Владимир Маяковский - Том 2. Стихотворения и пьесы 1917-1921
[1920]
Необычайное приключение, бывшее с Владимиром Маяковским летом на даче*
(Пушкино, Акулова гора, дача Румянцева, 27 верст по Ярославской жел. дор.)
В сто сорок солнц закат пылал,в июль катилось лето,была жара,жара плыла —на даче было это.Пригорок Пушкино горбилАкуловой горою,а низ горы —деревней был,кривился крыш корою.А за деревнею —дыра,и в ту дыру, наверно,спускалось солнце каждый раз,медленно и верно.А завтрасновамир залитьвставало солнце а́ло.И день за днемужасно злитьменявот этостало.И так однажды разозлясь,что в страхе все поблекло,в упор я крикнул солнцу:«Слазь!довольно шляться в пекло!»Я крикнул солнцу:«Дармоед!занежен в облака ты,а тут — не знай ни зим, ни лет,сиди, рисуй плакаты!*»Я крикнул солнцу:«Погоди!послушай, златолобо,чем так,без дела заходить,ко мнена чай зашло бы!»Что я наделал!Я погиб!Ко мне,по доброй воле,само,раскинув луч-шаги,шагает солнце в поле.Хочу испуг не показать —и ретируюсь задом.Уже в саду его глаза.Уже проходит садом.В окошки,в двери,в щель войдя,валилась солнца масса,ввалилось;дух переведя,заговорило басом:«Гоню обратно я огнивпервые с сотворенья.Ты звал меня?Чаи́ гони,гони, поэт, варенье!»Слеза из глаз у самого —жара с ума сводила,но я ему —на самовар:«Ну что ж,садись, светило!»Черт дернул дерзости моиорать ему, —сконфужен,я сел на уголок скамьи,боюсь — не вышло б хуже!Но странная из солнца ясьструилась, —и степенностьзабыв,сижу, разговорясьс светилом постепенно.Про то,про это говорю,что-де заела Роста,а солнце:«Ладно,не горюй,смотри на вещи просто!А мне, ты думаешь,светитьлегко?— Поди, попробуй! —А вот идешь —взялось идти,идешь — и светишь в оба!»Болтали так до темноты —до бывшей ночи то есть.Какая тьма уж тут?На «ты»мы с ним, совсем освоясь.И скоро,дружбы не тая,бью по плечу его я.А солнце тоже:«Ты да я,нас, товарищ, двое!Пойдем, поэт,взорим,вспоему мира в сером хламе.Я буду солнце лить свое,а ты — свое,стихами».Стена теней,ночей тюрьмапод солнц двустволкой пала.Стихов и света кутерьма —сияй во что попало!Устанет то,и хочет ночьприлечь,тупая сонница.Вдруг — яво всю светаю мочь —и снова день трезвонится.Светить всегда,светить везде,до дней последних донца,светить —и никаких гвоздей!Вот лозунг мой —и солнца!
[1920]
Отношение к барышне*
Этот вечер решал —не в любовники выйти ль нам? —темно,никто не увидит нас.Я наклонился действительно,и действительноя,наклонясь,сказал ей,как добрый родитель:«Страсти крут обрыв —будьте добры,отойдите.Отойдите,будьте добры».
[1920]
Гейнеобразное*
Молнию метнула глазами:«Я видела —с тобой другая.Ты самый низкий,ты подлый самый…» —И пошла,и пошла,и пошла, ругая.Я ученый малый, милая,громыханья оставьте ваши.Если молния меня не убила —то гром мнеей-богу не страшен.
[1920]
Горе*
Тщетно отчаянный ветербился нечеловече.Капли чернеющей кровистынут крышами кровель.И овдовевшая в ночивышла луна одиночить.
