Владимир Маяковский - Сочинения
О «ФИАСКАХ», «АПОГЕЯХ» И ДРУГИХ НЕВЕДОМЫХ ВЕЩАХ
На съезде печатиу товарища Калининавеликолепнейшая мысль в речь вклинена!«Газетчики,думайте о форме!»До сих пор мыне подумали об усовершенствовании статейной формы.Товарищи газетчики,СССР оглазейте, – как понимается описываемое в газете.
Акуловкой получена газет связка.Читают.В буквы глаза втыкают.Прочли:– «Пуанкаре терпит фиаско». – Задумались.Что это за «фиаска» за такая?Из-за этой «фиаски»грамотей Ванюхачуть не разодрался!– Слушай, Петь,с «фиаской» востро держи ухо;даже Пуанкаре приходится его терпеть.Пуанкаре не потерпит какой – нибудь клячи.Даже Стиннеса – и то! – прогнал из Рура.А этого терпит.Значит, богаче.Американец, должно.Понимаешь, дура?! —С тех пор,когда самогонщик,местный туз,проезжал по Акуловке, гремя коляской,в уважение к богатству,скидавая картуз,его называли – Господином Фиаской.
Последние известия получили красноармейцы.Сели.Читают, газетиной вея.– О французском наступлении в Руре имеется?– Да, вот написано:«Дошли до своего апогея»,– Товарищ Иванов!Ты ближе.Эй!На карту глянь!Что за место такое:А-п-о-г-е-й? – Иванов ищет.Дело дрянь.У парняаж скулу от напряжения свело.Каждый город просмотрел,каждое село.«Эссен есть – Апогея нету!Деревушка махонькая, должно быть, это.Верчусь – аж дыру провертел в сапоге я – не могу найти никакого Апогея!»Казармамалостьпосовещалась.Наконец – товарищ Петров взял слово:– Сказано: до своего дошли.Ведь не до чужого?!Пусть рассеется сомнений дым.Будь он селом или градом,своего «апогея» никому не отдадим,а чужих «апогеев» – нам не надо. —Чтоб мне не писать, впустую оря,мораль вывожу тоже:то, что годится для иностранного словаря,газете – не гоже.
ПАРИЖ
(Разговорчики с Эйфелевой башней)
Обшаркан мильоном ног.Исшелестен тыщей шин.Я борозжу Париж – до жути одинок,до жути ни лица,до жути ни души.Вокруг меня – авто фантастят танец,вокруг меня – из зверорыбьих морд – еще с Людовиковсвистит вода, фонтанясь.Я выхожуна Place de la Concorde[8].Я жду,пока,подняв резную главку,домовьей слежкою умаяна,ко мне,к большевику,на явкувыходит Эйфелева из тумана.– Т-ш-ш-ш,башня,тише шлепайте! – увидят! – луна – гильотинная жуть.Я вот что скажу(пришипился в шепоте,ейв радиоухошепчу,жужжу);– Я разагитировал вещи и здания.Мы – только согласия вашего ждем.Башня – хотите возглавить восстание?Башня – мывас выбираем вождем!Не вам – образцу машинного гения – здесьтаять от аполлинеровских вирш.Для васне место – место гниения – Париж проституток,поэтов,бирж.Метро согласились,метро со мною – онииз своих облицованных нутрпублику выплюют – кровью смоютсо стенплакаты духов и пудр.Они убедились – не ими литьсявагонам богатых.Они не рабы!Они убедились – имболее к лицам
наши афиши,плакаты борьбы.Башня – улиц не бойтесь!Еслиметро не выпустит уличный грунт – грунтисполосуют рельсы.Я подымаю рельсовый бунт.Боитесь?Трактиры заступятся стаями?Боитесь?На помощь придет Рив-гош.Не бойтесь!Я уговорился с мостами.Вплавьрекупереплытьне легко ж!Мосты,распалясь от движения злого,подымутся враз с парижских боков.Мосты забунтуют.По первому зову – прохожих ссыпят на камень быков.Все вещи вздыбятся.Вещам невмоготу.Пройдетпятнадцать летиль двадцать,обдрябнет сталь,и самивещитутпойдутМонмартрами на ночи продаваться.Идемте, башня!К нам!Вы – там,у нас,нужней!Идемте к нам!В блестенье стали,в дымах – мы встретим вас,
Мы встретим вас нежней,чем первые любимые любимых.Идем в Москву!У насв Москвепростор.Вы– каждый! – будете по улице иметь.Мыбудем холить вас;раз стоза день
до солнц расчистим вашу сталь и медь.Пустьгород ваш,Париж франтих и дур,Париж бульварных ротозеев,кончается один, в сплошной складбищась Лувр,в старье лесов Булонских и музеев.Вперед!Шагни четверкой мощных лап,прибитых чертежами Эйфеля,чтоб в нашем небе твой израдиило лоб,чтоб наши звезды пред тобою сдрейфили!Решайтесь, башня, – нынче же вставайте все,разворотив Париж с верхушки и до низу!Идемте!К нам!К нам, в СССР!Идемте к нам – явам достану визу!
