Сергей Есенин - Том 6. Письма
Вот бы его на Воронского? А?
Днем, когда солнышко, я оживаю. Хожу смотреть, как плавают медузы. Провожаю отъезжающие в Константинополь пароходы* и думаю о Босфоре.* Увлечений нет. Один. Один. Хотя за мной тут бабы гоняются. Как же? Поэт ведь. Да какой еще, известный. Всё это смешно и глупо.
Обрадовало меня только одно обстоятельство: по пьяному делу из Тифлиса со мной приехал в Батум Вержбицкий и Костя Соколов. Однажды утром мы после кутежа едем к Лёве и видим такую картину: идет на костылях хромой старик, тащит привязанную за пояс тележку, в тележке два щенка, на крыльях тележки две курицы, а на голове у него петух.* Когда он идет, петух машет крыльями. Зрелище поразительное. Я соскочил с извозчика и попросил, чтоб он продал мне одного щенка. Он посмотрел на меня и сказал: «Только для тебя».
Щенка я сейчас отдал на воспитание. Он гадит в комнате, а возиться с ним я не умею.
Что это такое, Галя? Я боюсь, что это что-то вроде шуток Мефистофеля. Вержбицкий и Костя уехали обратно. Мы все были сильно простужены. В Тифлисе мы ездили в Ходжоры. Пальто Вы мое знаете, а в горах зверский холод. В духане мы выпили, развеселились, и я сел на автомобиль верхом около передних колес. 18 верст ехал так, играл на гитаре и пел песни. Потом оказалось, я себе напел. Только благодаря дьявольскому организму избежал воспаления легких.
Галя милая, «Персидские мотивы» это у меня целая книга в 20 стих<отворений>.* Посылаю вам еще 2. Отдайте все 4 в журнал «Звезда Востока».* Просите 2 р. за строчку. Не дадут, берите 1 руб. Черт с ними. Разбогатею, пусть тогда покланяются. Печатайте всё, где угодно. Я не разделяю ничьей литературной политики. Она у меня своя собственная — я сам. «Письмо к женщине» отдайте в «Звезду»,* тоже 2 руб. строчка. На днях пришлю «Цветы» и «Письмо к деду».* Найдите в «Заре Востока», Б. Дмитровка, 10,* «Письмо от матери» и «Ответ».* Суйте во все журналы. Я скоро завалю Вас материалом. Так много и легко пишется в жизни оч<ень> редко.
Это просто потому, что я один и сосредоточен в себе. Говорят, я очень похорошел. Вероятно, оттого, что я что-то увидел и успокоился. Волосы я зачесываю как на последней карточке. Каждую неделю делаю маникюр, через день бреюсь и хочу сшить себе обязательно новый модный костюм. Лакированные ботинки, трость, перчатки, — это всё у меня есть. Я купил уже. От скуки хоть франтить буду. Пускай говорят — пшют. Это очень интересно. Назло всем не буду пить, как раньше. Буду молчалив и корректен. Вообще хочу привести всех в недоумение. Уж очень мне не нравится, как все обо мне думают. Пусть они выкусят.
Весной, когда приеду, я уже не буду никого подпускать к себе близко. Боже мой, какой я был дурак. Я только теперь очухался. Всё это было прощание с молодостью. Теперь будет не так.
Если они хотят, чтоб я был писатель, так я буду писатель. Но уж тогда вряд ли они придут ко мне за дружбой, чтоб подзанять немного мыслей и чувств. Я буду болтать тросточкой и говорить, закатывая глаза: «Какая прекрасная погода!» Я обязательно научусь этому перед зеркалом. Мне интересно, как это выглядит. Черт возьми! Однако я здорово записался, 4 стр<аницу> пишу. Это всё оттого, что я о Вас соскучился.
У Воронского в отношении ко мне, я думаю, просто маневр: все это, я думаю, в глубине души его несерьезно. Так это — знай, мол, наших! Если Вы увидите этих наших, всё-таки поклонитесь им. Анне Абрамовне мой самый сердечный привет. Поцелуйте ее за меня в щеку. Итак, Галя, делайте всё, как знаете, мне важно то, чтоб я был спокоен за Ваши денежные дела.
Деньги мои пришли. Так что беспокоил Вас напрасно.* В № 6 толстого грузинского журнала переведен мой «Товарищ».* В Армении выходит на армян<ском> языке целая книга.*
Обнимите Катю, Шуру и Риту. Привет Яне и Соне.
Год 24, а число которое, не знаю. Вероятно, 20-е декабря.
Батум. С. Есенин.
Галя! Это письмо добавочное. Как только выйдут «Две поэмы»,* получите с Ионова 780 руб. и пришлите их мне.
Я не брал у него 30 черв<онцев> за «Песнь» и 480 за «36».
Деньги требуйте настоятельно. На эти деньги я для вас всех могу много прекрасных вещей сделать. Здесь очень дешево стоят материалы на костюмы. Чудные персидские и турецкие шали. С. Е.
Берлину продавайте.* Вообще все делайте, как найдете нужным. Маши каслом не испортишь.* С. Е.
