Любимые стихотворения в одном томе - Андрей Дмитриевич Дементьев
Был беспощаден белый гнет его.
Деревья молча мучились в бессилье.
И ветви, как поломанные крылья,
Печальное являли торжество.
И все же снег был радостен притом.
И дети, не видав доселе снега,
Ему смеялись… И такого смеха,
Наверное, не каждый помнил дом.
Но снег растаял…
Около Креста
Светило на мгновенье задержалось.
И сердце от любви и боли сжалось.
И обнажился Скорбный Путь Христа.
1992
В больнице Шаарей-Цедек
Иосифу Альбертону
Слева от меня звучит иврит.
Что-то дед хирургу говорит.
Справа от меня лежит араб.
Как сосед – он так же стар и слаб.
Сын араба молится в углу,
Коврик постеливши на полу.
Сын еврея, отодвинув стул,
Первый раз за сутки прикорнул.
А меж ними русский. Это – я.
Интернациональная семья.
И спасает жизни всем хирург.
И тому – кто недруг,
И кто – друг.
И лежу я, как посредник, тут,
Зная, что опять бои идут.
И араб, что справа, и еврей —
Ждут чего-то от души моей.
А душа сгорела в том огне,
Что пронесся смерчем по стране.
И рыдает боль моя навзрыд…
Как мне близок в этот миг иврит.
2001. Иерусалим
«Немало встречал я в Израиле лиц…»
Немало встречал я в Израиле лиц
С глазами то мучениц, то озорниц.
С улыбкой Эстер и печалью Рахили…
Как будто сошли они с древних страниц
И светом добра мою жизнь озарили.
По улице, как галереей, иду.
С портретами женскими молча общаюсь.
Быть может, за то, что я так восхищаюсь,
Красавица мне приколола звезду.
В Израиле много божественных лиц,
Оживших легенд и библейских преданий.
Историю не увезешь в чемодане.
И даже на память не вырвешь страниц.
Поэтому, чтобы унять свою грусть,
На землю Святую я снова вернусь.
2001
Весенняя телеграмма
Рине Гринберг. Вице-мэру. Кармиэль
Если можешь – приезжай в Иерусалим.
На дворе давно уже апрель.
Я хочу тебя поздравить с ним.
Пусть покинет душу суета…
В синих окнах – Гойя и Сезан.
И апрельских красок красота
Очень уж идет твоим глазам.
И хотя твой север несравним
С южными пейзажами пустынь, —
Все же приезжай в Иерусалим.
У Стены мы рядом постоим.
Вместе Старым городом пройдем.
И с балкона дома моего
Ты увидишь в полночи свой дом,
Ибо свет исходит от него.
И среди забот и добрых дел
Береги души своей уют.
Вот и все, что я сказать хотел.
Длинных телеграмм здесь не дают.
2000
«Я иду по городу Давида…»
Я иду по городу Давида.
Возвращаюсь к прожитым годам.
Я иду… И по улыбке видно,
Как мне дорог этот Город-Храм.
Прохожу старинные кварталы,
Поднимаюсь на гору Сион.
Здесь душа надежду обретала,
Слыша зовы будущих времен.
Я иду по городу Давида.
По земле и горестям Христа.
И бредет за мною, словно свита,
Тень от разноцветного куста.
Много повидал я стран заморских.
Лез в азарт, как белка в колесо.
Отстучали азбукою Морзе
Все ступени Прадо и Д’Орсо.
Но второго Иерусалима
На планете не было и нет…
Я иду восторженным олимом
По Святому городу легенд.
Снова благодарно припадаю
Я к библейским датам и местам…
И молчит в ответ земля Святая,
Видно, тоже благодарна нам.
2004
Стена плача
Почетный гость из северной столицы
Читал псалмы у горестной Стены…
Он рад бы на иврите помолиться,
Да не были слова припасены.
Потом записку в щель вложил он робко,
А что за просьба в ней —
Для всех секрет…
И вдруг Стена ответила негромко —
«Но у меня, простите, столько нет…»
2014. Иерусалим
«Холмы в снегу…»
Холмы в снегу…
И город в снегопаде.
Иерусалим притих и побелел.
И столько снега навалило за́ день,
Что все мы оказались не у дел.
Ни выйти, ни проехать – мир в сугробах.
Мы переждем ненастье как-нибудь.
Но даже телик был в прогнозах робок,
Боясь хорошей вестью обмануть.
И только утром снег угомонился.
И тут же начал таять на глазах.
Сугроб вдали, как лодка возле пирса,
Спустился вниз на белых парусах.
2014
«Меня спасет земля Святая…»
Меня спасет земля Святая
От всех хвороб,
От всех невзгод…
Добро ее мой дух питает
На полный вздох
Который год.
Я возношу молитву Богу:
«Спаси нас и помилуй нас…»
Еще не кончилась дорога.
И впереди нелегкий наст.
Хочу пройти его достойно.
И знать, что наша жизнь с тобой —
Не суета, не хмарь, не войны,
А вечной нежности прибой.
1999
