Николай Некрасов - Полное собрание стихотворений. Том 3

"По-нашему ли, Климушка?

А Глеб-то?.."

Потолковано

Немало: в рот положено,

Что не они ответчики

За Глеба окаянного,

Всему виною: крепь!

"Змея родит змеенышей,

А крепь – грехи помещика,

Грех Якова несчастного,

Грех Глеба родила!

Нет крепи – нет помещика,

До петли доводящего

Усердного раба,

Нет крепи – нет дворового,

Самоубийством мстящего

Злодею своему,

Нет крепи – Глеба нового

Не будет на Руси!"

Всех пристальней, всех радостней

Прослушал Гришу Пров:

Осклабился, товарищам

Сказал победным голосом:

"Мотайте-ка на ус!"

– "Так, значит, и "Голодную"

Теперь навеки побоку?

Эй, други! Пой веселую!"-

Клим радостно кричал…

Пошло, толпой подхвачено,

О крепи слово верное

Трепаться: "Нет змеи -

Не будет и змеенышей!"

Клим Яковлев Игнатия

Опять ругнул: "Дурак же ты!"

Чуть-чуть не подрались!

Дьячок рыдал над Гришею:

"Создаст же бог головушку!

Недаром порывается

В Москву, в новорситет!"

А Влас его поглаживал:

"Дай бог тебе и серебра,

И золотца, дай умную,

Здоровую жену!"

– "Не надо мне ни серебра

Ни золота, а дай господь,

Чтоб землякам моим

И каждому крестьянину

Жилось вольготно-весело

На всей святой Руси!"-

Зардевшись, словно девушка,

Сказал из сердца самого

Григорий – и ушел.

– --

Светает. Снаряжаются

Подводчики. "Эй, Влас Ильич!

Иди сюда, гляди, кто здесь!"-

Сказал Игнатий Прохоров,

Взяв к бревнам приваленную

Дугу. Подходит Влас,

За ним бегом Клим Яковлев,

За Климом – наши странники

(Им дело до всего):

За бревнами, где нищие

Вповалку спали с вечера,

Лежал какой-то смученный,

Избитый человек;

На нем одежа новая,

Да только вся изорвана,

На шее красный шелковый

Платок, рубаха красная,

Жилетка и часы.

Нагнулся Лавин к спящему,

Взглянул и с криком:"Бей его!"

Пнул в зубы каблуком.

Вскочил детина, мутные

Протер глаза, а Влас его

Тем временем в скулу.

Как крыса прищемленная,

Детина пискнул жалобно -

И к лесу! Ноги длинные,

Бежит – земля дрожит!

Четыре парня бросились

В погоню за детиною,

Народ кричал им: "Бей его!",

Пока в лесу не скрылися

И парни, и беглец.

"Что за мужчина?- старосту

Допытывали странники.-

За что его тузят?"

"Не знаем, так наказано

Нам из села из Тискова,

Что буде где покажется

Егорка Шутов – бить его!

И бьем. Подъедут тисковцы,

Расскажут".- "Удоволили?"-

Спросил старик вернувшихся

С погони молодцов.

"Догнали, удоволили!

Побег к Кузьмо-Демьянскому,

Там, видно, переправиться

За Волгу норовит".

"Чудной народ! бьют сонного,

За что про что не знаючи…"

"Коли всем миром велено:

Бей!- стало, есть за что!-

Прикрикнул Влас на странников.-

Не ветрогоны тисковцы,

Давно ли там десятого

Пороли?.. ой, Егор!..

Ай служба – должность подлая!

Гнусь-человек!- Не бить его,

Так уж кого и бить?

Не нам одним наказано:

От Тискова по Волге-то

Тут деревень четырнадцать,-

Чай, через все четырнадцать

Прогнали, как сквозь строй!"

Притихли наши странники.

Узнать-то им желательно,

В чем штука, да прогневался

И так уж дядя Влас.

– --

Совсем светло. Позавтракать

Мужьям хозяйки вынесли:

Ватрушки с творогом,

Гусятина (прогнали тут

Гусей; три затомилися,

Мужик их нес под мышкою:

"Продай! помрут до городу!" -

Купили ни за что).

Как пьет мужик, толковано

Немало, а не всякому

Известно, как он ест.

Жаднее на говядину,

Чем на вино, бросается.

Был тут непьющий каменщик,

Так опьянел с гусятины,

Начто твое вино!

Чу! слышен крик: "Кто едет-то!

Кто едет-то!" Наклюнулось

Еще подспорье шумному

Веселью вахлаков.

