Лариса Рубальская - Собрание сочинений в одном томе
Нити судьбы
Опять в саду алеют грозди,Как подобает сентябрю.Ты был моим недолгим гостем.Но я судьбу благодарю.Мы были оба несвободны,И в этом некого винить.И не связала нас на годыСудьбы запутанная нить.
С той далекой нашей ночиИзменился ты не очень,Хоть глаза глядят серьезнейИ в улыбке грусти след.«С той далекой ночи нашейТы совсем не стала старше,Хоть сто зим прошло морозныхИ сто долгих, грустных лет».
Летучей молнией сверкнула,В жизнь ворвалась и все сожгла,Нас жизнь с тобой не обманула,Она нас просто развела.Но в жизни все идет по кругу,Так предназначено судьбой.И несвободны друг от другаВсе эти годы мы с тобой.
Танго утраченных грез
Застывший аромат камелийЗаворожил покой ночной.Кто вы такой и как посмелиСтоль вероломным быть со мной?
Вдыхала шепот ваш бессвязныйС круженьем легким головы.Не вы ль в любви клялись мне разве,Потом оставили — не вы?
Это танго утраченных грезЯ танцую одна.В тусклом свете невидимых звездНочь плывет, так нежна.Мне лишь гостьей побыть довелосьНа балу у любви.Только танго утраченных грезЯ танцую, увы!
Нет, вы не будете счастливым.Но жалость к вам гоню я прочь.Кто вы такой и как могли выЗабыть ту огненную ночь?
Обрывки ваших слов прощальныхРазносит эхо в тишине.Но грезы новых обещанийТеперь вы дарите не мне.
Переведи часы назад
Переведи часы назадНа пять минут, на день, на год.Переведи часы назад,Пусть время нам любовь вернет.
Январский снег засыпет сад,Начертит пальмы на окне,Переведи часы назад,Как в первый раз, приди ко мне.
Но стрелки, но стрелки,Зови не зови,Но стрелки, но стрелкиПо кругу несутся.Мы что-то забыли в прошедшей любви,А ей никогда, никогда не вернуться.
Переведи часы назад,На время тех обид и ссор,Переведи часы назад,На наш последний разговор.
На циферблате наугадЗастынут стрелки в прежних днях,Переведи часы назад,Как в первый раз, прости меня.
До рассвета
Наспех горькие слова камнем брошены.Ты не знаешь, как они душу ранили.И ушла я от тебя по-хорошемуВ нежный розовый рассвет, в утро раннее.
Зря причины не ищи — не разведаешь,Зря по дому не броди неприкаянно.Может, если бы ушла до рассвета я,Не поранилась бы камнем нечаянно.
Ночь по комнате плывет краской синею.Разгорелась в темноте россыпь звездная.Что-то важное тебя не спросила я,А теперь уж не спрошу — время позднее.
Может, встретимся еще в тесном мире мы,Улыбнувшись, ты вздохнешь — дело прошлое.Только знай — мы никогда не помиримся.Не уходят от любви по-хорошему.
Митрофанушка
Считается, что время летит очень быстро. Конечно, летит, когда все хорошо. Но в невеселые времена оно медленное и тягучее. А поэтому лучше, чтоб оно летело. Ведь это только ощущение, а реальность-то одна и та же.
Итак, мое время рвануло в полет уже давно. Зашелестела книжонка моей жизни, открываясь наугад то на веселых, то на грустных своих страничках.
Ну вот, например, взяла да и открылась там, где была я второ— или третьеклассницей, и почему-то даже заглавие появилось.
А дело было так.
Я отличница, бабушка не нарадуется, учительница не нахвалится. И быстрее всех читаю, и стихов знаю больше, чем сама учительница, ну и характер, само собой, — ангел. Да, и, чуть не забыла, волосы завиваются в конце косичек локонами, а если косички распустить, то все закрутятся, но так в школу ходить нельзя, а в конце косичек — пожалуйста.
Как какая комиссия из РОНО приедет на открытый урок, так меня — к доске. Вот, мол, каких вундеркиндов воспитываем.
Ну а уж если утренник какой-то грядет — вся надежда на меня — звезду художественной самодеятельности 3 «А».
