Эдуард Лимонов - Стихотворения
Баба старая кожа дряхлая одежда неопрятная…
Баба старая кожа дряхлая одежда неопрятнаяВедь была ты баба молода — скажиВедь была ты баба красивáВедь была резва и соком налитаВедь не висел живот и торчала грудьНе воняло из рта. не глядели клыки желты
Ведь была ты баба в молодой кожеЗубы твои были молодые зайчикиГлаза очень были. как спирт горящийКаждый день ты мылась водой с серебромВ результате этого была ты не животноеНе земное ты была а воздушноеА небесное
И что же баба ныне вижу яПечальное разрушенное ты строениеВсе в тебе баба валится все рушитсяСкоро баба ты очистишь местоСкоро ты на тот свет отправишься
— Да товарищ — годы смутные несловимыеРазрушают мое тело прежде первоклассноеДа гражданин — они меня бабу скрючилиПетушком загнули тело мнеНо товарищ и ты не избежишь того— Да баба и я не избегу того
Я в мясном магазине служил
Я в мясном магазине служилЯ имел под руками все мясоЯ костей в уголки относилРазрубал помогал мяснику я
Я в мясном магазине служилНо интеллигентом я былИ все время боялся свой длинныйПалец свой обрубить топором
Надо мной все смеялись мясникиНо домой мне мяса давалиЯ приносил кровавые кускиМы варили его жарили съедали
Мне легко было зиму прожитьДаже я купил пальто на ватеМного крови я убиралИ крошки костей уносилМне знакомы махинации всеНо зачем этот опыт мне
Я ушел из магазина мясногоКак только зимы был конецИ тогда же жену обманувВ новых туфлях я шел по бульваруИ тогда я тебя повстречалМоя Таня моя дорогая
Жизнь меня делала не тольконо и делала меня кочегаромя и грузчиком был на плечахВот и с мясниками побывал в друзьях
В один и тот же день двенадцатого декабря…
В один и тот же день двенадцатого декабряНа тюлево-набивную фабрику в переулкеПришли и начали там работатьБухгалтер. кассир. машинистка
Фамилия кассира была ЧугуновФамилия машинистки была ЧерепковаФамилия бухгалтера была Галтер
Они стали меж собой находиться в сложных отношенияхЧерепкову плотски любил ЧугуновГалтер тайно любил ЧерепковуБыл замешан еще ряд лицС той же фабрики тюлево-набивной
Были споры и тайные страхиОб их тройной судьбеА кончилось это уходомГалтера с поста бухгалтера
И он бросился прочьС фабрики тюлево-набивной
Записка
Костюмов — душенька — я завтраВас жду поехать вместе к ВалеОна бедняжка захворалаУ ней не менее чем грипп
Но только уж пожалуйста любезныйТы не бери с собой БуханкинаУж не люблю я этого мужланаОх не люблю — и что ты в нем находишь
Криклив… У Вали это неприличноКогда б мы ехали к каким-то бабамА то приятная безумка ВалентинаОна же живо выгонит его
Ну так Костюмов — милый Фрол ПетровичНапоминаю — ровно в семь часовИ без Буханкина пожалуй сделай одолженьеА я тебе свой галстух подарю
Смотри же. жду. Приятель ПавелПэ. Эс. И я тебе сюрприз составил
Послание
Когда в земельной жизни этойУж надоел себе совсемТогда же заодно с собоюТебе я грустно надоел
И ты покинуть порешиласьМеня ничтожно одногоСкажи — не можешь ли остаться?Быть может можешь ты остаться?
Я свой характер поисправлюИ отличусь перед тобойСвоими тонкими глазамиСвоею ласковой рукой
И честно слово в этой жизниНе нужно вздорить нам с тобойВедь так дожди стучат суровоКогда один кто-либо проживает
Но если твердо ты уйдешьСвое решение решив не изменятьТо еще можешь ты вернутьсяДня через два или с порога
Я не могу тебя и звать и плакатьНе позволяет мне закон мойНо ты могла бы это чувствоватьЧто я прошусь тебя внутри
Скажи не можешь ли остаться?Быть может можешь ты остаться?