ГАЗЕТНЫЙ ДЕНЬ
Рабочийутромглазеет в газету.Думает:«Нам бы работешку эту!Дело тихое, и нету чище.Не то что по кузницам отмахивать ручища.Сиди себе в редакции в беленькой сорочке —и гони строчки.Нагнал,расставил запятые да точки,подписался,под подпись закорючку,и готово:строчки растут как цветочки.Ручки в брючки,в стол ручку,получил построчные —и, ленивой ивойсклоняясь над кружкой,дуй пиво».В искоренение вредного убежденьявынужден описать газетный день я.Как будтовесь народ,которыйне поместился под башню Сухареву, —пришел торговаться в редакционные коридоры.Тыщи!Во весь дух ревут.«Где объявления?Потеряла собачку я!»Голосит дамочка, слезками пачкаясь.«Караул!»Отчаянные вопли прореяли.«Миллиард?С покойничка?За строку нонпарели?»Завжилотдел.Не глаза – жжение.Каждому сует какие-то опровержения.Кто-то крестится.Клянется крещеным лбом:«Это я – настоящий Бим-Бом!»Все стены уставлены какими-то дядьями.Стоят кариатидами по стенкам голым.Это «начинающие».Помахивая статьями,по дороге к редактору стоят частоколом.Два.Редактор вплывает барином.В два с четвертьюиз барина,как из пристяжной,умученной выездом парным, —паром вздымается испарина.Через минутуиз кабинета редакторского рев:то ручкой по папке,то по столу бац ею.Это редактор,собрав бухгалтеров,потеет над самоокупацией.У редактора к передовице лежит сердце.Забудь!Про сальдо язычишкой треплет.У редактора —аж волос вылазит от коммерции,лепечет редактор про «кредит и дебет».Пока редактор завхоза ест —раз сто телефон вгрызается лаем.Это ставку учетверяет Мострест.И еще грозится:«Удесятерю в мае».Наконец, освободился.Минуточек лишка…Врывается начинающий.Попробуй – выставь!«Прочтите немедля!Замечательная статьишка»,а в статьишке —листов триста!Начинающего унимают диалектикой нечеловечьей.Хроникер врывается:«Там,в Замоскворечье, —выловлен из Москвы-реки —живой гиппопотам!»Из РОСТАна редактораначинает литьсясенсация за сенсацией,за небылицей небылица.Нет у РОСТА лучшей радости,чем всучить редактору невероятнейшей гадости.Извергая старательность, как Везувий и Этна,курьер врывается.«К редактору!Лично!»В пакетес надписью:– Совершенно секретно —повесткана прошлогоднее заседание публичное.Затем курьер,красный, как малина,от НКИД.Кроет рьяно.Передовикпрезидента Чжан Цзо-линаспутал с гаоляном.Наконец, библиограф!Что бешеный вол.Машет книжкой.Выражается резко.Получил на рецензиююрист —хохол —учебник гинекологиина древнееврейском!Вокругза столамиили перьев скрежет,или ножницы скрипят:писателей режут.Секретарьу фельетониста,пропотевшего до сорочки,делает из пятисот —полторы строчки.Под утро стихает редакционный раж.Редактор в восторге,Уехал.Улажено.Но тут…Самогоном упился метранпаж,лишь свистят под ротационкой ноздри метранпажины.Спит редактор.Снится: Мостресттак высоко взвинтил ставки —что на колокольню Ивана Великого влези хохочет с колокольной главки.Просыпается.До утра проспал без просыпа.Ручонки дрожат.Газету откроют.Ужас!Не газета, а оспа.Шрифт по статьям расплылся икрою.Из всей газеты,как из моря риф,выглядывает лишь —парочка чьих-то рифм.Вид у редактора…такой вид его,что видно сразу —нечему завидовать.Если встретите человека белее мела,худющего,худей, чем газетный лист, —умозаключайте смело:или редактор,или журналист.
МЫ НЕ ВЕРИМ!
Тенью истемня весенний день,выклеен правительственный бюллетень.Нет!Не надо!Разве молнии велишьне литься?Нет!не оковать язык грозы!Вечно будеттысячестраницыйгрохотатьнабатныйленинский язык.Разве гром бывает немотою болен?!Разве сдержишь смерч,чтоб вихрем не кипел?!Нет!не ослабеет ленинская воляв миллионосильной воле РКП.Разве жартакойтермометрами меряется?!Разве пульстакойсекундами гудит?!Вечно будет ленинское сердцеклокотатьу революции в груди.Нет!Нет!Не-е-т…Не хотим,не верим в белый бюллетень.С глаз весеннихсгинь, навязчивая тень!
ТРЕСТЫ
