Владислав Ходасевич - Стихотворения
Одинокая
Съежился, скорчился мир мойВ жизни простой и безбурной.Я отгорожена ширмой,Не золотой, не лазурной.
Сеть паутинно-немаяК самому сердцу прильнула.Жизни иголка слепаяТонко и больно кольнула.
День бесконечно струится,Вечер — закатом окрашен.Вечеру дай поклониться!Лик его ласково-страшен.
Запахом листьев и почекСердце пьянеет — не ноет.Вечером белый платочекГолову плотно покроет.
Медленно съежился мир мой.Вечер язвительно-розов.Что ж? Я за ширмой! За ширмой!..Где-то свистки паровозов.
25 июня 1907 ЛидиноНа прогулке
Злые слова навернулись, как слезы. Лицо мне хлестнула упругая ветка.Ты улыбнулась обидно и едко, Оскорбила спокойно, и тонко, и метко.Злые слова навернулись, как слезы. Я молча раздвинул густые кусты,Молча прошла несклоненная ты. Уронила мои полевые цветы…Злые слова навернулись, как слезы.
8–9 июля 1907 Лидино * * *Гремите в литавры и трубы, веселые люди!Напрягайтесь, медные струны!
Словно кровавые луныНад лесом оливково-чернымВспарили —Так всплылиВ избытке позорномИз пурпура ярые груди.
Напрягайтесь, медные струны,Гремите в арфах!
Сосцы широко размалеваны,Она в узорчатых шарфах.Пляшет.Гремите, медные струны,Веселей, музыканты!
Взметались одежды, развязаны банты,Красные полосы ткани струятся и рдеют…Пляшет.Медью окованныйПояс на бедрах тяжелыми лапами машет.Быстрее, быстрее, — и пляшет, и пляшет…Вскинуты руки, бледнеют, немеют.Стиснула зубы — и липкая кровьСочится на бледных губах,Медленно каплет на груди…Обильней, обильней…Черными крыльями страхЗадувает светильни.
Напрягайтесь, медные струны!Пойте, гремите, — пляшет любовь!Бейте в кимвалы, в литавры, веселые люди!
<1906–1907?> * * *О, горько жить, не ведая волнений,На берегах медлительной реки!Пустыня злая! Сон без сновидений!Безвыходность печали и тоски!И лишь порой мелькают мимо тени,Согбенные проходят старики,И девушки, смиренные, как лани,И юноши с обломками мечей,И матери, слабея от рыданий,Вотще зовут покинутых детей —И — падают, без сил, без восклицаний,Среди густых прибрежных камышей.
<1906–1907?>Дома
От скуки скромно вывожу крючочкиПо гладкой, белой, по пустой бумаге:Круги, штрихи, потом черчу зигзаги,Потом идут рифмованные строчки…
Пишу стихи. Они слегка унылы.Едва кольнув, слова покорно меркнут,И, может быть, уже навек отвергнутЖестокий взгляд, когда-то сердцу милый?
А если снова, под густой вуалью,Она придет и в двери постучится,Как сладко будет спящим притворитьсяИ мирных дней не уязвить печалью!
Она у двери постоит немного,Нетерпеливо прозвенит браслетом,Потом уйдет. И что сказать об этом?Продлятся дни, безбольно и нестрого!
Стихи, давно забытые, — исправлю,Все дни часами равными размерю,И никакой надежде не поверю,И никакого бога не прославлю.
16–17 января 1908 МоскваМышь
Маленькая, тихонькая мышь.Серенький, веселенький зверок!Глазками давно уже следишь,В сердце не готов ли уголок.
Здравствуй, терпеливая моя,Здравствуй, неизменная любовь!Зубок изостренные краяРадостному сердцу приготовь.
В сердце поселяйся наконец,Тихонький, послушливый зверок!Сердцу истомленному венец —Бархатный, горяченький комок.
