Евгений Абросимов - Стихи остаются в строю
1933
Родина смотрела на меня
Я в дом вошел, темнело за окном,Скрипели ставни, ветром дверь раскрыло,Дом был оставлен, пусто было в нем,Но все о тех, кто жил здесь, говорило.
Валялся пестрый мусор на полу,Мурлыкал кот на вспоротой подушке.И разноцветной грудою в углуЛежали мирно детские игрушки.
Там был верблюд и выкрашенный слон,И два утенка с длинными носами,И дед Мороз — весь запылился он,И кукла с чуть раскрытыми глазами.
И даже пушка с пробкою в стволе,Свисток, что воздух оглашает звонко,А рядом в белой рамке на столеСтояла фотография ребенка…
Ребенок был с кудряшками, как лен,Из белой рамки здесь, со мною рядом,В мое лицо смотрел пытливо онСвоим спокойным ясным взглядом…
А я стоял, молчание храня.Скрипели ставни жалобно и тонко.И родина смотрела на меняГлазами белокурого ребенка.
Зажав сурово автомат в руке,Упрямым шагом вышел я из домаТуда, где мост взрывали на рекеИ где снаряды ухали знакомо.
Я шел в атаку, твердо шел туда,Где непрерывно выстрелы звучали,Чтоб на земле фашисты никогдаС игрушками детей не разлучали.
1941
Я пишу, дорогая, тебе
Повезло нам сегодня с ночлегом —Печка топится, лампа горит.И подсолнух, засыпанный снегом,Вдалеке на пригорке стоит.
Чай дымится, душистый и сладкий.Отогрелись мы в теплой избе.На листочке из синей тетрадкиЯ пишу, дорогая, тебе.
Я пишу, а вокруг, дорогая,Спят бойцы на шинелях своих,Печка топится. Лампа, мигая,Свет спокойный бросает на них.
Снова голос твой тихий я слышу —Он навеки мне в сердце проник:«Как же, милый, на холод ты вышелИ забыл застегнуть воротник?»
В светлой дружбе мы жили с тобою,Как цветы полевые росли,И над нашей чудесной судьбоюВдруг топор занесли.
Ничего! Мы обрубим им руки,Ничего! Стисни зубы сильней,Каждый миг нашей гордой разлукиВраг оплатит нам кровью своей.
Если б только увидеть могла ты,Как ползу я с гранатой в дыму…Грозный счет мой открыт для расплаты,Платят кровью враги по нему.
Не один я такой в нашей роте,Каждый счет свой открыл именной…И берем мы втройне при расчетеЗа семью, за разлуку с женой.
За страну, за сады, что шумели,Кровью платят враги нам сполна.Правда, волосы чуть поседели:Что ж поделать, на то и война!
Дорогая, горжусь я тобою,Только вспомню — и сердцу тепло.К нам в окопы вчера, после боя,Много разных подарков пришло.
Пулеметчики варежки взяли…И узнал я, мой друг, не таи,Их у детской кроватки вязалиРуки родины, руки твои.
Зимний ветер в трубе завывает.спят бойцы — просыпаться им срок.Печка топится, лампа мигает,И дописан последний листок.
Я окреп для борьбы и для жизни,И сплелось воедино во мнеЧувство родины, верность отчизнеС нежным чувством к любимой жене.
1942
Вячеслав Афанасьев
Мой дом
На стыке четырех ветров,На берегу морском,Среди замшелых валуновСтоит мой старый дом.
Когда на море тишинаИ лишь звенит прилив,И на медлительных волнахПроходят корабли, —
Тогда что может быть милейДля глаза морякаДалекой кровли и над нейБегущего дымка?
Когда ж на море, в злую ночьБушует вихрь и мрак,И кораблям уже невмочьМотаться в бурунах, —
Тогда что может быть милейОгня на берегу?И лампу я для кораблейВ окне до утра жгу.
Пускай свирепствует БорейИ снег стучит в окно, —Горит очаг мой, и гостейЖдет доброе вино.
На стыке четырех ветров,На берегу морском,Среди замшелых валуновСтоит мой старый дом.
1936
Иртыш
Река — угля черней — угрюмоИграет с белою луной.Косматым полчищем КучумаНад ней камыш кипит густой.В рябую ширь шуршит камышИздревле грозное: «Иртыш!» —И, будто кольцами литыми,Блистает лунной чешуейИ то опустит, то подниметНа волнах панцирь золотой.
Огромным телом ЕрмакаПростерлась буйная река.Железный мост, как звездный пояс,Там отразился двойником.Сквозь цепь огней грохочет поезд,И дебри повторяют гром.Летит, алмазами сверкая,Экспресс Москва — Владивосток,И белый пар над ним порхает,Как бы почтовый голубок.
Прозрачным воздухом СибириЛегко дышать. Ночь хороша!И вижу я: над водной ширьюВстает казацкая душа.Встает, плывет туманом сизым,Купаясь в лунном серебре.Ее слезами весь обрызган,Экспресс быстрей летит к заре.
Те слезы в сердце мне упалиИ закипели на глазах,И я кричу в ночные дали:— Спасибо за Сибирь, казак!
1941
Баллада о минере
Памяти минеров, казненных
палачами революции в бухте
Прометей в 1907 году.
В тихой бухте, меж сетей рыбачьих,Полночь катит светлую луну.На скале спросонья чайка плачет,Черный краб покинул глубину.
Он заполз на камень и, недвижный,Слился с ним, горбатый старый гном.Море в гребни лунный жемчуг нижет,Берег спит в молчании немом.
Тридцать лет назад, в такую ж полночь,Здесь казнен был молодой минер.Тридцать лет назад по этим волнамПробегал его прощальный взор.
Так же вольно подымалось море,И качались мачты низких шхун,И огонь мерцал на дальнем створе, —Но к ногам привязан был чугун.
Может быть, непрошеные слезыС впалых щек он смахивал с тоской.Может быть… Но в час судьбины грозной —Кто осудит слезы в час такой?
Знал минер, идя на подвиг славный,Что ему за это суждено:Заклюет орел самодержавный,Тело бросит на морское дно.
Знал минер о том, но львиным сердцемПеред темной силой не сробел,Верил: правда все ж сильнее смерти, —Красный флаг поднял на корабле!
Адмирал судил его заочно…Чтоб и гром не смел греметь в глуши,Голубые пламенные очиПриказал навеки потушить.
Черный краб сидит на камне древнем…Далеко, в просторе голубом,В лунном свете вспыхивают гребни,Берег спит в молчании немом.
1937
«Вслед за огненными лосями…»
Вслед за огненными лосями,В сновиденье ль, наяву ль,Золотые стрелы осениПросвистели в синеву.
Просвистели, и рассветнаяВновь струится тишина.Только издали заветнаяЧья-то песня мне слышна.
Беспокойное и жгучее —Что там в сердце, в глубине:Или молодость кипучаяВозвращается ко мне?
Что ж, пути ей не заказаны…Друг далекий, подходи!Сколько слов еще не сказано,Сколько песен впереди!
1941
«Застигнутый последней метой…»
Застигнутый последней метойИ не успев всего допеть,Благословлю я землю эту,Когда придется умереть.
Благословлю ее за воздух,Дыша которым был я смел,За светлых рек живую воду,Где телом и душой свежел,
За поле знойное пшеницы,За села и за города,За наш достаток, где хранитсяЗерно и моего труда;
Благословлю земли просторы,Что жил я здесь в наш светлый век,Любил ее моря и горы,Как мог свободный человек,
Что здесь учился у народаПеть песни ясной простотыИ украшать трудом природуВо имя счастья и мечты.
1940
