Владимир Маяковский - Том 5. Стихотворения 1923
[1923]
17 апреля*
Мы о царском пленезабыли за 5 лет.Но тех, за нас убитых на Лене,никогда не забудем. Нет!Россия вздрогнула от гнева злобного,когда через тайгудо нас от ленского места лобного —донесся расстрела гул.Легли, легли Октября буревестники,глядели Сибири снега:их, безоружных, под пуль песенкитоптала жандарма нога.И когда фабрикантище ловкийзолотые горстьми загребал,липла с каждой с пятирублевкикровь упрятанных тундрам в гроба.Но напрасно старался Терещенко*смыть восставших с лица рудника.Эти первые в троне трещинкине залижет никто. Никак.Разгуделась весть о расстреле,и до нынче гудит заряд,по российскому небу растре́лясь,Октябрем разгорелась заря.Нынче с золота смыты пятна.Наши тыщи сияющих жил.Наше золото. Взяли обратно.Приказали: — Рабочим служи! —Мы сомкнулись красными ротами.Быстра шагов краснофлагих гряда.Никакой не посмеет ротмистрсыпать пули по нашим рядам.Нынче течем мы. Красная лава.Песня над лавой свободная пенится.Первая наша благодарная слававам, Ленцы!
[1923]
Наше воскресенье*
Еще старухи молятся,в богомольном изгорбясь иге,но уже шаги комсомольцевгремят о новой религии.О религии, в которойнам не бог начертал бег,а, взгудев электромоторы,миром правит сам человек.Не будут вперекор умамдебоширить ведьмы и Вии* —будут даже грома́на учете тяжелой индустрии.Не господу-богу сквозь воздухразгонять солнечный скат.Мы сдадим и луны, и звездыв Главсиликат.И не будут, уму в срам,люди от неба зависеть —мы ввинтим лампы «Осрам»небу в звездные выси.Не нам писанья священныеизучать из-под попьей палки.Мы земле дадим освящениелучом космографий и алгебр.Вырывай у бога вожжи!Что морочить мир чудесами!Человечьи законы — не божьи!—на земле установим сами.Мы не в церковке, тесной и грязненькой,будем кукситься в праздники наши.Мы свои установим праздникии распразднуем в грозном марше.Не святить нам столы усеянные.Не творить жратвы обряд.Коммунистов воскресенье —25-е октября.В этот день в рост весьмеж буржуазной паникираб рабочий воскрес,воскрес и встал на̀ ноги.Постоял, посмотрел и пошел,всех религий развея ига.Только вьется красный шелк,да в руке сияет книга.Пусть их, свернувшись в кольца,бьют церквами поклон старухи.Шагайте, да так, комсомольцы,чтоб у неба звенело в ухе!
[1923]
Весенний вопрос*
Страшное у меня горе.Вероятно — лишусь сна.Вы понимаете, вскорев РСФСР придет весна.Сегодня и завтра и веков испоконшатается комната — солнца пропойца.Невозможно работать. Определенно обеспокоен.А ведь откровенно говоря — совершенно не из-за чего беспокоиться.Если подойти серьезно — так-то оно так.Солнце посветит — и пройдет мимо.А вот попробуй — от окна оттяни кота.А если и животное интересуется улицей, то мне это — просто необходимо.На улицу вышел и встал в лени я,не в силах… не сдвинуть с места тело.Нет совершенно ни малейшего представления,что ж теперь, собственно говоря, делать?!И за шиворот и по носу каплет безбожно.Слушаешь. Не смахиваешь. Будто стих.Юридически — куда хочешь идти можно,но фактически — сдвинуться никакой возможности.Я, например, считаюсь хорошим поэтом.Ну, скажем, могу доказать: «самогон — большое зло».*А что про это? Чем про это?Ну нет совершенно никаких слов.Например: город советские служащие искра́пили,приветствуй весну, ответь салютно!Разучились — нечем ответить на капли.Ну, не могут сказать — ни слова. Абсолютно!Стали вот так вот — смотрят рассеянно.Наблюдают — скалывают дворники лед.Под башмаками вода. Бассейны.Сбоку брызжет. Сверху льет.Надо принять какие-то меры.Ну, не знаю что, — например: выбрать день самый синий,и чтоб на улицах улыбающиеся милиционерывсем в этот день раздавали апельсины.Если это дорого — можно выбрать дешевле, проще.Например: чтоб старики, безработные, неучащаяся детворав 12 часов ежедневно собирались на Советской площади,троекратно кричали б: ура! ура! ура!Ведь все другие вопросы более или менее ясны́.И относительно хлеба ясно, и относительно мира ведь.Но этот кардинальный вопрос относительно веснынужно во что бы то ни стало теперь же урегулировать.
[1923]
