Игорь Северянин - Том 4. Классические розы
1925, март
Бывают дни…
Бывают дни: я ненавижуСвою отчизну — мать свою.Бывают дни: ее нет ближе,Всем существом ее пою.
Все, все в ней противоречиво,Двулико, двуедино в ней,И дева, верящая в дивоНадземное, — всего земней.
Как снег — миндаль. Миндальны зимы.Гармошка — и колокола.Дни дымчаты. Прозрачны дымы.И вороны — и сокола.
Слом Иверской часовни. Китеж.И ругань-мать, и ласка-мать…А вы-то тщитесь, вы хотитеШирококрайнюю объять!
Я — русский сам и что я знаю?Я падаю. Я в небо рвусь.Я сам себя не понимаю,А сам я — вылитая Русь!
Ночь под 1930-й год
Моя Россия
И вязнут спицы расписные
В расхлябанные колеи…
Ал. БлокМоя безбожная Россия,Священная моя страна!Ее равнины снеговые,Ее цыгане кочевые, —Ах, им ли радость не дана?Ее порывы огневые,Ее мечты передовые,Ее писатели живые,Постигшие ее до дна!Ее разбойники святые,Ее полеты голубые,И наше солнце, и луна!И эти земли неземные,И эти бунты удалые,И вся их, вся их глубина!И соловьи ее ночные,И ночи пламно-ледяные,И браги древние хмельные,И кубки, полные вина!И тройки бешено-степные,И эти спицы расписные,И эти сбруи золотые,И крыльчатые пристяжные,Их шей лебяжья крутизна!И наши бабы избяные,И сарафаны их цветные,И голоса девиц грудныеТакие русские, родные,И молодые, как весна,И разливные, как волна,И песни, песни разрывные,Какими наша грудь полна,И вся она, и вся она —Моя ползучая Россия,Крылатая моя страна!
1924
Бессмертным
Бессмертным
Любовь! Россия! Солнце! Пушкин! —Могущественные слова!..И не от них ли на опушкеНам распускается листва?
И молодеет не от них лиСтареющая молодежь?…И не при них ли в душах стихлиЗло, низость, ненависть и ложь!
Да, светозарны и лазорны,Как ты, весенняя листва,Слова, чьи звуки чудотворны,Величественные слова!
При звуках тех теряет дажеСвой смертоносный смысл в далиВеков дрожащая в предажеПосредственная Natalie…
При них, как перед вешним лесом,Оправдываешь, не кляня,И богохульный флёрт с Дантесом —Змею Олегова коня…
1924
Бальмонту
Мы обокрадены своей эпохой,Искусство променявшей на фокстрот.Но как бы ни было с тобой нам плохо,В нас то, чего другим недостает.
Талантов наших время не украло.Не смело. Не сумело. Не смогло.Мы — голоса надземного хорала.Нам радостно. Нам гордо. Нам светло.
С презреньем благодушным на двуногихВзираем, справедливо свысока,Довольствуясь сочувствием немногих,Кто золото отсеял от песка.
Поэт и брат! Мы двое многих стоимИ вправе каждому сказать в лицо:— Во всей стране нас только двое-троеПоследних Божьей милостью певцов!
1927
Незрячей
Любовь явила зренье Иоланте,Когда судьбой ей послан был Бертран.…Я размышляю об одном таланте,Незрячем в безлюбовии пера…
Его-то кто же вызрит? Что за рыцарь?Не поздно ли на старости-то лет?О, злая и сварливая царица,Яд у тебя на письменном столе!
Взамен чернил ты пишешь им и жалишьВсех и подчас — подумай — и Меня…Но ты сама почти уже в опале, —О, пусть тебя все рифмы сохранят.
Остерегись, прославленная! РаноИль поздно ты познаешь суд судьбы.Моли у неба своего Бертрана:Еще прозреть есть время, может быть!..
1927
Лидии Липковской
Вы так жалеете, что том моих стиховЗабыт в Америке перед отъездом Вами.Греха подобного не наказать словами,И я даю вам… отпущение грехов!
Вы говорите, что среди сонетных строфВы не нашли Вам посвященных мной. Как даме,Я Вам, польщенный, отвечаю: Вас стихамиЯ пел четырежды, и впредь всегда готов…
Сирень весны моей! Вот я на Вас гляжу,Переносясь мечтой к совсем иному мигу,Когда я молод был и мир готовил к сдвигу,
И Вы, мой соловей, мне пели на межу.И пусть Вы за морем мою забыли книгу,Я голос Ваш всегда в душе своей вожу.
Варшава
17 сент. 1924
Девятое октября
Девятое октября
Девятого октябряОранжевая заряСвела нас у струй реки.Молила рука руки.Девятого октябряПришел я к реке, горяЛюбовью к тебе большой,Постигнув тебя душой.Девятого октябряТы встретилась мне, даряСвятое свое святыхИ свой непорочный стих.С тех пор я, ничей, стал твой,И ты над моей листвой —Оранжевая заряС девятого октября.
Юрьев
1923
Дороже всех…
Моя жена всех женщин мне дорожеВеличественною своей душой.Всю мощь, всю власть изведать ей дай БожеМоей любви воистину большой!
Дороже всех — и чувства вновь крылаты,И на устах опять счастливый смех…Дороже всех: дороже первой Хлаты!Моя жена душе дороже всех!
Моя жена мудрей всех философий, —Завидная ей участь суждена,И облегчить мне муки на ГолгофеПридет в тоске одна моя жена!
1928
Ее питомцы
Она кормила зимних птичек,Бросая крошки из окна.От их веселых перекличекСмеялась радостно она.
Когда ж она бежала в школу,Питомцы, слыша снега хруст,Ватагой шумной и веселойНеслись за ней с куста на куст!
Озеро Uljaste
1923
«Моряна»
Есть женщина на берегу залива.Ее душа открыта для стиха.Она ко всем знакомым справедливаИ оттого со многими суха.
В ее глазах свинцовость штормоваяИ аметистовый закатный штиль.Она глядит, глазами омываяПорок в тебе, — и ты пред ней ковыль…
Разочарованная в человеке,Полна очарованием волной.Целую иронические веки,Печально осиянные луной.
И твердо знаю вместе с нею: грубыИ нежные, и грубые нежны.Ее сомнамбулические губыМне дрогнули об этом в час луны…
Озеро Uljaste
1924
Фиолетовое озерко
Далеко, далеко, далекоЕсть сиреневое озерко,Где на суше и даже в воде —Ах, везде! ах, везде! ах, везде! —
Льют цветы благодатную лень,И названье цветам тем — Сирень.В фиолетовом том озерке —Вдалеке! вдалеке! вдалеке! —
Много нимф, нереид, и сирен,И русалок, поющих рефренПро сиренево-белую кровь,И названье тем песням — Любовь.
В той дали, в той дали, в той дали, —Где вы быть никогда не могли, —На сиреневом том озерке, —От земли и небес вдалеке, —
Проживает бесполая та —Ах, не истинная ли Мечта? —Кто для страсти бесстрастна, как лед…И полет, мой полет, мой полет —
К неизведанному уголку,К фиолетовому озерку,В ту страну, где сирени сплелись,И названье стране той — Фелисс!
1923
