Андре Шенье - Ямбы
VII
Когда войдет баран в пещерный сумрак бойни И поглотит его проем —Отара, пастухи, последний пес конвойный Уже не думают о нем.Мальчишки, что за ним, гоняясь, ликовали, Красоток разноцветный рой —Они его вчера умильно целовали, Украсив пестрой мишурой, —Не вспомнят про него, когда мягка котлета. Что в бездне помощи искать?Мне ясен мой удел. Не надо ждать ответа. Пора к забвенью привыкать.Как тысячу других, отрезанных от мира, Назавтра, стадо поделя,Разделают меня и выкинут для пира Клыкам народа-короля.А что могли друзья? Рукой родной и близкой, Мой истомленный дух леча,В решетку передать случайную записку Да золотой для палача…Живущий должен жить. Не мучайтесь виною. Живите счастливы, друзья.Вам вовсе ни к чему спешить вослед за мною. В другие времена и яОтвел бы, верно, взгляд от страждущих в неволе, Не замечая скорбных глаз.Сегодня мой черед кричать от этой боли, Да будет жизнь светла для вас.
VIII
· · · · · · · · · · · · · · · · · · · · ·Живем и мы. А что ж. Наверно, так и надо. Едим и спим в последний час.Покуда смерть-пастух выгуливает стадо, Пока топор не выбрал нас,Тут сплетничают, пьют, мужьям очки втирают, Ревнуют, пакости творят,За картами сидят и юбки задирают, Кропают вирши и острят.Вон кто-то шар надул: он прыгает, летучий, Набитый ветром, без помех,Как речи семисот пошлейших недоучек — Меж них Барер ученей всех,А рядом мельтешат, острят и колобродят Политиканы, болтуны.Но заскрипела дверь — и на порог выходит, Среди внезапной тишины,Казенный поставщик кормов для тигров-судей… Чье нынче выпало число?Кто ляжет под топор? И леденеют груди… И облегченно: пронесло!Бесчувственный глупец, тебе — назавтра срок! · · · · · · · · · · · · · · · · · ·
IX
Погас последний луч, пора заснуть зефиру. Прекрасный день вот-вот умрет.Присев на эшафот, настраиваю лиру. Наверно, скоро мой черед.Едва успеет час эмалью циферблата С привычным звоном пропорхнуть,За шестьдесят шагов, которым нет возврата, Проделав свой недолгий путь,Как непробудный сон смежит мои ресницы, И прежде чем вот этот стихВ законченной строфе с другим соединится, Наступит мой последний миг:Войдет вербовщик душ, посланец смерти скорой. Под гоготанье солдатниОн выкликнет меня в потемках коридора, Где я отмериваю дни,Оттачивая строк карающие пики — Коплю бессильные слова, —И рифма на губах затихнет в полувскрике, Запястья стиснет бечева.Через толпу друзей по тесноте прохода Проволокут меня силком.Я был одним из них до страшного прихода, Но я им больше не знаком.Что ж, я пожил свое. Свобода побуждений, Мужская честь и прямота,Святые образцы ушедших поколений, Блаженства робкая мечта,Фемиды грозный лик над кровью преступленья, Высокой жалости урок,Деянья старины, не знающие тленья, Горячность дружественных строк —Их в мире больше нет! На что мне жить на свете, Где верховодят ложь и страх?О трусы, только мы одни за все в ответе! Прощай, земля! Прими мой прах.Довольно мешкать, смерть! Утишь мои мученья. Ты впрямь, душа, погребенаПод грузом бед? Но жить — такое наслажденье! И жизнь моя еще нужна.Кто честен — тот, судьбой гоним несправедливо, Уже готовый в землю лечь,Не опускает глаз, и так же горделива Его бестрепетная речь.Но если не дано изменчивой судьбою Мечом потешиться в бою —Чернила под рукой, а боль всегда со мною. Из них оружие скую!И если, Правота, ни помышленьем тайным, Ни просто словом невпопад,Ни жестом, ни хотя б сомнением случайным Перед тобой не виноват,И если жжет тебя больнее всякой боли Тысячеустая хвалаДеяньям подлецов, ревнителей неволи, — Спаси меня! В разгуле злаЯ мститель твой, я длань, разящая громами! Уйти, не отстреляв колчан,Не растоптав в грязи, в стыду, в позоре, в сраме Мерзавцев, сеющих обман, —Кладбищенских червей, дорвавшихся до тела Несчастной Франции? Сюда,Мое перо, мой крик, мой гнев — пора, за дело! Когда б не вы — что я тогда?Вы жаркая смола, питающая пламя, Хоть факел выгорел до дна.Я в муках, но живу, я неразлучен с вами. Надежды мощная волнаМеня несет. Без вас и жизнь — одна отрава: Тоски ощеренная пасть,Соратники в ярме, палаческая слава Лжеца, палаческая власть,Достойных нищета, изгнанников могилы, Закона пакостная ложь…И в этом жить?! Ну нет! Всегда достанет силы Всадить в себя кинжал! Так что ж?Неужто никого — почтить хотя бы словом Полегших жертвами резниИ осушить глаза их сыновьям и вдовам, Чтоб окровавленные дниПугали палачей упорством возвращенья, Как неизбытая вина,Чтоб их нашла в аду трехвостка отомщенья, Уже для них припасена?Чтоб плюнуть им в лицо, мученье их смакуя?.. Смерть, не стучись! Я отопру.Страдай, гневись, душа, отмщения взыскуя! Плачь, Доблесть, если я умру.
Примечания
I
Когда-то страстный Архилох… — древние греки считали Архилоха (вторая половина VII в. до н.э.) великим лирическим поэтом. Сватаясь к дочери паросского богача Ликамба, Архилох получил грубый отказ. В отместку за это он осыпал Ликамба оскорбительными стихами, написанными новым размером — ямбом. Опозоренный Ликамб покончил с собой. (Здесь и далее прим. перев.)
II
Давид, Жак Луи (1748—1825) — знаменитый французский живописец-классицист, близкий друг Робеспьера, один из видных деятелей Конвента. Его кисти принадлежит картина «Смерть Марата». Прах последнего, по предложению художника, поддержанному Конвентом, был перенесен в Пантеон.
Барер де Вьёзак, Бертран (1755—1841) — член Комитета общественного спасения, видный деятель Конвента. Известен своим красноречием, равно как экстремизмом своих заявлений в Конвенте, снискавших ему прозвище «Анакреон гильотины». Участник Термидора, позднее эмигрировал в Бельгию.
Бриссо, Жак Пьер (1754—1793) — видный политический деятель, депутат Конвента, жирондист. Отправлен на гильотину по решению Конвента.
Да, женская рука… — имеется в виду Шарлотта Корде, убийца Марата.
Доволен Кальвадос — после убийства Марата ходил слух, что оно организовано жирондистами, укрывшимися в Кальвадосе.
Пелетье — Лепелетье де Сен-Фаржо, Луи Мишель (1760—1793) — видный деятель якобинцев. Заколот роялистом, так как был в числе депутатов Конвента, голосовавших за смертную казнь Людовику XVI. В январе 1793 года останки Лепелетье перенесены в Пантеон. Этот эпизод Великой французской революции запечатлен Давидом в картине «Последние минуты Мишеля Лепелетье де Сен-Фаржо».
Бурдон де ля Кроньер, Леонар (1754—1807) — член Конвента, враждовавший как с Робеспьером, так и с жирондистами.
