Абулькасим Фирдоуси - Стихи
РАССКАЗ О РОЖДЕНИИ СУХРАБА
Вот сорок семидневий миновало, И время счастья матери настало. Бог сына дал царевне Тахмине, Прекрасного, подобного луне. Так схож был сын с богатырем Рустамом, Со львом Дастаном и могучим Самом, Что радостью царевна расцвела И первенца Сухрабом нарекла. Был через месяц сын, как годовалый: Грудь широка, как у Рустама, стала. Он в десять лет таким могучим был, Что с ним на бой никто не выходил. На всем скаку степных коней хватал он, За гриву их рукой своей хватал он. Пришел Сухраб однажды к Тахмине И так спросил: "О мать, откройся мне! Я из какого дома? Кто я родом? Что об отце скажу перед народом?" И вспомнила наказ богатыря, Сказала мать, волнением горя: "Дитя! Ты сын великого Рустама, Ты отпрыск дома Сама и Нейрама, Пусть радуют тебя мои слова, Достичь небес должна твоя глава. Ты цвет весенний ветви величавой. Твой знаменитый род овеян славой. От первых дней не создавал творец Такого витязя, как твой отец. Он сердцем - лев, слону подобен силой, Он чудищ водяных изгнал из Нила. И не бывало во вселенной всей Таких, как Сам, твой дед, богатырей". Письмо Рустама Тахмина достала, Тайник открыла, сыну показала Клад золотой и три бесценных лала, Чье пламя ярко в темноте сияло, Сокровища, хранившиеся там, Что из Ирана ей прислал Рустам, Свой дар ей в честь Сухрабова рожденья, С письмом любви, с письмом благоволенья. "О сын мой, это твой отец прислал! Сказала мать, - взгляни на этот дал. Я знаю, будешь ты великий воин, Ты талисман отца носить достоин. Признает по нему тебя отец, Наденет на главу твою венец. Когда тебе раскроет он объятья Утешусь, перестану тосковать я. Но надо, чтоб никто о том не знал Чтоб тайны Афрасьяб не разгадал, Коварный враг Рустама Тахамтана, Виновник горьких слез всего Турана. О, как боюсь я - вдруг узнает он, Что от Рустама ты, мой сын, рожден!" "Луч этой истины, как солнце, светел, И скрыть его нельзя! - Сухраб ответил. Гордиться мы должны с тобой, о мать, Что я - Рустама сын, а не скрывать! Ведь сложены не лживыми устами Все песни и дастаны о Рустаме. Теперь я, чтобы путь открыть добру, Бесчисленное войско соберу И на Иран пойду, во имя чести Рога луны покрою пылью мести. Я трон и власть Кавуса истреблю, Я след и семя Туса истреблю. И не оставлю я в живых Гударза, Не пощажу у них ни льва, ни барса Побью вельмож, носителей корон, Рустама возведу на кеев трон. Как море, на Туран потом я хлыну, Я войско Афрасьяба опрокину, Неверного низвергну я во тьму, Венец его и трон себе возьму. Я земли щедрой одарю десницей, Тебя - иранской сделаю царицей. Лишь я и мой прославленный отец Достойны на земле носить венец. Когда два солнца в мире заблистало, Носить короны звездам не пристало!"