Воз с сеном приближается,

Высоко на возу

Сидит солдат Овсяников,

Верст на двадцать в окружности

Знакомый мужикам,

И рядом с ним Устиньюшка,

Сироточка-племянница,

Поддержка старика.

Райком кормился дедушка,

Москву да Кремль показывал,

Вдруг инструмент испортился,

А капиталу нет!

Три желтенькие ложечки

Купил – так не приходятся

Заученные натвердо

Присловья к новой музыке,

Народа не смешат!

Хитер солдат! по времени

Слова придумал новые,

И ложки в ход пошли.

Обрадовались старому:

"Здорово, дедко! спрыгни-ка,

Да выпей с нами рюмочку,

Да в ложечки ударь!"

– "Забраться-то забрался я,

А как сойду, не ведаю:

Ведет!" – "Небось до города

Опять за полной пенцией?

Да город-то сгорел!"

– "Сгорел? И поделом ему!

Сгорел? Так я до Питера!

Там все мои товарищи

Гуляют с полной пенцией,

Там – дело разберут!"

– "Чай, по чугунке тронешься?"

Служивый посвистал:

"Недолго послужила ты

Народу православному,

Чугунка бусурманская!

Была ты нам люба,

Как от Москвы до Питера

Возила за три рублика,

А коли семь-то рубликов

Платить, так черт с тобой!"

"А ты ударь-ка в ложечки,-

Сказал солдату староста,-

Народу подгулявшего

Покуда тут достаточно,

Авось дела поправятся.

Орудуй живо, Клим!"

(Влас Клима недолюбливал,

А чуть делишко трудное,

Тотчас к нему: "Орудуй, Клим!",

А Клим тому и рад.)

Спустили с воза дедушку,

Солдат был хрупок на ноги,

Высок и тощ до крайности;

На нем сюртук с медалями

Висел, как на шесте.

Нельзя сказать, чтоб доброе

Лицо имел, особенно

Когда сводило старого -

Черт чертом! Рот ощерится,

Глаза – что угольки!

Солдат ударил в ложечки,

Что было вплоть до берегу

Народу – всё сбегается.

Ударил – и запел:

Тошен свет,

Правды нет,

Жизнь тошна,

Боль сильна.

Пули немецкие,

Пули турецкие,

Пули французские,

Палочки русские!

Тошен свет,

Хлеба нет,

Крова нет,

Смерти нет.

Ну-тка, с редута-то с первого номеру,

Ну-тка, с Георгием – по миру, по миру!

У богатого,

У богатины,

Чуть не подняли

На рогатину.

Весь в гвоздях забор

Ощетинился,

А хозяин, вор,

Оскотинился.

Нет у бедного

Гроша медного:

"Не взыщи солдат!"

– "И не надо, брат!"

Тошен свет,

Хлеба нет,

Крова нет,

Смерти нет.

Только трех Матрен

Да Луку с Петром

Помяну добром.

У Луки с Петром

Табачку нюхнем,

А у трех Матрен

Провиант найдем.

У первой Матрены

Груздочки ядрены,

Матрена вторая

Несет каравая,

У третьей водицы попью из ковша:

Вода ключевая, а мера – душа!

Тошен свет,

Правды нет,

Жизнь тошна,

Боль сильна.

Служивого задергало.

Опершись на Устиньюшку,

Он поднял ногу левую

И стал ее раскачивать,

Как гирю на весу;

Проделал то же с правою,

Ругнулся:"Жизнь проклятая!"-

И вдруг на обе стал.

"Орудуй, Клим!" По-питерски

Клим дело оборудовал:

По блюдцу деревянному

Дал дяде и племяннице,

Поставил их рядком,

А сам вскочил на бревнышко

И громко крикнул: "Слушайте!"

(Служивый не выдерживал

И часто в речь крестьянина

Вставлял словечко меткое

И в ложечки стучал.)

Клим

Колода есть дубовая

У моего двора,

Лежит давно: из младости

Колю на ней дрова,

Так та не столь изранена,

Как господин служивенький.

Взгляните: в чем душа!

Солдат

Пули немецкие,

Пули турецкие,

Пули французские,

Палочки русские.

Клим

А пенциону полного

Не вышло, забракованы

Все раны старика;

Взглянул помощник лекаря,

Сказал:"Второразрядные!

По ним и пенцион".

Солдат

Полного выдать не велено:

Сердце насквозь не прострелено!

(Служивый всхлипнул; в ложечки

Хотел ударить,- скорчило!