И вот в самый разгар моих стремительных успехов врывается какая-то Митрофанова Татьяна — явилась незадолго до новогоднего утренника. Видите ли — новенькая, из Сызрани в Москву переехала. И это свое название ехидное — Сызрань — так произносила, что все наши девчонки от зависти загнулись — тоже захотели из Сызрани этой быть. А сама-то эта Митрофанова — подумаешь, косички никакими кудряшками не заканчиваются, а, наоборот, до конца заплетены и барашками к ушам подвязаны. Уселась на первой парте, губами шевелит, за учительницей слово в слово все повторяет.
А эта предательница-учительница взяла да и полюбила Митрофанову Татьяну и забыла про меня.
На репетиции новогоднего утренника мы решили сыграть сценку, в которой кучер, напевая песенку, запрягает тройку борзых быстроногих лошадей и едет к любушке своей.
Мы как раз последний год без мальчишек учились, и поэтому роли распределили между девочками.
И борзые — самые примерные отличницы наши — Галя, Катя, Лида. Кучер — Ритка. Она длинная была дылда, поэтому роль эта досталась ей. Ну а уж любушка — понятно кто, я, конечно. Дыроколом из белой бумаги кружочков настригли, кто в сценке не занят, будут потом на них на утреннике дуть, и полетит легкий снежок, и грянет песня залихвастская, и поскачет Ритка-кучер ко мне. А уж я — краса-девица, расцвету у всех на глазах, и умчат меня борзые по серебряному снегу вдаль, под звон бубенцов, который обеспечит сама учительница ложкой о стакан.
Дома мы с бабушкой роль мою главную репетировали. Бабушка пела, бубенцы изображала и скакала и за борзых и за кучера.
А мое дело было — плавно расцветать, пританцовывая и кружась в сторону кучера.
Когда бабушка убедилась, что с ролью я справляюсь, стали мы корону мне мастерить. В отрывном календаре бабуля нашла страничку, как в домашних условиях изготовить папье-маше, и работа закипела. Старые газеты мочим, крахмалом мажем, сушим, клеим, корону вырезаем, белой бумажкой сверху, потом ромбики из «золотца» от шоколадки, ватные шарики на ниточках — вокруг лба. И потом самое главное — елочную игрушку — зеленую с красным птичку — молотком — бац, и в мелкие осколки. Потом по ним покатали скалкой для теста, чтоб они совсем мелкими стали. Корону клеем намазали и посыпали этой сверкающей красотой. Никогда еще у меня не было вещи прекрасней, чем эта переливающаяся корона.
А платье решили надеть голубое, в горошек, как снежинки из дырокола. Оно из маминого бывшего перешито было и очень мне шло. Ну а валеночки белые, которые обычно с галошами одевались, для сцены, конечно, без галош. И будет очень нарядно и красиво. И даже ради утренника можно будет все мои кудряшки в косички не заплетать — как-никак любушка. Принцесса-краса.
И вот, на последнюю репетицию я во всей этой красоте пришла. Ритка-кучер тоже здорово оделась — отцовы штаны в валенки засунула, красным кушаком подпоясалась. А на голову напялила кепку чью-то, и на девчонку-то перестала быть похожа.
Лошадки Галя, Катя и Лида все пришли в марлевых платьях. Они ходили до школы в один детский сад и там снежинками наряжались. И вот как раз платьица снежинок пригодились — белые получились лошадки. А на ногах — белые носочки поверх школьных ботинок. Одним словом, все в тон.
Переплели они руки, как будто не лошадок изображают, а танец маленьких лебедей. Ритка на них нитку накинула, а я уже приготовилась расцветать. И тут открылась дверь и заявилась на репетицию Митрофанова Татьяна, и замерли мы все, а особенно замерла учительница. Митрофанова Татьяна была одета в настоящую балетную пачку. На ногах — настоящие пуанты с пробковым носком. А на голове у нее горел-переливался кокошник, настоящий царский кокошник, откуда она его только взяла в своей Сызрани ехидной.
И затанцевала она на пробковых пальчиках в мою сторону, чтоб меня с трона моего скинуть, затмить своей красотой. И у нее все получилось. Расцветала она плавно, пальчиком на руке щеку подпирая, и было даже страшновато, что сейчас эта лебедушка оторвется от пола на своих пуантах и улетит в небо вместе с настоящим кокошником.
Учительница заволновалась, сразу ее любушкой назначила. А мне велела лучше новое стихотворение выучить и в своем платье гороховом его весело всем прочитать.
