Осип Мандельштам - Осип Мандельштам. Сочинения
***
Нету иного пути,Как через руку твою -Как же иначе найтиМилую землю мою?
Плыть к дорогим берегам,Если захочешь помочь:Руку приблизив к устам,Не отнимай ее прочь.
Тонкие пальцы дрожат;Хрупкое тело живет:Лодка, скользящая надТихою бездною вод.
<Не позднее 13 декабря> 1909
***
Что музыка нежныхМоих славословийИ волны любовиВ напевах мятежных,
Когда мне оттудаПротянуты руки,Откуда и звукиИ волны откуда,-
И сумерки тканейПронизаны телом -В сиянии беломТвоих трепетаний?
<Не позднее 13 декабря> 1909
***
На темном небе, как узор,Деревья траурные вышиты.Зачем же выше и все выше тыВозводишь изумленный взор?
– Вверху – такая темнота,-Ты скажешь,– время опрокинулаИ, словно ночь, на день нахлынулаХолмов холодная черта.
Высоких, неживых деревТемнеющее рвется кружево:О, месяц, только ты не суживайСерпа, внезапно почернев!
<Не позднее 17 декабря> 1909
***
Где вырывается из пленаПотока шумное стекло,Клубящаяся стынет пена,Как лебединое крыло.
О, время, завистью не мучайТого, кто вовремя застыл.Нас пеною воздвигнул случайИ кружевом соединил.
<1910>
***
Когда мозаик никнут травыИ церковь гулкая пуста,Я в темноте, как змей лукавый,Влачусь к подножию Креста.
Я пью монашескую нежностьВ сосредоточенных сердцах,Как кипариса безнадежностьВ неумолимых высотах.
Люблю изогнутые бровиИ краску на лице Святых,И пятна золота и кровиНа теле статуй восковых.
Быть может, только призрак плотиОбманывает нас в мечтах,Просвечивая меж лохмотий,И дышит в роковых страстях.
<Лето 1910, Лугано>
***
Под грозовыми облакамиНесется клекот вещих птиц:Довольно огненных страницУж перевернуто веками!
В священном страхе зверь живет -И каждый совершил душою,Как ласточка перед грозою,Неописуемый полет.
Когда же солнце вас расплавит,Серебряные облака,И будет вышина легка,И крылья тишина расправит?
<Не позднее 5 августа 1910>
***
Единственной отрадойОтныне сердцу дан,Неутомимо падай,Таинственный фонтан.
Высокими снопамиВзлетай и упадайИ всеми голосамиВдруг – сразу умолкай.
Но ризой думы важнойВсю душу мне одень,Как лиственницы влажно-Трепещущая сень.
<Июль> 1910
***
Над алтарем дымящихся зыбейПриносит жертву кроткий бог морей.
Глухое море, как вино, кипит.Над морем солнце, как орел, дрожит,
И только стелется морской туман,И раздается тишины тимпан;
И только небо сердцем голубымУсыновляет моря белый дым.
И шире океан, когда уснул,И, сдержанный, величественней гул;
И в небесах, торжествен и тяжел,Как из металла вылитый орел.
<Не позднее июня> 1910
***
Когда укор колоколовНахлынет с древних колоколен,И самый воздух гулом болен,И нету ни молитв, ни слов –
Я уничтожен, заглушен.Вино, и крепче и тяжелеСердечного коснулось хмеля -И снова я не утолен.
Я не хочу моих святынь,Мои обеты я нарушу -И мне переполняет душуНеизъяснимая полынь.
<Не позднее 5 августа 1910>
***
Мне стало страшно жизнь отжить -И с дерева, как лист, отпрянуть,И ничего не полюбить,И безымянным камнем кануть;
И в пустоте, как на кресте,Живую душу распиная,Как Моисей на высоте,Исчезнуть в облаке Синая.
И я слежу – со всем живымМеня связующие нити,И бытия узорный дымНа мраморной сличаю плите;
И содроганья теплых птицУлавливаю через сети,И с истлевающих страницПритягиваю прах столетий.
<Не позднее 5 августа 1910>
***
Я вижу каменное небоНад тусклой паутиной вод.В тисках постылого ЭребаДуша томительно живет.
