Николай Гумилёв - Сборник стихов (электронное собрание сочинений)
Китайская девушка
Голубая беседкаПосредине реки,Как плетеная клетка,Где живут мотыльки.
И из этой беседкиЯ смотрю на зарю,Как качаются ветки,Иногда я смотрю;
Как качаются ветки,Как скользят челноки,Огибая беседкиПосредине реки.
У меня же в темницеКуст фарфоровых роз,Металлической птицыБлещет золотом хвост.
И, не веря в приманки,Я пишу на шелкуБезмятежные танкиПро любовь я тоску.
Мой жених все влюбленней;Пусть он лыс и устал,Он недавно в КантонеВсе экзамены сдал.
Рай
Апостол Петр, бери свои ключи,Достойный рая в дверь его стучит.
Коллоквиум с отцами церкви тамПокажет, что я в догматах был прям.
Георгий пусть поведает о том,Как в дни войны сражался я с врагом.
Святой Антоний может подтвердить,Что плоти я никак не мог смирить.
Но и святой Цецилии устаПрошепчут, что душа моя чиста.
Мне часто снились райские сады,Среди ветвей румяные плоды,
Лучи и ангельские голоса,Внемировой природы чудеса.
И знаешь ты, что утренние сныКак предзнаменованья нам даны.
Апостол Петр, ведь если я уйдуОтвергнутым, что делать мне в аду?
Моя любовь растопит адский лед,И адский огнь слеза моя зальет.
Перед тобою темный серафимПоявится ходатаем моим.
Не медли более, бери ключи,Достойный рая в дверь его стучит.
Ислам
О. Н. Высотской.
В ночном кафе мы молча пили кьянти,Когда вошел, спросивши шерри-бренди,Высокий и седеющий эффенди,Враг злейший христиан на всем Леванте.
И я ему заметил: – «Перестаньте,Мой друг, презрительного корчить дэнди,В тот час, когда, быть может, по легендеВ зеленый сумрак входит Дамаянти». —
Но он, ногою топнув, крикнул: – «Бабы!Вы знаете ль, что черный камень КабыПоддельным признан был на той неделе?» —
Потом вздохнул, задумавшись глубоко,И прошептал с печалью: – «Мыши съелиТри волоска из бороды Пророка». —
Болонья
Нет воды вкуснее, чем в Романье,Нет прекрасней женщин, чем в Болонье,В лунной мгле разносятся признанья,От цветов струится благовонье.
Лишь фонарь идущего вельможиНа мгновенье выхватит из мракаМежду кружев розоватость кожи,Длинный ус, что крутит забияка.
И его скорей проносят мимо,А любовь глядит и торжествует.О, как пахнут волосы любимой,Как дрожит она, когда целует.
Но вино, чем слаще, тем хмельнее,Дама, чем красивей, тем лукавей,Вот уже уходят ротозеиВ тишине мечтать о высшей славе.
И они придут, придут до светаС мудрой думой о ЮстинианеК темной двери университета,Векового логовища знаний.
Старый доктор сгорблен в красной тоге,Он законов ищет в беззаконьи,Но и он порой волочит ногиПо веселым улицам Болоньи.
Сказка
Тэффи
На скале, у самого края,Где река Елизабет, протекая,Скалит камни, как зубы, был замок.
На его зубцы и бойницыПрилетали тощие птицы,Глухо каркали, предвещая.
А внизу, у самого склона,Залегала берлога дракона,Шестиногого, с рыжей шерстью.
Сам хозяин был черен, как в дегте,У него были длинные когти,Гибкий хвост под плащем он прятал.
Жил он скромно, хотя не медведем,И известно было соседям,Что он просто-напросто дьявол.
Но соседи его были тожеПодозрительной масти и кожи,Ворон, оборотень и гиена.
Собирались они и до светаВыли у реки Елизабета,А потом в домино играли.
И так быстро летело время,Что простое крапивное семяУспевало взойти крапивой.
Это было еще до Адама,В небесах жил не Бог, а Брама,И на все он смотрел сквозь пальцы.
Жить да жить бы им без печали!Но однажды в ночь переспалиВместе оборотень и гиена.
И родился у них ребенок,Не то птица, не то котенок,Он радушно был взят в компанью.
Вот собрались они как обычноИ, повыв над рекой отлично,Как всегда, за игру засели.
И играли, играли, играли,Как играть приходилось едва лиИм, до одури, до одышки.
Только выиграл все ребенок:И бездонный пивной боченок,И поля, и угодья, и замок.
Закричал, раздувшись как груда:«Уходите вы все отсюда,Я ни с кем не стану делиться!
«Только добрую, старую мамуПосажу я в ту самую яму,Где была берлога дракона». —
Вечером по берегу ЕлизабетаЕхала черная карета,А в карете сидел старый дьявол.
Позади тащились другие,Озабоченные, больные,Глухо кашляя, подвывая.
Кто храбрился, кто ныл, кто сердился…А тогда уж Адам родился,Бог спаси Адама и Еву!
Неаполь
Как эмаль, сверкает море,И багряные закатыНа готическом соборе,Словно гарпии, крылаты;Но какой античной грязьюПолон город, и не вдругК золотому безобразьюНас приучит буйный юг.
Пахнет рыбой и лимоном,И духами парижанки,Что под зонтиком зеленымИ несет креветок в банке;А за кучею навозаДва косматых старикаРежут хлеб… Сальватор РозаИхлровкдел сквозь века.
Здесь не жарко, с моря веютБелобрысые туманы,Все хотят и все не смеютВыйти в полночь на поляны,Где седые, грозовыеСкалы высятся венцом,Где засела малярияС желтым бешеным лицом.
И, как птица с трубкой в клюве,Поднимает острый гребень,Сладко нежится Везувий,Расплескавшись в сонном небе.Бьются облачные кони,Поднимаясь на зенит,Но, как истый лаццарони,Все дымит он и храпит.
Старая дева
Жизнь печальна, жизнь пустынна,И не сжалится никто;Те же вазочки в гостиной,Те же рамки и плато.
Томик пыльный, томик серыйЯ беру, тоску кляня,Но и в книгах кавалерыВлюблены, да не в меня.
А меня совсем иноюОтражают зеркала:Я наяда под луноюВ зыби водного стекла.
В глубине средневековьяЯ принцесса, что, дрожа,Принимает славословьяОт красивого пажа.
Иль на празднике ВерсаляВ час, когда заснет земля,Взоры юношей печаля,Я пленяю короля.
Иль влюблен в мои романсыВесь парижский полусветТак, что мне слагает стансыС львиной гривою поэт.
Выйду замуж, буду дамой,Злой и верною женой,Но мечте моей упрямойНикогда не стать иной.
И зато за мной, усталой,Смерть прискачет на коне,Словно рыцарь, с розой алойНа чешуйчатой броне.
Почтовый чиновник
Ушла… Завяли веткиСирени голубой,И даже чижик в клеткеЗаплакал надо мной.
Что пользы, глупый чижик,Что пользы нам грустить,Она теперь в Париже,В Берлине, может быть.
Страшнее страшных пугалКрасивым честный путь,И нам в наш тихий уголБеглянки не вернуть.
От Знаменья псаломщикВ цилиндре на боку,Большой, костлявый, тощий,Зайдет попить чайку.
На днях его подругаУшла в веселый дом,И мы теперь друг другаНаверное поймем.
Мы ничего не знаем,Ни как, ни почему,Весь мир необитаем,Неясен он уму.
А песню вырвет мука,Так старая она:– «Разлука ты, разлука,Чужая сторона!»
Больной
