Коллектив авторов - Поэтический форум. Антология современной петербургской поэзии. Том 1
Татьяна РЕМЕРОВА
Старый дом
Меня не принимает старый дом,Пугает стуками ночными и шуршаньем,И жаждут скорого со мною расставаньяВсе те, которые когда-то жили в нём.
Меня не принимает старый дом.За шкафом прячется мертвящий чёрный ужас.Дом одинок, и мой приезд не нуженВсем тем, которые когда-то жили в нём.
Меня не принимает старый дом,На улицу ночную выгоняет.А там светло, собака где-то лает,И лунный мир объят спокойным сном.
Меня не принимает старый дом,Но страхи остаются за порогом,Душа чиста и жаждет слиться с Богом,Моля о том, чтоб возродился дом,Моля о живших и страдавших в нём.
Молоково
Молоково, Молоково,Как парное молоко.Затерялось это словоГде-то в детстве далеко.Вечерком поёт гармошка,В сквере танцы под окном,Утром солнце мочит ножкиВ речке с золотистым дном.Мамин отпуск, Молоково,Детства радужный рассвет,Бабушка ещё здорова,Ей пока не много лет.А луга пестрят цветами,Неба купол – голубой,Я смеюсь, прижавшись к маме,Нежной, ласковой, родной.Пробежавший жеребёнокСолнечный оставил след,Затерялось МолоковоВ суете минувших лет.
И снова весна
Мягче пуха лебединогоВ синем небе облака.Мама, милая, любимая,Как теперь ты далека…Ярким солнцем, птичьим пениемОживил природу май.Из другого измеренияТы хоть весточку подай:Шумом ветра, листьев шёпотом,Нежным пеньем соловья…Поделись нездешним опытом,Ведь жива душа твоя.
Март
Солнце тёплыми ладошкамиНежно трогает лицо,И сосульками-серёжкамиПринаряжено крыльцо.Снег сверкает золотинками,Синевой ложится тень.Лес весёлыми тропинкамиНас зовёт в воскресный день.Между соснами и елямиВьётся, кружится лыжня,И сияет акварелямиПолдень мартовского дня.
Ветер перемен
Задвижку лёгкую сорвав,Перелетев порог,Пахнул в лицо дыханьем травСвободный ветерок.
И я забросила дела,Нашла старинный зонт,Как одуванчик, поплылаПод ним за горизонт.
Там золотились облака,А в голубой далиСтремились к дальним берегамПо морю корабли.
И каждый шёл своим путём,Искал заветный курс…Но вдруг подумалось о том,Как я назад вернусь?
Вернусь домой к моим родным,Кто так меня любил!Но зонт мой, ветерком гоним,Всё плыл куда-то, плыл…
Дом без хозяйки…
Дом без хозяйки…Завяли цветы,Где-то бездомные бродят коты.Тихо.Единственный слышится звук —Старых часов механический стук.Тает секунд ускользающий след.Там, где она, —Больше времени нет.
Михаил РЫСЕНКОВ
Прошуршит бурьяном немой пустырь
Прошуршит бурьяном немой пустырь.В сумраке осеннем едва видныВековая дурь, вековая ширь,Нищее наследие большой страны.
Жалобы скрипучих дверей в избе,Прялка хромоногая, пыль веков…Прошлое прокатится по тебеКонницей растрёпанных облаков.
Давнего пожара кровавый взмах:Многих расстреляли да выселили,Вдоль степи качаются на столбахКрасные и белые висельники.
К тёмным хуторам через волчий лесС продразвёрсткой едут, но хлеб зарыт.Ты цигарку сплюнь, подними обрез,А другие бросятся в топоры.
В мутные снега уходил обоз,Земляки глядели из-под руки.Там овсянки конский клюют навоз,Где вчера проехали «кулаки».
Всем отгоревавшим теперь как пухЧто подзол, что вечная мерзлота…Над бурьяном пасмурный вечер глух,И не видно в сумерках ни черта.
Нужно здесь судьбу и беду встречатьТем, что на руинах страны росли.Если есть у вечности тихий час —Попрошу его для моей земли.
Под Рождество
Радужные стекла с утра —В отпечатках древних растений.Нет, еще вставать не пора,Рано вылезать из постели.
Ночью папа, как Дед-Мороз(Белый пар клубами – вдогонку),Со двора на кухню принесМокрого смешного телёнка.
Вижу в приоткрытую дверь:К чугунку с горячей картошкойЛопоухий тянется зверьНа высоких слабеньких ножках.
Солнца шар багров и велик.Робкий заблудившийся лучикКосо пересёк половикИ укрылся в хвое колючей.
– Выходи! – кричат пацаны.Стынет недопитая кружка.Мы же всей оравой должныДровни затащить на горушку.
…День короткий гаснет уже,Как вот эти сани, с разлёта,В снежном вихре и галдежеИсчезает за поворотом.