[1920]
«Портсигар в траву ушел на треть…»
Портсигар в травуушел на треть*.И как крышкаблеститнаклонились смотретьмуравьишки всяческие и травишка.Обалдело дивилисьвыкрутас монограмме,дивились сиявшему серебромполированным,не стоившие со своими морями и горамиперед делом человечьимничего ровно.Было в диковинку,слепило зрение им,ничего не видевшим этого рода.А портсигар блестелв окружающее с презрением:— Эх, ты, мол,природа!
[1920]
III Интернационал*
Мы идемреволюционной лавой.Над рядамифлаг пожаров ал.Наш вождь —миллионноглавыйТретий Интернационал.
В стены столетий воль вал бьет Третий Интернационал.
Мы идем.Рядов разливу нет истока.Волгам красных армий нету устья.Пояс красных армий,к западус востокаопоясав землю,полюсами пустим.
Нации сети. Мир мал. Ширься, Третий Интернационал!
Мы идем.Рабочий мира,слушай!Революция идет.Восток в шагах восстаний.За Европойокеанами пройдет, как сушей.Красный флагна крыши ньюйоркских зданий.
В новом свете и в старом ал будет Третий Интернационал.
Мы идем.Вставайте, цветнокожие колоний!Белые рабы империй —встаньте!Бой решит —рабочим властвовать у мира в лонеиливойнами звереть Антанте.
Те или эти. Мир мал. К оружию, Третий Интернационал!
Мы идем!Штурмуем двери рая.Мы идем.Пробили дверь другим.Выше, наше знамя!Серп,огнем играя,обнимайся с молотом радугой дуги.
В двери эти! Стар и мал! Вселенься, Третий Интернационал!
[1920]
Всем Титам и Власам РСФСР*
По хлебным пусть местам летит,пусть льется песня басом.Два брата жили. Старший Титжил с младшим братом Власом.
Был у крестьян у этих домпревыше всех домишек.За домом был амбар, и в немвсегда был хлеба лишек.
Был младший, Влас, умен и тих.А Тит был глуп, как камень.Изба раз расползлась у них,пол гнется под ногами.
«Смерть без гвоздей, — промолвил Тит,хоша мильон заплотишь,не то, что хату сколотить,и гроб не заколотишь».
Тит горько плачет без гвоздей,а Влас обдумал случайи рек: «Чем зря искать везде,езжай, брат, в город лучше».
Телега молнией летит.Тит снарядился скоро.Гвоздей достать поехал Титв большой соседний город.
Приехал в этот город Тити с грустью смотрит сильной:труба чего-то не коптитнад фабрикой гвоздильной.
Вбегает за гвоздями Тит,но в мастерской холоднойрабочий зря без дел сидит.«Я, — говорит, — голодный.
Дай, Тит, рабочим хлеб взаймы,мы здесь сидим не жравши,а долг вернем гвоздями мыкрестьянам, хлеба давшим».
Взъярился Тит: «Не дам, не дамя хлеба дармоеду.Не дам я хлеба городам,и без гвоздя доеду».
В село обратно Тит летит, —от бега от такогосвалился конь. И видит Тит:оторвалась подкова.
Пустяк ее приколотить,да нету ни гвоздишка.И стал в лесу в ночевку Тит,и Тит, и лошадишка.
Нет ни коня, ни Тита нет…Селом ходили толки,что этих двух во цвете летв лесу сожрали волки.
Телега снова собралась.Не вспомнив Тита даже,в соседний город гонит Влас, —нельзя им без гвоздя же.
Вбежал в гвоздильню умный Влас,рабочий дышит еле.«Коль хлеб не получу от вас,умру в конце недели».
Влас молвил, Тита поумней.«Ну что ж, бери, родимый,наделаешь гвоздей и мнеужо заплатишь ими».
Рабочий сыт, во весь свой пылв трубу дымище гонит.Плуги, и гвозди, и серпыдеревне мчит в вагоне.
Ясней сей песни нет, ей-ей,кривые бросим толки.Везите, братцы, хлеб скорей,чтоб вас не съели волки.
[1920]
