Андрей Белый - Том 6. Стихотворения
<1910>
Людские предрассудки
Зрю пафосские розы… Мне говорят: «Это — жабы».От сладковеющих роз прочь с омерзеньем бегу.
Зрю — безобразная жаба сидит под луной на дороге.«Роза», — мне говорят: жабу прижал я к груди.
<1915>
Посвящение
Я попросил у вас хлеба — расплавленный камень мне дали,И, пропаленная, вмиг, смрадно дымится ладонь…Вот и костер растрещался, и пламень танцует под небо.Мне говорят: «Пурпур». В него облеклись на костре.Пляшущий пурпур прилип, сдирая и кожу, и мясо:Вмиг до ушей разорвался черный, осклабленный рот.Тут воскликнули вы: «Он просветленно смеется…»И густолиственный лавр страшный череп покрыл.
1915
«Пришла… И в нечаемый час…»
Пришла… И в нечаемый часМне будишь, взметая напасти,Огнями блистательных глазАлмазные, ясные страсти.
Глаза золотые твоиВо мне огневеют, как свечи…Люблю: — изныванья мои,Твои поцелуйные плечи.
1916
«Цветок струит росу…»
Цветок струит росу.Живой хрусталь в пруду.Так жизнь, мою росу,В живой хрусталь снесу…С улыбкой в смерть пройду.
Июль 1916
Дорнах
Своему двойнику
(Леониду Ледяному)
Вы — завсегдатай съездов, секций,Авторитет дубовых лбов,Афишами публичных лекцийКричите с уличных столбов.
Не публицист и не философ,А просто Harlequin Jaloux,Вы — погрузили ряд вопросовВ казуистическую мглу, —
Вы томы утонченных мистик,Нашедши подходящий тон,Сжимаете в газетный листик,В пятисотстрочный фельетон.
Корней Чуковский вас попрытче,Ю. Айхенвальд пред вами тих;Вы и не Нитче и не Фритче,А нечто среднее из них.
Года вытягивая в строкиКрикливых мыслей канитель,Вы — пестроногий, пестробокийБубенчатый Полишинель.
1917
Москва
Первое мая
Первое мая!Праздник ожидания…Расцветись, стихия,В пламень и сапфир!Занимайтесь, здания,Пламенем восстания!Занимайтесь заревом:Москва,Россия,Мир!
Испугав огромноеСтановищеКаркающих галок и ворон,Рухни в лес знамен,Рухни ты,Чугунное чудовище —Александра Третьего раздутая, литаяГолова!
Первое мая!Первое мая!Красным заревомПылает Москва!
Вольные, восторженные груди,Крикните в пороховое марево,В возгласы и оргии орудий,Где безумствуют измученные люди:«На земле — мир!В человеках — благоволение!Впереди — Христово Воскресение…»
И да будет первое мая,Как зарево,От которого загорится:Москва,Россия,Мир!
В лесеЗнамен,Как в венце из роз,Храбро вставНа гребне времен,В голубую твердьСкажем:
— «Успокойтесь, безвинные жертвы:ХристосВоскресе.
(Христос Воскресе из мертвых,Смертию смерть поправИ сущих во гробех живот даровав)».
Первое мая!Праздник ожидания…Расцветись, стихия, в пламень и сапфир,Занимайтесь, здания, заревом восстания.Занимайтесь заревом:Москва,Россия,Мир!
<1918>
«Июльский день: сверкает строго…»
Июльский день: сверкает строгоНеовлажненная земля.Неперерывная дорога.Heпepepывные поля.А пыльный, полудневный пламеньНемою глыбой голубойУпал на грудь, как мутный камень,Непререкаемой судьбой.
Недаром исструились долы,И облака сложились в высь.И каплей теплой и тяжелой,Заговорив, оборвались.С неизъяснимостью бездоннойМолочный, ломкий, молодой,Дробим волною темнолонной,Играет месяц над водой.Недостигаемого бегаНедостигаемой волныНеописуемая негаНеизъяснимой глубины.
1920
Асе («Ни да, ни нет…»)
Ни «да», ни «нет»!..Глухой ответ —Над ливнем летВ потухший свет.
Я погруженВ бессонный стон:В безвольный сонГлухих времен.
Ты, как вода,Струишь туда —В мои года —Ни «нет», ни «да».
1921
Больница
Пробуждение
Тянулись тяжелые годы,Земля замерзала… Из трещинОгонь, нас сжигавший годами,Теперь потухающий глухо,Сиял средиземной жарою.
Гляжу: под ногами моимиВ твердеющих, мертвенных землях —Простертые, мертвые руки, —Простертые в муке —Умерших…
А небо, —Как синие шали:АлмазамиСтрастнымиБлещет.
И — снова земля отделилась;И — синяя шаль: мои крылья.И снова несут меня крыльяВ когда-то постигнутыйДорнах!
И — там,В бирюзеющих землях,В негреющих светочах, —Дорнах!
Ты — там:В розовеющихЗорях,В негреющихСветах,Как прежде…
Отдаться ль, как прежде,Надежде —Росе бирюзеющей,Нелли?. . . . . . . . . . . . . . .. . . . . . . . . . . . . . .Вставай, подымайся в пространствеТрезвеющим светочем. Солнце!
Октябрь 1921
Ковно
Жди меня
Далекая, родная, —Жди меня…
Далекая, родная:Буду — я!..
Твои глаза мне станут —Две звезды.
Тебе в тумане глянут —Две звезды.
Мы в дали отстояний —Поглядим;
И дали отстояний —Станут: дым.
Меж нами, вспыхнувшими, —Лепет лет!..
Меж нами, вспыхнувшими, —Светит свет.
1924
Москва
Марш
Упала завеса: и — сноваСурово разъяты закаты —
В горбатые,СтарыеСкаты —— И в синиеЛинииЛеса.
Упорным размеренным шагомПроходим над черным обрывом…
Блеснуло —БесплоднымЗигзагом: —— Рвануло —ХолоднымПорывом.
Потухли, — как в пепле, — дороги;Засохли шершавые травы…
РаспухлиСклоненныеНоги.
ГорятВоспаленныеВеки…
Оглохли,Ослепли —— Навеки!
1924
Москва
Сестре
К.Н. Бугаевой
Не лепет лоз, не плеск воды печальныйИ не звезды изыскренной алмаз, —А ты, а ты, а — голос твой хрустальныйИ блеск твоих невыразимых глаз…
Редеет мгла, в которой ты меня,Едва найдя, сама изнемогая,Воссоздала влиянием огня,Сиянием меня во мне слагая.
Я — твой мираж, заплакавший росой,Ты — над природой молодая Геба,Светлеешь самородною красойВ миражами заплакавшее небо.
Все, просияв, — несет твои слова:И треск стрекоз, и зреющие всходы,И трепет трав, теплеющих едва,И лепет лоз в серебряные воды.
1926
