Роберт Рождественский - Собрание стихотворений, песен и поэм в одном томе
Зима тридцать восьмого
Зима тридцать восьмого года.Декабрь.Большие холода…Отец, вернувшийся с работыдомойпозднее, чем всегда.Сейчас он на окне отыщетбольшое блюдо холодца.Сейчас он скажет:«Вкуснотища!!.»
Но почему-то у отцавдруг ноги подкосились ватно.И, грузно рухнув на кровать,он закричал:«Не виноваты-ы!Из них никтоне виноват!!»О чем он, мама?Что он, мама?Отец – и плачет?!Отчего?Он — сильный.Он такой громадный.Кто может быть сильней его?!А мама причитает:«Тише…»И повторяет:«Боже мой…Услышать могут…»Что услышать?!.
Мне в том году пошел седьмой.Я большеничего не помню.Стирается за следом след…Я этот крик отцовскийпонялне скоро.Через двадцать лет.
Мы – политики
Мы – политики.Да!Политики.Каждой мелочью.Всеми фибрами.И за будничными кефирами.И за праздничными пол-литрами.Собираемся мынечаянно, —дым табачный стелется низко…Каждый вечер —как чрезвычайноезаседаньеСовета Министров.Здесь становится близким — дальнее.Здесь чужое становится — личным!..«Как в Свердловске проблема питания?..»«Как в Игарке с вопросом жилищным?..»Презираемответы туманные!Но отмалчиваться не разрешаем.«Как там Франция?»«Как Германия?»И опять:«А что с урожаем?..»Интонацию вопросительнуюмы недаром выбрали сами.Заседаем мыбез президиума,но зато — с оживлением в зале!..
Деловито и непреклонновозникают над мирными чайникамидоморощенные Свердловы,заикающиеся Луначарские!Шаумяны из Архитектурного!А еще Дзержинские с Горного…Наши споры порой —непродуманны.Наши мысли порой —рискованны!
Только я это слушаю с радостью!И рискованность такуюславлю! —Значит, в жизни мы разбираемся!Значит, сильные мы, а не слабые!
Значит, мы и вправду — огромные,если житьне желаемощупью!Значит, все это наше! Кровное!Наше личное.Наше общее.Дипломаты мы пусть неважные.Не четаседым и прославленным…
Только хочется нам, товарищи,чтобы все на землебыло правильным!Справедливым.Гордым до зависти…
Брось, приятель, глухим казаться!Брось ты хмыкать:«Нас не касается…»Нет, касается!Ох как касается!!В этих спорах себя открыли мы…И над яростью наших беседв дымной комнатемашут крыльямиопоздавшие птицыгазет.
Зал ожидания
Мы в зале ожидания живем.Любой из насвсе время ждет чего-то…Начальника у дома ждет шофер,поигрывая ключиком от «Волги»…Вот аккуратный старичок в пенсне.Он ждет.Он едет в Вологду за песнями.Старуха,что-то бормоча о пенсии,блаженно улыбается во сне…Безропотного мужа ждет жена…Девчонка ждет любви.Ей очень боязно.А на девчонку смотрит старшина —
и у него есть целый часдо поезда…Ждет поворота лоцман —скоро мель.Учитель ждет решения примеров.Ребята ожидают перемены.Колхозы ожидают перемен.Разбуженная,ждущая странаи целый мир, застывший в ожидании…За нами — штормовая тишина!За нами — нашей силы нарастание!Мы ждем открытий.Мы друзей зовем.Друг другу говорим слова несладкие…Мыв зале ожидания живем!Но рукив ожиданиине складываем!
Переезжает роща
С ума сошла роща.Переезжает роща.Деревья взволнованы,они кричат:«Едем!Со всеми манатками,с гусеницами мохнатыми,с росою позванивающей,с жуком-короедом,с божьими коровками,с паутинной проседью…Давайте в кузове машинприсядем по традиции…А потом подымемся.А потом тронемся…Ну а как — с птицами?Как же быть с птицами?Прилетят птицыголубыми клиньями.Над землей забьетсяудивленный плеск…Покружат, потужат,разведут крыльями.Внизу вместо рощи —голая плешь…»
А в коридоре поезда,в коридоре поездаслышно, как колесаразговор ведут…Мы едем,мы едем,хотя нам тоже боязно:вдруг прилетят радостии насне найдут?
Назым
А у Назыма был голос протяжный.Руки добрыебыли у Назыма.У Назыма был характер бродяжий,а в глазах былавеселая сила.Что любил он?
Он любил час, в которыйможно лишь необъяснимо проснуться.И увидеть город — странный, готовыйот мальчишеского солнцазадохнуться.Он с друзьями любил за стол усесться,смаковалвина грузинского терпкость.Говорил:«Пью за врачей!За то, что се́рдца —пусть обычного —они не могутсделать…»Только разве он бы смог жить с обычным?Нет!Конечно, не смог бы.Это ж ясно…Он любил погарцевать в тосте пышном.Он придумывал шуткии смеялся,как ребенок, шоколадку нашедший,на два городатепло излучая…А еще он любил добрых женщин.(Правда, злыеему тоже встречались…)Называли добряком его иные.Называли чудаком его нервным.
Я не буду спорить,но знаю поныне:добряком он не был.Чудаком — не был.Человеком и поэтом был.Всего лишь.Человеком и поэтом.И только…Если он говорил о ком-то: «Сволочь!» —значит, это была сволочь.Точно!..Говорят, что были проводы щемящи.Невесомые цветы леглина плечи.И звучали похоронные марши.И текли заупокойные речи.Он не слушал.Он лежал.Смотрел на солнце.И не щурил глаз — наивных и дерзких.Было гулко.Было очень высо́ко.Так высо́ко,как бывает только в детстве!..Потеряла женщина мужа.Потеряла женщина сына…
Я не верю в эту смерть,потому что —как же может Земля без Назыма?
Дипломатам нашим
Ю.Воронцову
Дипломаты,дипломаты, —протокольная работа…
Где-тона земле громаднойвозле самого Тобола —
ве́тра теплое движенье,тихий голос:«Сынку… Сынку…»Сын —как в добровольной ссылке.Как в бою.Как в окруженье.Там не сладко.Там – опасно.Там протяжные туманы…Сын — не без вести пропавший.Все о нем известно маме.Но приказ — суров и точен(небольшое утешенье) —сын не может,сын не долженвыходить из окруженья…На конверты смотрит мама, —буквы ровные – нелепы.А на заграничных маркахкороли и королевы.Пишет сын, что все нормально,жаль — погода утомила…
Дипломаты,дипломаты —на переднем крае мира!Дни —то медленно, то быстро,только никогда не праздно.Как легко вам ошибиться!Как вам ошибиться страшно!Это стоит многих жизней.Есть невидимые нити, —вы ошиблись —и ошибсядоменщик с Большой Магнитки.И ошибся академик.И скрипач смычка не тронул.У шахтера — день потерян.У хирурга — скальпель дрогнул.Вмиг спокойствия лишилисьлюдисамых разных званий.И уже странаошиблась!Вся!Которая за вами!
Будет флаг багровый битьсяи под ветром не сгибаться…Как легко вамошибиться!Как нельзя вамошибаться…Светятся окошки в МИДе.Телетайп стрекочет важно…
Что-то завтра будетв мире,нервном,как работа ваша.
Оптимисты
