Владимир Маяковский - Том 7. Стихотворения, очерки 1925-1926
[1926]
Искусственные люди*
Этими — и добрыми, и кобры лютѐй —Союз до краев загружён.Кто делает этих искусственных людей?Какой нагружённый Гужо́н?Чтоб долго не размусоливать этой темы(ни зол, ни рад),объективно опишу человека — системы«бюрократ».Сверху — лысина, пятки — низом, —организм, как организм.Но внутри вместо голоса — аппарат для роженийнекоторых выражений.Разлад в предприятии — грохочет адом,буза и крик. А этот, как сова,два словца изрыгает: — Надосогласовать! —Учрежденья объяты ленью.Заменили дело канителью длинною,А этот отвечает любому заявлению:— Ничего, выравниваем линию. —Надо геройство, надо умение,чтоб выплыть из канцелярщины вязкой,а этот жмет плечьми в недоумении:— Неувязка! —Из зава трестом прямо в воры́лезет пройдоха и выжига,а этот изрекает со спокойствием рыб:— Продвижка! —Разлазится все, аппарат — вразброд,а этот, куря и позевывая,с достоинством мямлит во весь свой рот:— Использо́вываем. —Тут надо видеть вражьи войска,надо руководить прицелом, —а этот про все твердит свысока:— В общем и целом. —
* * *Тут не приходится в кулак свистеть, —как пишется в стенгазетных листах:«Уничтожим это, — если не везде,то во всех местах».
[1926]
Письмо писателя В. В. Маяковского писателю А. М. Горькому*
Алексей Максимович, как помню, между намичто-то вышло вроде драки или ссоры.Я ушел, блестя потертыми штанами;взяли Вас международные рессоры.Нынче —и́наче.Сед височный блеск, и взоры озарённей.Я не лезу ни с моралью, ни в спасатели,без иронии,как писатель говорю с писателем.Очень жалко мне, товарищ Горький,что не видно Вас на стройке наших дней.Думаете — с Капри, с горкиВам видней?Вы и Луначарский — похвалы повальные,добряки, а пишущий бесстыж —тычет целый день свои похвальныелисты.Что годится,чем гордиться?Продают «Цемент» со всех лотков.Вы такую книгу, что ли, цените?Нет нигде цемента, а Гладковнаписал благодарственный молебен о цементе.Затыкаешь ноздри, нос наморщишьи идешь верстой болотца длинненького.Кстати, говорят, что Вы открыли мощиэтого… Калинникова.Мало знать чистописаниев ремёсла,расписать закат или цветенье редьки.Вот когда к ребру душа примерзла,ты ее попробуй отогреть-ка!Жизнь стиха —тоже тиха.Что горенья? Даже нет и тленьяв их стихе холодном и лядащем.Все входящие срифмуют впечатленияи печатают в журнале в исходящем.А рядом молотобойцев ана́пестамучит профессор Шенге́ли.Тут не поймете просто-напросто,в гимназии вы, в шинке ли?Алексей Максимович, у вас в ИталииВы когда-нибудь подобное видали?Приспособленность и ласковость дворовой,деятельность блюдо-рубле- и тому подобных «лиз»называют многие — «здоровыйреализм». —И мы реалисты, но не на подножномкорму, не с мордой, упершейся вниз, —мы в новом, грядущем быту, помноженномна электричество и коммунизм.Одни мы, как ни хвали́те халтуры,но, годы на спины грузя,тащим историю литературы —лишь мы и наши друзья.Мы не ласкаем ни глаза, ни слуха.Мы — это Леф, без истерики — мыпо чертежам деловито и сухостроим завтрашний мир.Друзья — поэты рабочего класса.Их знание невелико́,но врезал инстинкт в оркестр разногласыйбуквы грядущих веков.Горько думать им о Горьком-эмигранте.Оправдайтесь, гряньте!Я знаю — Вас ценит и власть и партия,Вам дали б всё — от любви до квартир.Прозаики сели пред Вами на парте б:— Учи! Верти! —Или жить вам, как живет Шаляпин,раздушенными аплодисментами оляпан?Вернись теперь такой артистназад на русские рублики —я первый крикну: — Обратно катись,народный артист Республики! —Алексей Максимыч, из-за ваших стеколвиден Вам еще парящий сокол?Или с Вами начали дружитьпо саду ползущие ужи?Говорили (объясненья ходкие!),будто Вы не едете из-за чахотки.И Вы в Европе, где каждый из граждансмердит покоем, жратвой, валютцей!Не чище ль наш воздух, разреженный дваждыгрозою двух революций!Бросить Республику с думами, с бунтами,лысинку южной зарей озарив, —разве не лучше, как Феликс Эдмундович,сердце отдать временам на разрыв.Здесь дела по горло, рукав по локти,знамена неба алы́,и соколы — сталь в моторном клёкоте —глядят, чтоб не лезли орлы.Делами, кровью, строкою вот этою,нигде не бывшею в найме, —я славлю взвитое красной ракетоюОктябрьское, руганное и пропетое,пробитое пулями знамя!
[1926]
