Владимир Высоцкий - Владимир Высоцкий

Испачкала виски не так обильно.

«Слабо€ стреляться?! В пятки, мол, давно ушла душа!»

Терпенье, психопаты и кликуши!

Поэты ходят пятками по лезвию ножа —

И режут в кровь свои босые души!

На слово «длинношеее» в конце пришлось три «е», —

Укоротить поэта! – вывод ясен, —

И нож в него! – но счастлив он висеть на острие,

Зарезанный за то, что был опасен!

Жалею вас, приверженцы фатальных дат и цифр, —

Томитесь, как наложницы в гареме!

Срок жизни увеличился – и, может быть, концы

Поэтов отодвинулись на время!

1971

О МОЕМ СТАРШИНЕ

Я помню райвоенкомат:

«В десант не годен – так-то, брат, —

Таким, как ты, – там невпротык…» И дальше – смех:

Мол, из тебя какой солдат?

Тебя – хоть сразу в медсанбат!..

А из меня – такой солдат, как изо всех.

А на войне как на войне,

А мне – и вовсе, мне – вдвойне, —

Присохла к телу гимнастерка на спине.

Я отставал, сбоил в строю, —

Но как-то раз в одном бою —

Не знаю чем – я приглянулся старшине.

…Шумит окопная братва:

«Студент, а сколько дважды два?

Эй, холостой, а правда – графом был Толстой?

А кто евоная жена?..»

Но тут встревал мой старшина:

«Иди поспи – ты ж не святой, а утром – бой».

И только раз, когда я встал

Во весь свой рост, он мне сказал:

«Ложись!.. – и дальше пару слов без падежей. —

К чему две дырки в голове!»

И вдруг спросил: «А что, в Москве

Неужто вправду есть дома в пять этажей?..»

Над нами – шквал, – он застонал —

И в нем осколок остывал, —

И на вопрос его ответить я не смог.

Он в землю лег – за пять шагов,

За пять ночей и за́ пять снов —

Лицом на запад и ногами на восток.

1971

* * *

Зарыты в нашу память на века

И даты, и события, и лица.

А память – как колодец глубока:

Попробуй заглянуть – наверняка

Лицо, и то неясно отразится.

Разглядеть, что истинно, что ложно,

Может только беспристрастный суд:

Осторожно с прошлым, осторожно —

Не разбейте глиняный сосуд!

До сих пор иногда вспоминается

Из войны много фраз —

Например, что сапер ошибается

Только раз.

Одни его лениво ворошат,

Другие неохотно вспоминают,

А третьи – даже помнить не хотят, —

И прошлое лежит, как старый клад,

Который никогда не раскопают.

И поток годов унес с границы

Стрелки – указатели пути, —

Очень просто в прошлом заблудиться —

И назад дороги не найти.

До сих пор иногда вспоминается

Из войны пара фраз —

Например, что сапер ошибается

Только раз.

С налета не вини – повремени:

Есть у людей на всё свои причины —

Не скрыть, а позабыть хотят они, —

Ведь в толще лет еще лежат в тени

И часа ждут заржавленные мины.

В минном поле прошлого копаться —

Лучше без ошибок, – потому

Что на минном поле ошибаться

Просто абсолютно ни к чему.

Иногда как-то вдруг вспоминается

Из войны пара фраз —

Например, что сапер ошибается

Только раз.

Один толчок – и стрелки побегут, —

А нервы у людей не из каната, —

И будет взрыв, и перетрется жгут…

Но, может, люди вовремя найдут

И извлекут до взрыва детонатор!

Спит земля спокойно под цветами,

Но еще находят мины в ней, —

Их берут умелыми руками

И взрывают дальше от людей.

До сих пор из войны вспоминается

Пара фраз, пара фраз —

Например, что сапер ошибается

Только раз, только раз.

1971

ГОРИЗОНТ

Чтоб не было следов, повсюду подмели…

Ругайте же меня, позорьте и трезвоньте:

Мой финиш – горизонт, а лента – край земли, —

Я должен первым быть на горизонте!

Условия пари одобрили не все —

И руки разбивали неохотно.

Условье таково: чтоб ехать – по шоссе,

И только по шоссе – бесповоротно.

Наматываю мили на кардан

И еду параллельно проводам, —

Но то и дело тень перед мотором —

То черный кот, то кто-то в чем-то черном.

Я знаю – мне не раз в колеса палки ткнут.

Догадываюсь, в чем и как меня обманут.

Я знаю, где мой бег с ухмылкой пресекут.

И где через дорогу трос натянут.

Но стрелки я топлю – на этих скоростях

Песчинка обретает силу пули, —

И я сжимаю руль до судорог в кистях —

Успеть, пока болты не затянули!

Наматываю мили на кардан

И еду вертикально проводам, —

Завинчивают гайки, – побыстрее! —

Не то поднимут трос, как раз где шея.

И плавится асфальт, протекторы кипят,

Под ложечкой сосет от близости развязки.

Я голой грудью рву натянутый канат, —

Я жив – снимите черные повязки!

Кто вынудил меня на жесткое пари —

Нечистоплотны в споре и в расчетах.

Азарт меня пьянит, но, как ни говори,

Я торможу на скользких поворотах.

Наматываю мили на кардан,

Назло канатам, тросам, проводам, —

Вы только проигравших урезоньте,

Когда я появлюсь на горизонте!

Мой финиш – горизонт – по-прежнему далек,

Я ленту не порвал, но я покончил с тросом, —

Канат не пересек мой шейный позвонок,

Но из кустов стреляют по колесам.

Меня ведь не рубли на гонку завели, —

Меня просили: «Миг не проворонь ты —

Узнай, а есть предел – там, на краю земли,

И – можно ли раздвинуть горизонты?»

Наматываю мили на кардан

И пулю в скат влепить себе не дам.

Но тормоза отказывают, – кода! —

Я горизонт промахиваю с хода!

1971

МОИ ПОХОРОНА, ИЛИ СТРАШНЫЙ СОН ОЧЕНЬ СМЕЛОГО ЧЕЛОВЕКА

Сон мне снится – вот те на:

Гроб среди квартиры,

На мои похорона

Съехались вампиры, —

Стали речи говорить —

Всё про долголетие, —

Кровь сосать решили погодить:

Вкусное – на третие.

В гроб вогнали кое-как,

А самый сильный вурдалак

Все втискивал, и всовывал,

И плотно утрамбовывал, —

Сопел с натуги, сплевывал

И желтый клык высовывал.

Очень бойкий упырек

Стукнул по колену,

Подогнал – и под шумок

Надкусил мне вену.

А умудренный кровосос

Встал у изголовия

И очень вдохновенно произнес

Речь про полнокровие.

И почетный караул

Для приличия всплакнул, —

Но я чую взглядов серию

На сонную мою артерию:

А если кто пронзит артерию —

Мне это сна грозит потерею.