Елена Хаецкая - Котэрра

Поначалу все шло своим чередом. Квартирантки исправно платили, и у Меланьи появилась возможность вспомнить давно забытый вкус абсента. Но потом случилось непредвиденное. Нет, в доме не было устроено ни пожара, ни потопа, ни даже борделя. Там не велась торговля оружием и наркотиками, не устраивались оргии и не проливалась на жертвенник кровь невинных младенцев — словом, все обошлось без криминала, которого так боялась Меланья. Все было гораздо хуже: любовь пожилых дам к кошкам вылилась на свежем воздухе в настоящую одержимость, масштабы которой даже наша прозорливая Меланья не в силах была предвидеть.

Телефонный звонок беспощадно выдернул Меланью из сладкого послеобеденного сна. Звонила Люська Моль.

— Безобразие! Я найду на тебя управу, — надрывалась Люська. — Ишь, сука, позволила тут устроить кошачий приют! Хоть знаешь, сколько у них котов?

— Ну, четверо, и что с того, — спокойно ответила Меланья, смочив абсентом горло.

— Какие четверо! Твои жилички всех местных котов в дом привадили. У нас астма, и вообще стена скоро рухнет!

— Не понимаю, что вы, Люся, хотите этим сказать, — недоумевала Меланья, пытаясь найти связь между котами, астмой и возможным обрушением стены.

— Эти твари проссали в стене дыру. Вонь стоит такая, что мы с Федей задыхаемся.

— Пардон, но насквозь проссать кирпичную стену?! Сдается мне, что вы Люся, преувеличиваете.

— Да в трещину они метили, падла! Убила бы всех!

На самом деле эта трещина в стене, разделявшей Меланьину половину дома с соседской, образовалась еще при Штирлице.

— Прицельно в трещину? Но позвольте, к чему кошакам пакостить в какую-то щель, когда они к кошачьему сортиру приучены? Вот уж фантастика!

— Дура ты, Меланья. Делай что хочешь, но чтоб котов этих духу здесь не было!

— Хорошо, приму меры, — согласилась Меланья и, отлив во фляжку абсента, отправилась в злосчастный дом.

Идет Меланья по окрестным улицам, прихлебывает абсент, объявления на столбах почитывает. Видит, кошачья морда на нее уставилась со столба, а под ней — текст: «Пропал рыжий кот. Отзывается на кличку Снайпер. Нашедшего просим сообщить по телефону…». Правда, вознаграждения за поимку беглеца не сулили. «Ну, мало ли чего», — подумала Меланья и пошла дальше. Пройдя метров сто, она снова заметила объяву с кошачьей мордой, уже с другой: «Пропала кошечка, черненькая с беленькой грудкой…». Завернув в переулок, Меланья наткнулась на третье объявление аналогичного содержания, потом на четвертое.

«Интересно», — подумал Штирлиц, точнее дух Штирлица…

Я стар, голоден и почти ослеп. Шерсть давно утратила прежний лоск, лапы заплетаются, облезлый хвост уныло волочится по полу. Хозяйка моя в больнице с инфарктом, и меня тут заперли одного без еды. Меланья приходит не каждый день; у нее и без меня хватает забот. Вот сижу я и мечтаю о кошачьем рае. Ведь есть же рай для людей, а мы, четвероногие, чем хуже их, двуногих? Мы — лучше! Значит, наш рай должен быть получше человеческого! Кстати, чем это тянет из вентиляции? Ага, соседи рыбу жарят, а вчера свинину в духовке запекали. А вот и колбасу нарезают, видать, закусывать собрались. Муррр, как классно валерьянкой шибануло! Неужто открытый пузырек на пол опрокинули?! Ну точно рай там у них. И что им мешает сжалиться надо мной, простить мне давнишние прегрешения на огуречной грядке, накормить и приласкать? Своего-то кота, поди, дорогущими кормами кормят, а я тут голодный сижу. Но как к ним попасть? Ведь я еще жив, а стало быть, материален, и сквозь стену проходить не умею. Впрочем, в стене есть трещина; попробую через нее к ним просочиться. Может, и впрямь там меня ждет рыбно-валерьяновый параллельный мир, колбасно-окорочковый рай, вискасно-китикетный эдем? А ежели не удастся проникнуть в эту щель, то хотя бы оставлю в ней свое завещание котам, которые будут здесь жить после меня.

Задумано — сделано. Подобрался Штирлиц к трещине, поднял хвост, прицелился… и написал (сами знаете, где ставить ударение).

Тем временем хозяйка вернулась из больницы, накормила своего Штирлечку, приласкала, и буквально на следующий день котейка с чувством исполненного долга отошел в мир иной.