Вспомни, брат, со мной, погрусти,Лунный лес высокий и строгий.Бабушку мы шли навеститьВместе, по скрипучей дороге.
На скрещенья звёздных дорог,От мороза ярких и звонких,Бабушкин задумчивый БогВсе глядел устало с иконки.
Полночь
Полночь. Горчащие чуть слова:Каждый под звёздами слаб и сир.Мальчик в четырнадцать лет почувствовал:С ним закончится мир.
Ласточки падают в сонный сад.Солнце разбилось о сонный плёс.Милые мелочи ловит взглядБудто бы не всерьёз.
Знаешь, с годами ещё больней —Жизнь мимолётней и пуст эфир.С каждым оставшимся на войнеУмер огромный мир.
Можно чудить, дурака валять,В деньги зарыться, стихи строчить.Тёмное небо молчит опять,Слушает и молчит.
Дальние звёзды дрожат едва.Холод ползёт из межзвёздных дыр.Только покуда душа жива,Жив этот странный мир.
Белые дымы в кипящей зелени
Белые дымы в кипящей зелени.Грозовая краткая пора.Вновь жуками майскими простреленыТёплые густые вечера.
Все пытаюсь в городе прижитьсяЧахленьким бульварным деревцом.Станет тополиный пух кружиться,Щекотать небритое лицо…
Повернула жизнь, а все не верится.И покуда помню – не помру:Вдоль дорог – черёмухи метелицейСтелются на солнечном ветру,
Травы поднимаются опаройНа дрожжах кочующих дождей.Вечно повторяющийся, старый,Светлый сон – кругами по воде.
Скорый поезд нес пыльцу цветочнуюНа туманных стеклах: стой, замри.Час настанет – звёздочками, точкамиВсех нас неизвестность растворит.
Дни в ноябре, будто мыши, серы
Дни в ноябре, будто мыши, серы.Крикнет петух, но не жди ответа.То ли вороны, то ли химерыДремлют в сплетеньях веток.
Дни революций, милиций, лицаСтарых приятелей – тихих пьяниц.На мавзолее в хмурой столицеТени танцуют танец.
Тени распада страны и судеб,Снова – как прежде —На «до» и «после».Ветер – торжественный гимн простуде,Чирьям на лицах постных.
А сквознячок приникает к уху:– Всех опасайся, кто ходит рядом:Сытого юношу с гладким брюхом,Урку с тяжёлым взглядом;
Бойся коллег, опасайся друга;Помни, что всех ненавидят дамыСреднего возраста (муж-пьянчуга,Лишние килограммы).
Их пожалеть бы: мы все не вечны,Всех переварит проклятый город…Где-то по храму порхают свечи.Станет смеркаться скоро.
– Иди на… Какой там народ единый?!Матом – доступней электорату.Не годовщины – одни годины.Свистнуть – и брат на брата.
Тёмная жизнь у беды на грани.Сколько еще задыхаться мне в ней?Тлеет рябиновый куст в туманеМёртвой родной деревни.
Юрий САННИКОВ
Что помнит разбойничья кровь киликийских пиратов?
Что помнит разбойничья кровь киликийских пиратов?Походы Норманнов, солёные степи Арала,Арийских богов и бездонные очи архатов,И Одина голос: Вальгалла, Вальгалла, Вальгалла!
Руины и руны, магический круг Аркаима,И конницу скифов, и камни языческих капищ…Пространство и время вбирает в себя – неделима,И цвет её – пламя давно отшумевших пожарищ.
С молитвой и в бездну времён погружаюсь без страха,Я помню сады Самарканда, мечети Тебриза,За чашей вина прославляю я имя Аллаха,И строчки Хайяма, и красные розы Хафиза.
Не разумом – кровью я помню, я знаю, я мыслю —Её письмена – богоданный и тайный апокриф,В китайском халате старательно беличьей кистьюНа жёлтой бумаге я вновь вывожу иероглиф.
На вольном Дону щеголял я в казацкой папахе,Я слушал Сократа, внимал аполлоновой лире,При Ши-Хуанаде гадал по костям черепахи,Танцующим дервишем был я когда-то в Каире.
Я помню кровавые жертвы и очи Баала,Взнуздав свою плоть, я спасался в пещерах Афона,В Кадисе мне тайны свои открывала Каббала,Скрижали Гермеса и имя Адама-Кадмона.
В Магрибе на звёзды глядел я очами бербера,Средь предков моих звездочёты и маги-халдеи,Я помню – косили Европу чума и холера,Я умер во время резни и пожаров Вандеи.
С молитвой над свитком псалмов я склонился в Кумране,В Потале учусь я смирять свои страсти и чувства,Я тайное имя Господне читаю в Коране,Я с персами лью молоко и молюсь Заратустре.
Славяне, тибетцы, евреи, арабы и копты,Сандал я и ладан в пропорциях равных смешаю…И что мне ответить, коль спросят презрительно: «Кто ты?»Я капельки крови своей по Земле собираю.
Из зеркала готической купели
