Максимилиан Волошин - Полное собрание стихотворений
14 июня 1919
Коктебель
Большевик
(1918)
Памяти Барсова
Зверь зверем. С крученкой во рту.За поясом два пистолета.Был председателем «Совета»,А раньше грузчиком в порту.
Когда матросы предлагалиУстроить к завтрашнему днюБуржуев общую резнюИ в город пушки направляли, —
Всем обращавшимся к немуОн заявлял спокойно волю:– «Буржуй здесь мой, и никомуЧужим их резать не позволю».
Гроза прошла на этот раз:В нем было чувство человечье —Как стадо он буржуев пас:Хранил, но стриг руно овечье.
Когда же вражеская ратьСдавила юг в германских кольцах,Он убежал. Потом опятьВернулся в Крым при добровольцах.
Был арестован. Целый годСидел в тюрьме без обвиненьяИ наскоро «внесен в расход»За два часа до отступленья.
25 августа 1919
Коктебель
Феодосия
(1918)
Сей древний град – богоспасаем(Ему же имя «Богом дан») —В те дни был социальным раем.Из дальних черноморских странСолдаты навезли товаруИ бойко продавали тутОрехи – сто рублей за пуд,Турчанок – пятьдесят за пару —На том же рынке, где рабовСлавянских продавал татарин.Наш мир культурой не состарен,И торг рабами вечно нов.Хмельные от лихой свободыВ те дни спасались здесь народы:Затравленные пароходыВрывались в порт, тушили свет,Толкались в пристань, швартовались,Спускали сходни, разгружалисьИ шли захватывать «Совет».Мелькали бурки и халаты,И пулеметы и штыки,Румынские большевикиИ трапезундские солдаты,«Семерки», «Тройки», «Румчерод»,И «Центрослух», и «Центрофлот»,Толпы одесских анархистов,И анархистов-коммунистов,И анархистов-террористов:Специалистов из громил.В те дни понятья так смешались,Что Господа буржуй молил,Чтобы у власти продержалисьОстатки большевицких сил.В те дни пришел сюда посольствомТурецкий крейсер, и СоветС широким русским хлебосольствомДал политический банкет.Сменял оратора оратор.Красноречивый агитаторПриветствовал, как брата брат,Турецкий пролетариат,И каждый с пафосом трибунаСвой тост эффектно заключал:– «Итак: да здравствует КоммунаИ Третий Интернационал!»Оратор клал на стол окурок...Тогда вставал почтенный турок —В мундире, в феске, в орденах —И отвечал в таких словах:– «Я вижу...слышу...помнить стану...И обо всем, что видел, – самС отменным чувством передамЕго Величеству – Султану».
24 августа 1919
Коктебель
Буржуй
(1919)
Буржуя не было, но в нем была потребность:Для революции необходим капиталист,Чтоб одолеть его во имя пролетариата.
Его слепили наскоро: из лавочников, из купцов,Помещиков, кадет и акушерок.Его смешали с кровью офицеров,Прожгли, сплавили в застенках Чрезвычаек,Гражданская война дохнула в его уста...Тогда он сам поверил в свое существованьеИ начал быть.
Но бытие его сомнительно и призрачно,Душа же негативна.Из человечьих чувств ему доступны три:Страх, жадность, ненависть.
Он воплощался на бегуМеж Киевом, Одессой и Ростовом.Сюда бежал он под защиту добровольцев,Чья армия возникла лишь затем,Чтоб защищать его.Он ускользнул от всех ее наборов —Зато стал сам героем, как они.
Из всех военных качеств он усвоилСебе одно: спасаться от врагов.И сделался жесток и беспощаден.
Он не может без гнева видетьПредателей, что не бежали за границуИ, чтоб спасти какие-то лоскутьяПогибшей родины,Пошли к большевикам на службу:«Тем хуже, что они предотвращалиУбийства и спасали ценности культуры:Они им помешали себя ославить до конца,И жаль, что их самих еще не расстреляли».
Так мыслит каждый сознательный буржуй.А те из них, что любят русское искусство,Прибавляют, что, взяв Москву, они повесят самиМаксима ГорькогоИ расстреляют Блока.