Чагину П. И., 20 декабря 1924
П. И. ЧАГИНУ*
20 декабря 1924 г. Батум
Дорогой Петр Иванович! Спасибо за телеграмму.* Хотя я денег и не получил,* но мне дорого внимание друга.
Стихи посылаю вторично.* «Цветы», как хочешь, печатай или не печатай.* Это философская вещь. Ее нужно читать так: выпить немного, подумать о звездах, о том, что ты такое в пространстве и т. д., тогда она будет понятна. Стихи о Персии я давно посвятил тебе, только до книги я буду ставить или «П. Ч.»* или вовсе ничего. Всё это полностью будет в книге. Она выйдет отдельно. 20 стих<отворений>.* Скоро, быть может, приеду. Не забывай гонораром.
Твой любящий тебя
С. Есенин. 20/XII.
Вержбицкому Н. К., 31 декабря 1924
Н. К. ВЕРЖБИЦКОМУ*
31 декабря 1924 г. Батум
Милый Коленька! Черт знает что такое с заносами. Я думал, что мы погибнем под волнами прыгающего на нас моря.*
Никуда не выходил целую неделю, и письмо одно к тебе истрепалось у меня в кармане.*
Как с редакцией?* Что Зося* и где Костя?* Miss Olli отдали мы — ее кошке. С ней ей уютней. Нам она не ко двору.* Ты пишешь, чтоб я дал тебе записку к Воронскому,* — но теперь-то поздно.
Воронский вышиблен, и вместо него Вардин в «Красн<ой> нови».* Устроить вещь теперь еще легче, через Галю.*
Адрес: Москва, Брюсовский, 2а, кв. 27, Дом «Правды». Г. Б<ениславской>.*
Более подробное письмо пришлю на днях.* Черкни с Ку-ку.* Привет от Лёвы. Нажми на Лившица.* Привет Жоржику.* Твой С. Есенин. 31/XII.24.
Берзинь А. А., 1924-1925
А. А. БЕРЗИНЬ*
Декабрь 1924 г. — начало 1925 г. Батум
Нет под рукой бумаги, простите, Анна Абрамовна, простите, милая, хорошая, добрая, если не ко всем, то ко мне, простите за то, что не писал Вам.*
С чего это распустили слухи, что я женился? Вот курьез!
Это было совсем смешно (один раз в ресторане я встретил знакомых тифлисцев). Я сидел просто с приятелями. Когда меня спросили, что это за женщина* — я ответил:
— Моя жена. Нравится?
— Да, у тебя губа не дура.
Вот только и было, а на самом деле сидела просто надоедливая девчонка — мне и Повицкому, с которой мы даже не встречаемся теперь.
Как живете, дорогая? Кого любите? Как с отцом?*
Я живу скучно. Работаю, выпиваю, хожу в кинематограф и слушаю разговоры о контрабандистах. Совсем как в опере «Кармен».*..
Чагину П. И., до 21 января 1925
П. И. ЧАГИНУ*
До 21 января 1925 г. Батум
Вышлите срочно сто высылаю стихотворение «Ленин».*
Бениславской Г. А., 20 января 1925
Г. А. БЕНИСЛАВСКОЙ*
20 января 1925 г. Батум
Милая Галя! Простите, что пишу наспех. Мне здесь дьявольски надоело. Скоро соберу манатки и перееду в Баку, а пока пишите сюда. Описывайте все как есть.*
Том берлинский* Вы можете достать у Собко и дополучить с них за «Русь советскую». Я продавал им без этой вещи.*
Скажите Вардину, может ли он купить у меня поэму. 1000 строк. Лиро-эпическая. Оч<ень> хорошая.* Мне 1000 р. нужно будет на предмет поездки в Персию* или Константинополь. Вы же можете продать ее как книгу* и получ<ить> еще 1000 р. для своих нужд, вас окружающих.
Здесь очень скверно. Выпал снег. Ужасно большой занос. Потом было землетрясение. Я страшно скучаю. Батум хуже деревни. Оч<ень> маленький, и все друг друга знают наперечет. Играю с тоски в биллиард. Теперь я Сахарову могу дать 3–4 шара вперед. От двух бортов бью в средину так, что можно за показ брать деньги. Пишу еще поэму и пьесу.*
На днях пришлю Вам две новых книги. Одна вышла в Баку, другая в Тифлисе.* Хорошо жить в Сов<етской> России. Разъезжаю себе, как Чичиков, и не покупаю, а продаю мертвые души. Пришлите мне все, что вышло из нов<ых> книг, а то читать нечего. Ну пока. Жму руки. Приветы. Приветы.
С. Есенин. 20/1.25, Батум.
Вержбицкому Н. К., 26 января 1925
Н. К. ВЕРЖБИЦКОМУ*
26 января 1925 г. Батум
Милый Коля! Ради революции, не обижайся на меня,* голубарь! Погода дьявольская, в комнате так холодно, что я даже карандаш не в состоянии держать. Стихи пишу только в голове, а так бросить пару слов считал уж очень никчемным делом.*
