Давид Самойлов - Стихи
ДНЕВНИК
Листаю жизнь свою,Где радуюсь и пью,Люблю и негодую.И в ус себе не дую.
Листаю жизнь свою,Где плачу и пою,Счастливый по природеПри всяческой погоде.
Листаю жизнь свою,Где говорю шутейноИ с залетейской тенью,И с ангелом в раю.
РЕАНИМАЦИЯ
Я слышал так: когда в бессильном телеПорвутся стропы и отпустят дух,Он будет плавать около постелиИ воплотится в зрение и слух.
(А врач бессильно разведет руками.И даже слова не проговорит.И глянет близорукими очкамиТуда, в окно, где желтый свет горит.)
И нашу плоть увидит наше зренье,И чуткий слух услышит голоса.Но все, что есть в больничном отделенье,Нас будет мучить только полчаса.
Страшней всего свое существованьеУвидеть в освещенье неземном.И это будет первое познапье,Где времени не молкнет метроном.
Но вдруг начнет гудеть легко и ровно,Уже не в нас, а где-то по себе,И нашу душу засосет, подобноАэродинамической трубе.
И там, вдали, у гробового входа,Какой-то вещий свет на нас лия,Забрезжит вдруг всезнанье, и свобода,И вечность, и полет небытия.
Но молодой реаниматор СаняРешит бороться с бездной и судьбойИ примется, над мертвецом шаманя,Приманивать обратно дух живой.
Из капельниц он в нас вольет мирское,Введет нам в жилы животворный яд.Зачем из сфер всезнанья и покояМы все же возвращаемся назад?
Какой-то ужас есть в познанье света,В существованье без мирских забот.Какой-то страх в познании завета.И этот ужас к жизни призовет.
…Но если не захочет возвратитьсяДуша, усилье медиков — ничто.Она куда-то улетит, как птица,На дальнее, на новое гнездо.
И молодой реаниматор СаняУстало скажет: "Не произошло!"И глянет в окна, где под небесамиЗаря горит свободно и светло.
БЕССОННИЦА
Я разлюбил себя. ТоскуюОт неприязни к бытию.Кляну и плоть свою людскую,И душу бренную свою.
Когда-то погружался в сонЯ, словно в воду, бед не чая.Теперь рассветный час встречаю,Бессонницею обнесен.
Она стоит вокруг, стоглаза,И сыплет в очи горсть песка.От смутного ее рассказаНа сердце смертная тоска.
И я не сплю — не от боязни,Что утром не открою глаз.Лишь чувством острой неприязниК себе — встречаю ранний час.
" Пусть нас увидят без возни, "
Пусть нас увидят без возни,Без козней, розни и надсады,Тогда и скажется: "ОниИз поздней пушкинской плеяды".Я нас возвысить не хочу.Мы — послушники ясновидца…Пока в России Пушкин длится,Метелям не задуть свечу.
" Зачем за жалкие слова "
Зачем за жалкие словаЯ отдал все без колебаний —И золотые острова,И вольность молодости ранней!
А лучше — взял бы я на плечиИную ношу наших дней:Я, может быть, любил бы крепче,Страдал бы слаще и сильней.
ПЯРНУСКИЕ ЭЛЕГИИ
Г.М.
I
Когда-нибудь и мы расскажем,Как мы живем иным пейзажем,Где море озаряет нас,Где пишет на песке, как гений,Волна следы своих волненийИ вдруг стирает, осердясь.
II
Красота пустынной рощиИ ноябрьский слабый свет —Ничего на свете прощеИ мучительнее нет.
Так недвижны, углублённыСреди этой немотыСосен грубые колонны,Вязов нежные персты.
Но под ветром встрепенетсяНетекучая вода…Скоро время распадетсяНа сейчас и "никогда".
III
Круг любви распался вдруг.День какой-то полупьяный.У рябины окаяннойПокраснели кисти рук.
Не маши мне, не маши,Окаянная рябина,Мне на свете все едино,Коль распался круг души.
IV
И жалко всех и вся. И жалкоЗакушенного полушалка,Когда одна, вдоль дюн, бегом —Душа — несчастная гречанка…А перед ней взлетает чайка.И больше никого кругом.
V
Здесь великие сны не снятся,А в ночном сознанье теснятсяЛица полузабытых людей —Прежних ненавистей и любвей.Но томителен сон про обманы,Он болит, как старые раны,От него проснуться нельзя.А проснешься — еще больнее,Словно слышал зов ЛорелеиИ навек распалась стезя.
VI
Деревья прянули от моря,Как я хочу бежать от горя —Хочу бежать, но не могу,Ведь корни держат на бегу.
VII
Когда замрут на зимуРастения в садах,То невообразимо,Что превратишься в прах.
Ведь можно жить при снеге,При холоде зимы.Как голые побеги,Лишь замираем мы.
И очень долго снится —Не годы, а века —Морозная ресницаИ юная щека.
VIII
Как эти дали хороши!Залива снежная излука.Какая холодность душиК тому, что не любовь и мука!
О, как я мог так низко пасть,Чтобы забыть о милосердье!..Какое равнодушье к смертиИ утомительная страсть!
IX
Любить не умею.Любить не желаю.Я глохну, немеюИ зренье теряю.И жизнью своеюУже не играю.Любить не умею —И я умираю.
Х
Пройти вдоль нашего квартала,Где из тяжелого металлаИзлиты снежные кусты,Как при рождественском гаданье,Зачем печаль? Зачем страданье,Когда так много красоты?Но внешний мир — он так же хрупок,Как мир души. И стоит лишьНевольный совершить проступок:Задел — и ветку оголишь.
XI
В Пярну легкие снега.Так свободно и счастливо!Ни одна еще ногаНе ступала вдоль залива.
Быстрый лыжник пробежитСиней вспышкою мгновенной.А у моря снег лежитСвежим берегом вселенной.
XII
Когда тайком колдует плоть,Поэзия — служанка праха.Не может стих переборотьТщеславья, зависти и страха.
Но чистой высоты умаДостичь нам тоже невозможно.И все тревожит. Все тревожно.Дождь. Ветер. Запах моря. Тьма.
XIII
Утраченное мне дороже,Чем обретенное. ОноТак безмятежно, так погоже,Но прожитому не равно.Хотел мне дать забвенье Боже,И дал мне чувство рубежаПреодоленного. Но все жеТомится и болит душа.
XIV
Вдруг март на берегу залива.Стал постепенно таять снег.И то, что было несчастливо,Приобрело иной разбег.
О, этот месяц непогожий!О, эти сумрачные дни!Я в ожидании… О Боже,Спаси меня и сохрани…
XV
Расположенье на листеПечальной строчки стихотворной.И слезы на твоем лице,Как на иконе чудотворной.И не умею передатьТо, что со мною происходит:Вдруг горний свет в меня нисходит,Вдруг покидает благодать.
XVI
Чет или нечет?Вьюга ночная.Музыка лечит.Шуберт. Восьмая.
Правда ль, нелепыйМаленький Шуберт,Музыка — лекарь?Музыка губит.
Снежная скатерть.Мука без края.Музыка насмерть.Вьюга ночная.
" Рассчитавшись с жаждою и хламом, "