8–10 февраля 1908 МоскваВесенний рассказ
Не знаю, ночь ли их свела,Любовь ли резвая приспела,Она простую песню спела —И страсть увенчана была.
Благословенны — в ночи темнойВнезапный взгляд, намек, мольба,Любви притворная борьбаИ сучьев шорох вероломный!
Благословенны — стыд, и страсть,И вскрик, ничем не заглушенный,И неизбежной, непреклоннойИстомы роковая власть!..
Всё так же было ночью этой.Свершились ласки — и опятьСо лба спадающую прядьОн отстранил рукой воздетой.
Еще спокойней и вернейОна оборки оправляла, —И двигал ветер опахалоЗеленолистное над ней.
А там, вверху, свой лист широкийКрутил посеребренный кленДа — злобой поздней уязвлен —Склонялся месяц кривобокий.
25–27–29 февраля 1908 МоскваПрощание
Итак, прощай. Холодный лег туман.Горит луна. Ты, как всегда, прекрасна.В осенний вечер кто не Дон-Жуан? —Шучу с тобой небрежно и опасно.
Итак, прощай. Ты хмуришься напрасно:Волен шутить, в чьем сердце столько ран.И в бурю весел храбрый капитан.И только трупы шутят неопасно.
Страстей и чувств нестрогий господин,Я всё забыл. Прости: всё шуткой стало,Мне только мил в кольце твоем рубин…
Горит туман отливами опала,Стоит луна, как желтый георгин.Прощай, прощай!.. Ты что-то мне сказала?
4–7 августа 1908 ГиреевоПесня
«Опрозраченный месяц повис на ветвях, Опустив потухающий взор. Проступает заря в небесах, Запевает свирель среди гор.Опечаленный рыцарь летит на коне, Огибает высокий утес И рыдает о грустной весне Над букетом серебряных роз. Под стремительный топот копыт Он роняет из рук повода, И летит, и летит, и летит, И кому-то кричит: навсегда! И туманится замок вдали, И чуть слышно доспехи звенят… О, прощальный, взывающий взгляд! О, предутренний холод земли!»
Ты прослушала песню мою, Но печалью себя не тревожь: Не о рыцаре песню пою, Рыцарь — только священная ложь,Лишь молитва моя о любви, о судьбе, Чтобы в сердце сошла благодать,Оттого что нет слов рассказать о тебе, Оттого что нет сил промолчать.
1910Розы
Ах, царевна, как прекрасныЭти милые, ночные Чудеса!Поднеси фонарь — и тотчасКолыхнется тень на башне,Промелькнет твой бант крылатый И исчезнет.Ах, царевна, как мгновенна Тень твоя!Не запомнишь, не уловишь Быстрых черт:Может быть, ты улыбнулась,Может быть, ты засмеялась,Может быть, поцеловалаРуку детскую свою?Сколько тайн, простых и нежных,Совершается, царевна, Вкруг тебя?И зачем, когда мелькала Эта тень, —Ты прижала прямо к сердцуВосемь темных, черных роз?И куда исчезли розы,И зачем опять, как прежде,Потянулись вереницейЭти милые, простые,Благовонные, как розы, — Чудеса?
<1910–1911?>Театр
МестьМне нравится высокий кавалерИ черный плащ его. Надвинута на брови Большая шляпа. В синей полутьмеНе разглядеть лица. Оно, конечно, строго, Щетинятся колючие усыНад тонкими, надменными губами. Приблизимся: он не заметит нас,Он не торопится дотронуться до шпаги… Теперь коли. Он падает. Еще!Сейчас появится толпа, солдаты, стража, Проснется герцог, забормочет шут,От факелов падет на небо желтый отсвет… Скорей роняй перчатку. Так. ТеперьПора вступать оркестру. Трубы начинают, Мы убегаем………………………………Опять из публики не было видно, как ты уронил перчатку!
<1910–1911?>Романс