Кухня
Только кухню мою вспоминаюА больше и ничегоБольшая была и простаяМолока в ней хлеба полно
Темная правда немногоТесная течет с потолкаНо зато как садишься кушатьПриятно движется рука
Гости когда приходилиЧаще в зимние вечераТо чаи мы на кухне пилиИз маленьких чашек. Жара…
А жена моя там стиралаОколо года прошлоВсе кухни мне было малоУшла она как в стекло
Сейчас нет этой кухниПетр Петрович приходит ко мнеСидит в бороде насуплен«Нет — говорит — кухни твоей»
Из сборника «Прогулки Валентина» (1968)
Вторая прогулка Валентина
Под диким небом северного чувстваРаз Валентин увидел пароходОн собирал скорее пассажировЧтобы везти их среди мутных вод
Рекламная поездка обещалаКусты сараи старые дроваПолжителей речного побережьяВыращивают сорную трава
Другая половина разбираетНа доски ящики. а незначительная частьУтопленников в лодках собираетЧтобы не дать умчаться и пропасть
И Валентин поехал облизавшисьОт кухни запахи большой стряпниТам что-нибудь варилось одинокоКакое блюдо мыслили они
Морковь заброшена. багром ее мешаютИ куча кровяных больших костейИ тут сигналом крика собираютНа пароходе нескольких гостей
И раздают им кружки с черным сокомДымящеюся жижею такойА пароход скользит по речке бокомА берег дуновенный и пустой
На огородах вызрела капустаУгрюмо дыбятся головки бурякаБольшое кислое развесистое древоВот важно проплывает у борта
С гвоздями в ртах с пилами за плечамиОгромной массой ящиков занятыЕще не совсем зрелые ребятаСтучат и бьют обведены прыщами
У них запухли лица медовыеИ потянулся лугом свежий лукИ бурые строения глухиеНа Валентина выглянули вдруг
На пароходе закрывали двериПомощник капитана взял мешокНадел его на согнутые плечиИздал короткий маленький смешок
Во тьме работают животные лебедкиКанаты тащут черные тюкиА с берега без слова без движеньяИм подают вечерние огни
И повернули и в рязанской кашеПошли назад стучало колесоИ вспомнил Валентин что это дажеОбычный рейс и больше ничего
Теперь другие пароход крутилиИ появился некто так высокКогда стоял то голова скользилаПо берегу где света поясок
Столкнувшись с Валентином испугалсяПузатый маленький и старый пассажирЗаплакал он и в угол весь прижалсяА Валентин рукою проводил
Когда сошел по лестнице мохнатойНа пароходе вновь пылал костерМорковь тащили красные ребятаИ ветер наметал на кухню сор
Азбука
— А — сказал АндрейБарышня пришла в новом платьеВесело дочку погладилГорькие горячие волосы поцеловал ей
Детка моя — подумал — ты без мамыЕсли б была жива не нарадовалась быЖалобно на ее могиле прежде прутики деревья прямоЗавтра пойду туда поплачу в траву судьбы
И с тем он скользнул взглядом по НаташеКоторая за последнее лето стала еще крашеЛицо у Наташи было сегодня странноеМаленькие уши горели цветом алымНо за рекой закричала птица нежданнаяОбщее внимание отвлекать стала
Перед уходом отец пил молокоРаньше чем к сну отправляться виноСтарый стал Андрей — ему нелегкоТаню — жену свою помнит давноУ него не появилось новой женыФыркал когда говорили об этом— Хватит — хватит — разговор обрывал и чувство виныЦелый день не сходило с лица кто давал советы
Часто однако он веселел и добрелШустро хватал свой плащ и уезжал в полеЩелкал ружьем но птиц настрелять не умелЭтим только проездом по полю бывал доволенЮношеским на время становился — хрипелЯ — говорил всем — выздоровел охотой. а был очень болен
Понедельник полный от весны весь белый…