СУХРАБ ВЫБИРАЕТ КОНЯ
И ГОТОВИТ ВОЙСКО НА БИТВУ С КАВУСОМ
"О мать! - сказал Сухраб. - Развеселись! Во всем теперь на сына положись! Крыло орла окрепло для полета, Хочу в Иран я распахнуть ворота. Теперь мне нужен богатырский конь, Стальнокопытный, ярый, как огонь. Чтобы за ним и сокол не угнался, Чтоб силой он своей слону равнялся, Чтобы легко он мог носить в бою Мой стан и шею мощную мою. В Иране я врагов надменных встречу, Мне не к лицу пешком идти на сечу". Обрадовали мать его слова, Высоко поднялась ее глава. Велела пастухам, чтобы скакали И табуны с далеких пастбищ гнали, Чтоб сын избрал достойного коня, Могучего и стройного коня. И сколько ни было коней отборных В долинах и на пастбищах нагорных Bсеx пастухи согнали на майдан. Сухраб, войдя в табун, бросал аркан, И самых сильных с виду - крутошеих Ловил он и притягивал к себе их, Клал руку на хребет и нажимал, И каждый конь на брюхо припадал. Коней могучих много испытал он, И многим в этот день хребты сломал он, Был конь любой для исполина слаб. И впал в печаль душою лев-Сухраб. Тут из толпы какой-то муж почтенный Сказал Сухрабу: "Слушай, цвет вселенной! Есть у меня в отгоне чудо-конь, Потомок Рахша, быстрый, как огонь. Летает он, как вихрь в степи стремимый, Не знающий преград, неутомимый. И под ударами его копыт Трепещет сам несущий землю кит. Хоть может телом он с горой сравниться, Он - молния в прыжке, в полете - птица. Как черный ворон, он летит в горах, Как рыба - плавает в морских волнах. И как ни быстроноги вражьи копи, Но не уйти им от его погони". И просиял Сухраб, как утро дня, Услышав весть про дивного коня. И засмеялся он, как полдень ясный. Тут приведен к нему был конь прекрасный. Сухраб его всей силой испытал, И конь пред ним могучий устоял. И потрепал коня, и оседлал он, И сел, и по майдану проскакал он. Он был в седле, как Бисутун-гора, Копье в его руке - как столб шатра. Сказал Сухраб: "Вот я конем владею, Теперь я медлить права не имею! Пора пойти, как грозовая тень, И омрачить Кавусу божий день". Сухраб немедля, воротясь с майдана, Готовить стал поход против Ирана. И лучшие воители земли Богатыри - на зов его пришли. А деда - шаха - в трудном деле этом Просил Сухраб помочь ему советом. Шах перед ним хранилища открыл, Всем снаряженьем бранным снарядил, И золотой казною и жемчужной, Верблюдов и коней дал, сколько нужно, Для войск несметных - боевой доспех, Чтоб всадникам сопутствовал успех. Он расточил для внука складов недра. Любимца одарил по-царски щедро.
АФРАСЬЯБ ПОСЫЛАЕТ БАРМAHA
И ХУМАНА К СУХРАБУ
Услышал Афрасьяб, что - полный сил Сухраб корабль свой на воду спустил. Хоть молоко обсохнуть не успело На подбородке, - в бой он рвется смело. Что меч его грозящий обнажен, Что с Кей-Кавусом битвы ищет он. Что войско он большое собирает, Что старших над собою он не знает. И больше: встала доблести звезда, Не виданная в прежние года. И, наконец, - везде толкуют прямо, Что это сын великого Рустама. Шах Афрасьяб известьям этим внял И смехом и весельем засиял. Он из своих старейших приближенных Двух выбрал, в ратном деле умудренных, Бармаиа и Хумана - двух гонцов; Три сотни тысяч дал он им бойцов И наказал, к Сухрабу посылая: "Пусть будет скрытой тайна роковая!.. Когда они сойдутся наконец Нельзя, чтоб сына вдруг узнал отец, Чтоб даже чувства им не подсказали, Чтоб по приметам правды не узнали... Быть может, престарелый лев-Рустам Убит рукой Сухраба будет там. И мы тогда Иран возьмем без страха, И тесен будет мир для Кавус-шаха. Ну, а тогда уж средство мы найдем, Как усыпить Сухраба вечным сном. А если старый сына в ратном споре Убьет - его душа сгорит от горя". И подняли послы свой шумный стаи, И