Я понимаю этот ужасИ постигаю эту связь:И небо падает, не рушась,И море плещет, не пенясь.
О, крылья, бледные химерыНа грубом золоте песка,И паруса трилистник серый,Распятый, как моя тоска!
<Не позднее 5 августа 1910>
***
Листьев сочувственный шорохУгадывать сердцем привык,В темных читаю узорахСмиренного сердца язык.
Верные, четкие мысли -Прозрачная, строгая ткань...Острые листья исчисли -Словами играть перестань.
К высям просвета какогоУходит твой лиственный шум -Темное дерево слова,Ослепшее дерево дум?
Май 1910, Гельсингфорс
***
Вечер нежный. Сумрак важный.Гул за гулом. Вал за валом.И в лицо нам ветер влажныйБьет соленым покрывалом.
Все погасло. Все смешалось.Волны берегом хмелели.В нас вошла слепая радость -И сердца отяжелели.
Оглушил нас хаос темный,Одурманил воздух пьяный,Убаюкал хор огромный:Флейты, лютни и тимпаны...
<Не позднее 5 августа 1910>
***
С. П. Каблукову
Убиты медью вечернейИ сломаны венчики слов.И тело требует терний,И вера – безумных цветов.
Упасть на древние плитыИ к страстному Богу воззвать,И знать, что молитвой слитыВсе чувства в одну благодать!
Растет прилив славословий -И вновь, в ожиданьи конца,Вином божественной кровиЕго – тяжелеют сердца;
И храм, как корабль огромный,Несется в пучине веков.И парус духа бездомныйВсе ветры изведать готов.
<Июль> 1910, Ганге
***
<С. П. Каблукову>
........................Я помню берег вековойИ скал глубокие морщины,Где, покрывая шум морской,Ваш раздавался голос львиный.
И Ваши бледные чертыИ, в острых взорах византийца,Огонь духовной красоты -Запомнятся и будут сниться.
Вы чувствовали тайны нить,Вы чуяли рожденье слова...Лишь тот умеет похвалить,Чье осуждение сурово.
<Август> 1910, Берлин
***
Как облаком сердце одетоИ камнем прикинулась плоть,Пока назначенье поэтаЕму не откроет Господь:
Какая-то страсть налетела,Какая-то тяжесть жива;И призраки требуют тела,И плоти причастны слова.
Как женщины, жаждут предметы,Как ласки, заветных имен.Но тайные ловит приметыПоэт, в темноту погружен.
Он ждет сокровенного знака,На песнь, как на подвиг, готов:И дышит таинственность бракаВ простом сочетании слов.
<Не позднее 5 августа 1910>
***
Неумолимые слова...Окаменела Иудея,И, с каждым мигом тяжелея,Его поникла голова.
Стояли воины кругомНа страже стынущего тела;Как венчик, голова виселаНа стебле тонком и чужом.
И царствовал, и никнул Он,Как лилия в родимый омут,И глубина, где стебли тонут,Торжествовала свой закон.
<Август> 1910, Целендорф
***
В самом себе, как змей, таясь,Вокруг себя, как плющ, виясь,-Я подымаюсь над собою:
Себя хочу, к себе лечу,Крылами темными плещу,Расширенными над водою;
И, как испуганный орел,Вернувшись, больше не нашелГнезда, сорвавшегося в бездну,-
Омоюсь молнии огнемИ, заклиная тяжкий гром,В холодном облаке исчезну!
Август 1910, <Берлин>
Змей
Осенний сумрак – ржавое железоСкрипит, поет и разъедает плоть...Что весь соблазн и все богатства КрезаПред лезвием твоей тоски, Господь!
Я как змеей танцующей измученИ перед ней, тоскуя, трепещу,Я не хочу души своей излучин,И разума, и Музы не хочу.
Достаточно лукавых отрицанийРаспутывать извилистый клубок;Нет стройных слов для жалоб и признаний,И кубок мой тяжел и неглубок.
К чему дышать? На жестких камнях пляшетБольной удав, свиваясь и клубясь;Качается, и тело опояшет,И падает, внезапно утомясь.
И бесполезно, накануне казни,Видением и пеньем потрясен,Я слушаю, как узник, без боязниЖелеза визг и ветра темный стон.
1910