С тех пор прошло немало лет, и немало котов перебывало в том доме, но ни один из них так и не удосужился прочесть Штирлицево послание: всем им и без того жилось неплохо. Но тут появился Снайпер, которого бывшие хозяева так окрестили за меткое поражение «химическим оружием» всех облюбованных им мишеней. Изголодавшийся после трехдневного загула Снайпер забрел на означенный участок, естественно, не оставив к себе равнодушными проживающих там старушек-кошатниц. Ну, те и приютили его. Он быстро освоился с кошачьими обитателями дома и сделался у них вожаком. Вышеназванные кошатницы по достоинству оценили его лидерские качества и потому решили пополнить кошачий прайд еще энным количеством особей. Всех особей они знали наперечет, холили и лелеяли, на корм денег не жалели.

Правда, случилось тут кошатницам уехать на пару дней. Корма, который они оставили своим подопечным, все равно не хватило, мыши давно в доме повывелись, и голодный Снайпер, свернувшись на диване калачиком, задумался о смысле кошачьей жизни. Перед ним одно за другим проносились видения кошачьего рая. Он поднял свои зеленые как абсент глаза и увидел, нет, точнее сказать, учуял трещину, ведущую в параллельный мир — в напророченный Штирлицем кошачий рай. Одним прыжком он метнулся к стене, прочел Штирлицево завещание, поднял хвост и… написал (сами знаете, где ставить ударение) следующее: «У нас нет еды, зато есть оружие для того, чтобы пробить брешь в стене, отделяющей нас от кошачьего рая. А ну, котобратия, быстро все подняли хвосты! Открываем прицельную стрельбу!».

Потом приехали кошатницы и вернули котам райскую жизнь. Но коты от этого не перестали метить стену. Уж очень им пришлось по нраву пускать в ход свое химическое оружие.

На этом история не заканчивается.

Придя в свои владенья, Меланья обнаружила все тех же четверых холеных котов с зелеными как абсент глазами. Заранее предупрежденные жилички-кошатницы клятвенно заверили ее в том, что от лишних котиков они уже избавились и что теперь им остается только извиниться перед соседями и поклеить новые обои. Вздохнув с облегчением, Меланья поспешила по своим делам, и тут ей вдогонку откуда-то, видимо из шкафа, раздалось многоголосное «мяу», вобравшее в себя чаяния о рае всех представителей тамошнего кошачьего прайда.

«Абсент», — подумал Снайпер… или дух Штирлица…

Дмитрий Володихин

Популяция хитрых котов

Александру Миреру посвящается

О Викторе Дмитриевиче Грэе, четвертом великом, было известно совсем немного. Но все-таки больше, чем об индонезийце, которого знали только по псевдониму Страйпи, — первом великом. Ни одна живая душа не могла сколько-нибудь определенно высказаться, на каком именно острове он обитает в данный момент. Третий, Тихон Рыжов, вечно был связан с каким-то мрачным криминалом и теперь лег на дно, вот уже четыре года как не высовывается: сложности с мафией, у которой крышевал его последний издатель. Англичанка Мэри Мур, вторая великая, вроде бы умерла год назад. Ни единого фото. При жизни она не отличалась общительностью, как, впрочем, и все члены Экстремального Прайда. Кроме, пожалуй, пятого великого, Эрика Шварца. Этот регулярно, раз в три месяца, давал интервью по телефону. Весьма обстоятельно, неторопливо, мог висеть на трубке час, а то и два. Сотни тысяч знали его по нашумевшему CD-диску «Царапина»: автор читает свои эссе, высунувшись до пояса из какой-то ржавой трубы; котельная, все булькает, осыпаются угольные кучи, Эрик Шварц в экстравагантном одеянии — черные костюм и рубашка, белые галстук и перчатки, веки вымазаны фосфоресцирующей краской… Хорош, одним словом. Так вот, за одно телефонное интервью с пятым великим кислотные журналы платили по ставкам наемников в зоне боевых действий.

Нет ни малейшей уверенности в том, что все пять антропонимов — подлинные.

Виктор Дмитриевич опубликовал первый рассказ в апреле 1989 года. Поэтому его и зовут четвертым великим. Страйпи выдал роман в январе 1989-го, Мэри дебютировала в феврале с романтической поэмой в стиле поствиртуализма, Рыжов — в марте 1989-го (фантастическая повесть), Шварц — в январе 1990-го: психоделическое эссе под органный концерт его же сочинения… Разумеется, на все это обратили внимание…

…Прошел, голубчик, мимо моего наблюдательного поста, скрылся в подъезде…

…на все это обратили внимание лет через пять, когда все пятеро оказались в числе литературных суперлидеров и объявили, что их объединяет членство в ассоциации-пентаграмме Экстремальный Прайд. Программа Прайда сводилась к одному слову: «безразличие»; основным его лозунгом стало простенькое правило: «не обращайте внимания». История мировой литературы не знает ни одной встречи хотя бы двух из пяти великих после 1992 года. Впрочем, нет никакой информации об их встречах и до этого. Просто примерно с середины 1992-го они уже купались в успехе, но упорно не желали выходить из добровольного подполья на милость осаждающих журналистов. С 1991-го они работали буквально под прицелом объектива, встреч бы не пропустили. Значит, их не было. В 1989–1992 или до того их знали меньше, намного меньше, могли и пропустить…