бодрые покинули Туран. Вели они к Сухрабу в Саманган С богатыми дарами караван. Трон бирюзовый с золотой короной И драгоценное подножье трона Могучие верблюды понесли. Гонцы посланье шахское везли: "О лев! Бери Иран - источник споров! Мир защити от смут и от раздоров! Ведь Саманган, Иран, Туран давно Должны бы слиться в целое одно. Я дам войска - веди, распоряжайся, Сядь на престол, короною венчайся! Таких же, как Хуман и мой Барман, Воинственных вождей не знал Туран. И вот я шлю тебе их под начало. Пусть погостят у вас они сначала. А хочешь воевать - на бой пойдут, Врагам твоим покоя не дадут!" И в путь поднялся караван богатый, Повез письмо, венец, и трон, и злато. Когда Сухраб узнал о том, он сам Навстречу славным поднялся послам. Встречать Хумана в поле с дедом выйдя, Возликовал он, море войск увидя. Когда ж Сухраба увидал Хуман Плеча, и шею, и могучий стан, Он им залюбовался, пораженный, И с головой почтительно склоненной, Вручил ему, молитву сотворя, Подарки и послание царя. "Прочти, о лев, - сказал он, - строки эти И не спеша подумай об ответе". Прочел Сухраб. Он медлить не хотел, В поход войска готовить он велел. И войск вожди, что жаждой битв горели, На легких, словно ветер, коней сели, Тимпаны и литавры загремели, Пошли войска, как волны зашумели. И не сдержали б их ни исполин, Ни львы пустынь, ни кит морских пучин. Вошел в Иран Сухраб, все сокрушая, Дотла сжигая и опустошая.
НАПАДЕНИЕ СУХРАБА НА БЕЛЫЙ ЗАМОК
На рубеже Ирана возведен Был замок. Белым замком звался он. Хаджир - начальник стражи, славный воин Был храбр, силен, водить войска достоин. От шаха был главой поставлен там Летами умудренный Гаждахам. Имел он дочь. И не было ей равной, Всем хороша, но зла и своенравна. Когда Сухраб пришел, нарушив мир, Его увидел со стены Хаджир. На быстром скакуне - любимце брани С копьем Хаджир явился на майдане. Блистая в снаряженье боевом, К войскам Турана он воззвал, как гром: "У вас найдется ль воин искушенный, В единоборстве конном закаленный? Эй, кто у вас могуч, неустрашим? Пусть выйдет, я хочу сразиться с ним!" Один, другой и третий сбиты были, Перед Хаджиром устоять не в силе. Когда Хаджира увидал в бою, Сухраб решил изведать мощь свою. Он как стрела помчался грозовая, Над полем вихри пыли подымая. И весело Хаджиру крикнул он: "Один ты вышел, гневом распален? Неужто у тебя такая сила, Что не боишься пасти крокодила? И кто ты, предстоящий мне в бою, Скажи, чтоб смерть оплакивать твою?" И отвечал ему Хаджир: "Довольно! Сам здесь падешь ты жертвою невольной. Себе я равных в битве не встречал, Лев от меня уходит, как шакал. Знай - я Хаджир. О юноша незрелый, Я отсеку главу твою от тела И Кей-Кавусу в дар ее пошлю. Я труп твой под копыта повалю". Сухраб в ответ Хаджиру рассмеялся И за копье свое стальное взялся. И ошиблись, и в поднявшейся пыли Едва друг друга различить могли. Как молния, летящая по тучам, Летел Сухраб на скакуне могучем. Хаджир ударил, но огромный щит Сухраба все же не был им пробит. Тут на врага Сухраб занес десницу, Копьем его ударил в поясницу. Упал Хаджир, как будто бы с седла Его внезапно буря сорвала; Упал, как глыба горного обвала, Так, что душа его затрепетала. Сошел Сухраб, коленом придавил Хаджиру грудь, кинжал свой обнажил. Хаджир, увидя - льву попал он в когти, Молил пощады, опершись на локти. Могучий пощадил его Сухраб, И в плен был взят Хаджир им, словно раб. Связал он побежденного арканом, Велел ему предстать перед Хуманом. Хуман все видел. Был он потрясен Тем, что Хаджир так быстро побежден. Со стен за поединком наблюдали. И в крепости вопили и рыдали, Что пал с коня и в плен попал Хаджир Воитель, славой наполнявший мир.
