Я крестьянин —это мой май.

Всем,для убийств залёгшим,злобу окопов иззме́ив, —всем,с броненосцевна братьевпушками вцеливших люки, —Первое мая!Первый из маеввстретим,сплетаявойной разобщенные руки.Молкнь, винтовки вой!Тихнь, пулемета лай!Я матрос —этот май мой!Я солдат —это мой май.

Всемдомам,площадям,улицам,сжатым льдяной зимою, —всемизглоданным голодомстепям,лесам,нивам —Первое мая!Первый из маевславьте —людей,плодородий,вёсен разливом!Зелень полей, пой!Вой гудков, вздымай!Я железо —этот май мой!Я земля —это мой май!

[1922]

Как работает республика демократическая?*

Словно дети, просящие с медом ковригу,буржуи вымаливают.«Паспорточек бы!В Р-и-и-и-гу!»Поэтому,думаю,не лишнеевыслушать очевидевшего благоустройства заграничные.

Во-первых,как это ни странно,и Латвия — страна.Все причиндалы, полагающиеся странам,имеет и она.И правительство (управляют которые),и народонаселение,и территория…

Территории, собственно говоря, нет —только делают вид…Просто полгубернии отдельно лежит.А чтоб в этомниктоне убедился воочию —поезда от границ отходят ночью.Спишь,а паровозстарается,ревет —и взад,и вперед,и топчется на месте.Думаешь утром — напутешествовался вот! —а до Ригивсеговерст сто или двести.

Ригу не выругаешь —чистенький вид.Публика мыта.Мостовая блестит.Отчего жеу насгрязно и гадко?Дело простое —в размерах разгадка:такая была б Русь —в три часавсю берусьи умыть и причесать.

Об армии не буду отзываться худо:откуда ее набрать с двухмиллионного люда?!(Кой о чем приходится помолчать условиться,помните? — пословица:«Не плюй внизв ожидании виз»).

Войска мало,но выглядит мило.На меня бна одногоуж во всяком случае хватило.Тем более, говорят, что и пушки есть:не то пять,не то шесть.

Латвией управляет учредилка*.Учредилка — место, где спорят пылко.А чтоб языками вертели не слишком часто,председателя выбрали —господин Чаксте.

Республика много демократичней, чем у нас.Ясно без слов.Все решается большинством голосов.(Если выборы в руках— понимаете сами —трудно ли обзавестись нужными голосами!)Голоснули,подсчитали —и вопрос ясен…Земля помещикам и перешла восвояси.Не с собой же спорить!Глупо и скучно.Для споров*несколько эсдечков приручено.Если же очень шебутятся с левых мест,проголосуют —и пожалуйте под аре́ст.Чтоб удостовериться,правдивы мои слова ли,спросите у Дермана* —его «проголосовали».

Конечно,ни для кого не ново,что у демократов свобода слова.

У нас цензура —разрешат или запретят.Кому такие ужасы не претят?!А в Латвии свободно —печатай сколько угодно!Кто не верит,убедитесь на моем личном примере.«Напечатал «Люблю»* —любовная лирика.Вещь — безобиднее найдите в мире-ка!А полиция — хоть бы что!Насчет репрессий вяло.Едва-едва через три дня арестовала.

И насчет демонстраций свобод немало —ходи и пой досы́та и до отвала!А чтоб не пели чего,устои ломая, —учредилку открыли в день маёвки.Даже парад правительственный — первого мая.Не правда ли,ловкие головки?!Народ на маёвку повалил валом:толькоотчего-тораспелись «Интернационалом».И в общем ничего,сошло мило —только человек пятьдесят полиция побила.А чтоб было по-домашнему,а не официально-важно,полиция в буршей* была переряжена.

Что Россия?Россия дура!То-то за границей —за границей культура.

