Евгений Долматовский - Товарищ мой

БАЛЛАДА ТЮРЬМЫ ШПАНДАУ

Конечно, воспевать тюрьму —Неблагодарная затея,И не по нраву моемуПрикосновенье к этой теме.Свободе яростно служа,В крови двадцатого столетья,Иду по острию ножа —Тюрьму Шпандау берусь воспеть я.

Есть мрачный каменный кварталВ стеклянном Западном Берлине,Он символом возмездья сталНа той опасной половине.Тюремный замок.По углам Стены —Сторожевые вышки.И днем и ночью стражу тамНесут вчерашние мальчишки.

Солдаты четырех держав,Союзники по прошлой битве,Сурово автоматы сжав,Стоят, строги, как на молитве.По месяцу, три раза в год,Согласно принятому плану,Для наших настает чередВзять мрачный замок под охрану.

А в замке узник лишь один,На все пятьсот тюремных камер,На весь на Западный Берлин,Один,Как зверь, он в клетке замер.Да, это был опасный зверьПод именем Рудольфа Гесса.Один остался он теперьОт Нюрнбергского процесса.

Не обкрутил он докторов,Безумие изображая.Да, он безумен и здоров —Не от безумья змеи жалят.Ходил он в первых главаряхВ нормальном сумасшедшем домеИ зря,По правде говоря,Не разделил их общей доли.

Но, может быть, вердикт судаСтрашнее казни.Пусть отнынеДесятилетья, не года,По камере — туда-сюдаОн ходит в каменной пустыне,Пусть позабудет мир о нем,О черном узнике одномВ Шпандау, в Западном Берлине.

Пусть мир забудет.Но должныОб этом буром замке помнить Седые дьяволы войныВ тиши своих уютных комнат.Пусть их, в видениях ночных,Придавит, словно тяжкий камень,Что приготовлено для нихЕще пятьсот тюремных камер.

Промозглый холодок к утру.Стоят на вышках наши парниИ по квадратному дворуШагают медленно попарно.Армейский плащ в росе намок.Темны железные ворота,Добротно смазанный замокЗащелкнут на два оборота.

Я не желаю никомуТакого тягостного груза:Должна была воспеть тюрьмуМоя простреленная муза.Солдаты встали на посты,А вы забудьте эти стены,Ступайте собирать цветы,Искать лирические темы.

РАССКАЗ ГЕОЛОГА

Мы очутились в реденьком лесу,В тылу непрочной обороны вражьей.Я связанного «языка» несу,Товарищи идут за мною стражей.Когда мы с курса сбились в темноте,Рассеяны недолгой перестрелкой,Я карту сорьентировать хотелИ вынул компас с фосфорною стрелкой

Но стрелка будто бы сошла с ума:Колеблется, и мечется, и скачет.Стою, а надо мной смеется тьма.И не могу понять, что это значит.Мы выбрались... Мы фронт пересекли.Дивизию рокировали к югу.Однако не забыл я той земли,Где компасная стрелка шла по кругу.

Хотелось возвратиться мне туда:Открытье тайны — утоленье жажды. ...Пошли послевоенные года.Я в институт проваливался дважды,Но вновь сдавал, испытывая властьТого, с безумной стрелкой, эпизода.В геологоразведочный попастьМне удалось лишь с третьего захода.

Мне в общежитье снился этот лес,Где в стрелку компаса вселился бес!Я выезжал на практику туда,И окупилась фронтовая верность:Ну да, конечно, в том лесу рудаПочти что проступает на поверхность.Железорудный ныне там разрез,Вскрышные производятся работы,Так, значит, на железе вырос лес,Входивший в зону нашей разведроты.За «языком» тогда ходили в тыл.А компас, оказалось, верный был.

ПЕРЕКЛИЧКА

В дикой пуще, тихой чаще,Где дороги нет весною,Где готов ручей журчащийСтать Днепром или Десною,Там беседуют лесныеВековые исполины —Белоруссия с РоссиейИ Россия с Украиной.

Через фронт мы трое сутокПробирались в чащи эти —Не могли на парашютах,Чтоб отряд не рассекретить.Не сумели мы скорееВ зону мстителей добратьсяИ доставить батареиДля уже замолкших раций.

Как давно все это было —В первой половине века!В центре вражеского тыла,Где живет лесное эхо,Около штабной землянкиШалаши неровным рядом —Место временной стоянкиПартизанского отряда.

Это все найти могли выВ повестях и кинолентах.Есть музеи и архивы,Многое уже — в легендах.Без повтора старых песенОчень кратко я затронуЛишь один рассвет в Полесье,Время выдачи патронов.

Там, где мрамор обелискаУстремлен сегодня к солнцу,Шла как раз проверка списка,Позже вкованного в бронзу.Отзовитесь, партизаны!Здесь — Богданы!Здесь — Иваны!Есть — Батыры,Есть — Баграты,Что из пекла чудом вышли,Брестской крепости солдатыИ герои Перемышля.

Может, мне все только снится,Я ведь шел три дня, три ночи...Слышу — выкликают Фрица,Но поверить слух не хочет:На войне вошло в привычкуИменем немецким этим,Ироническою кличкойВсех врагов крестить и метить.

Отвечает «Здесь!» с акцентомНемец длинный и поджарый,С партизанской алой лентойПоперек пилотки старой,

А ведь я уже не верил,Что, любимый мной когда-то,Жив рабочий Красный ВеддингИ кулак, до боли сжатый.

Вызывается Фернандо,И выходит смуглый парень.Комментариев не надо,Так красив он, так шикарен,Но на шее не гитара —Автомат с кривой обоймой.Здесь твоя Гвадалахара,За нее готовы в бой мы.

Командир окликнул: «Ярош!» —И в ответ зрачки блеснулиОстрой яростью мадьяра,Темно-серые, как пули.Знать, Венгерская КоммунаНе сдается и поныне,По приказу Белы КунаК нам идут ее связные.

В партизанском сорок третьемНа полесских тайных тропахПредставителей я встретилЧуть ли не со всей Европы.

Я запомнил ваши лицаИ насупленные брови,ИнтернационалистыДо последней капли крови.

Начинали мы эпохуВ общем бое,С общей боли.Ели скользкую картоху,Прошлогоднюю, без соли;Уходили на заданьеПо расхристанной трясинеИ мечтали о свиданьеВ Будапеште и Берлине.

...Партизанские знаменаТихо спят в музеях местных,Но в Полесье поименноДаже детям вы известны.

Там показывал мне кто-тоВаше выцветшее фото.Вы построились красиво,Подбоченились картинно,И глядят на васРоссия,БеларусьИ Украина.

Ярош рядышком с Иваном,Дальше Фриц, Богдан, Фернандо...По каким краям и странамВас искать сегодня надо?Друг о друге весть все реже.Треть столетья — это много,Но законы дружбы те же,И одна у нас дорога.

Навсегда и воединоСвязаны мы лентой алойС Фронтом имени Сандино,С непокорной Гватемалой.

Мы по выходе из лесаПоднимали автоматы,Как всемирного конгрессаДелегатские мандаты.Вновь сойтись бы,Спеть бы хоромПесню партизан полесских...Продолжается наш форум,Мир и дружба на повестке.

РАССКАЗ ЛЕТЧИКА