17 августа 1919
Коктебель
Спекулянт
(1919)
Кишмя кишеть в кафе у Робина,Шнырять в Ростове, шмыгать по Одессе,Кипеть на всех путях, вползать сквозь все затворы,Менять все облики,Все масти, все оттенки,Быть торговцем, попом и офицером,То русским, то германцем, то евреем,При всех режимах быть неистребимым,Всепроникающим, всеядным, вездесущим,Жонглировать то совестью, то ситцем,То спичками, то родиной, то мылом,Творить известья, зажигать пожары,Бунты и паники; одним прикосновеньемУдорожать в четыре, в сорок, во сто,Пускать под небо цены, как ракеты,Сделать в три дня неуловимым,Неосязаемым тучнейший урожай,Владеть всей властью магии:Играть на биржеЗемлей и воздухом, водою и огнем;Осуществить мечту о превращеньиВеществ, страстей, программ, событий, слуховВ золото, а золото – в бумажки,И замести страну их пестрою метелью,Рождать из тучи град золотых монет,Россию превратить в быка,Везущего Европу по Босфору,Осуществить воочьюВсе россказни былых метаморфоз,Все таинства божественных мистерий,Пресуществлять за трапезой вино и хлебМильонами пудов и тысячами бочек —В озера крови, в груды смрадной плоти,В два года распродать империю,Замызгать, заплевать, загадить, опозорить,Кишеть, как червь, в ее разверстом теле,И расползтись, оставив в поле костиСухие, мертвые, ошмыганные ветром.
16 августа 1919
Коктебель
VI. Усобица
Гражданская война
Одни восстали из подполий,Из ссылок, фабрик, рудников,Отравленные темной волейИ горьким дымом городов.
Другие – из рядов военных,Дворянских разоренных гнезд,Где проводили на погостОтцов и братьев убиенных.
В одних доселе не потухХмель незапамятных пожаров,И жив степной, разгульный духИ Разиных, и Кудеяров.
В других – лишенных всех корней —Тлетворный дух столицы Невской:Толстой и Чехов, Достоевский —Надрыв и смута наших дней.
Одни возносят на плакатахСвой бред о буржуазном зле,О светлых пролетариатах,Мещанском рае на земле...
В других весь цвет, вся гниль империй,Всё золото, весь тлен идей,Блеск всех великих фетишейИ всех научных суеверий.
Одни идут освобождатьМоскву и вновь сковать Россию,Другие, разнуздав стихию,Хотят весь мир пересоздать.
В тех и в других война вдохнулаГнев, жадность, мрачный хмель разгула,А вслед героям и вождямКрадется хищник стаей жадной,Чтоб мощь России неогляднойPазмыкать и продать врагам:
Cгноить ее пшеницы груды,Ее бесчестить небеса,Пожрать богатства, сжечь лесаИ высосать моря и руды.
И не смолкает грохот битвПо всем просторам южной степиСредь золотых великолепийКонями вытоптанных жнитв.
И там и здесь между рядамиЗвучит один и тот же глас:«Кто не за нас – тот против нас.Нет безразличных: правда с нами».
А я стою один меж нихВ ревущем пламени и дымеИ всеми силами своимиМолюсь за тех и за других.
21 ноября 1919
Коктебель
Плаванье
(Одесса—Ак-Мечеть. 10-15 мая)
Поcв. Т. Цемах
Мы пятый день плывем, не опускаяПоднятых парусов,Ночуя в устьях рек, в лиманах, в лукоморьях,Где полная луна цветет по вечерам.
Днем ветер гонит нас вдоль плоских,Пустынных отмелей, кипящих белой пеной.С кормы возвышенной, держась за руль резной,Я вижу,Как пляшет палуба,Как влажною парчоюСверкают груды вод, а дальшеСквозь переплет снастей – пустынный окоем.Плеск срезанной волны,Тугие скрипы мачты,Журчанье под кормойИ неподвижный парус...
А сзади – город,Весь в красном исступленьиРасплесканных знамен,Весь воспаленный гневами и страхом,Ознобом слухов, дрожью ожиданий,Томимый голодом, поветриями, кровью,Где поздняя весна скользит украдкойВ прозрачном кружеве акаций и цветов.
А здесь безветрие, безмолвие, бездонность...И небо и вода – две створыОдной жемчужницы.В лучистых паутинах застыло солнце.Корабль повис в пространствах облачных,В сиянии притупленном и дымном.
Вон виден берег твоей земли —Иссушенной, полынной, каменистой,Усталой быть распутьем народов и племен.
Тебя свидетелем безумий их поставлюИ проведу тропою лезвийнойСквозь пламена войныБратоубийственной, напрасной, безысходной,Чтоб ты пронес в себе великое молчаньеЗакатного, мерцающего моря.
12 июня 1919