Поэту в России —одна грусть!А в Латвиикаждый знает тебя наизусть.В Латвиидаже министр каждый —и то томится духовной жаждой.Есть аудитории.И залы есть.Мне и захотелось лекциишку прочесть.Лекцию не утаишь.Лекция — что шило.Пришлось просить,чтоб полиция разрешила.Жду разрешенияу господина префекта.Господин симпатичный —в погончиках некто.У насс бумажкойнатерпелись бы волокит,а они не взглянул на бумажкин вид.Сразу говорит:«Запрещается.Прощайте!»— Разрешите, — прошу, —ну чего вы запрещаете? —Вотще!«Квесис, — говорит, — против футуризма вообще».Спрашиваю,в поклоне свесясь:— Что это за кушанье такое —К-в-е-с-и-с? —«Министр внудел,— префект рёк —образованный —знает вас вдоль и поперек».— А Квесисне запрещает,ежели человек — брюнет? —спрашиваю в бессильной яри.«Нет, — говорит, —на брюнетов запрещения нет».Слава богу!(я-то, на всякий случай — карий).

В Риге не видно худого народонаселения.Голод попрятался на фабрики и в селения.А в бульварной гуще —народ жирнющий.Щеки красные,рот — во!В России даже у нэпистов меньше рот.

А в остальном —народ ничего,даже довольно милый народ.

Зря,ребята,на Россию ропщем.

[1922]

Баллада о доблестном Эмиле*

Замри, народ! Любуйся, тих!Плети венки из лилий.Греми о Вандервельде стих,о доблестном Эмиле!

С Эмилем сим сравнимся мы ль:он чист, он благороден.Душою любящей Эмиль*голубки белой вроде.

Не любит страсть Эмиль Чеку,Эмиль Христова нрава:ударь щеку Эмильчику —он повернется справа.

Но к страждущим Эмиль премил,в любви к несчастным тая,за всех бороться рад Эмиль,язык не покладая.

Читал Эмиль газету раз.Вдруг вздрогнул, кофий вылья,и слезы брызнули из глазпредоброго Эмиля.

«Что это? Сказка? Или быль?Не сказка!.. Вот!.. В газете… —Сквозь слезы шепчет вслух Эмиль: —Ведь у эсеров дети…

Судить?! За пулю Ильичу?!За что? Двух-трех убили?Не допущу! Бегу! Лечу!»Надел штаны Эмилий.

Эмилий взял портфель и трость.Бежит. От спешки в мыле.По миле миль несется гость.И думает Эмилий:

«Уж погоди, Чека-змея!Раздокажу я! Илине адвокат я? Я не я!сапог, а не Эмилий».

Москва. Вокзал. Народу сонм.Набит, что в бочке сельди.И, выгнув груди колесом,выходит Вандервельде.

Эмиль разинул сладкий рот,тряхнул кудрёй Эмилий.Застыл народ. И вдруг… И вот…Мильоном кошек взвыли.

Грознее и грознее вой.Господь, храни Эмиля!А вдруг букетом-крапиво́йкой-что Эмилю взмылят?

Но друг один нашелся вдруг.Дорогу шпорой пы́ля,за ручку взял Эмиля други ткнул в авто Эмиля.

— Свою неконченную речьслезой, Эмилий, вылей! —И, нежно другу ткнувшись в френч,истек слезой Эмилий.

А друг за лаской ласку льет: —Не плачь, Эмилий милый!Не плачь! До свадьбы заживет! —И в ласках стих Эмилий.

Смахнувши слезку со щеки,обнять дружище рад он.«Кто ты, о друг?» — Кто я? Чекистособого отряда. —

«Да это я?! Да это вы ль?!Ох! Сердце… Сердце рана!»Чекист в ответ: — Прости, Эмиль.Приставлены… Охрана… —

Эмиль белей, чем белый лист,осмыслить факты тужась.«Один лишь друг и тот — чекист!Позор! Проклятье! Ужас!»

Морали в сей поэме нет.Эмилий милый, вы вот,должно быть, тож на сей предметуспели сделать вывод?!

[1922]