Владимир Набоков - Стихотворения
107. ПАМЯТИ ДРУГА{*}
В той чаще, где тысячи ягодкраснели, как точки огня,мы двое играли; он на год,лишь на год был старше меня.
Игру нам виденья внушалииз пестрых, воинственных книг,и сказочно сосны шуршали,и мир был душист и велик.
Мы выросли… Годы насталиборьбы и позора и мук.Однажды, мне тихо сказали:«Убит он — веселый твой друг…»
Хоть проще всё было, суровей, —играл он всё в ту же игру.Мне помнится: каплями кровикраснела брусника в бору.
108. «Простая песня, грусть простая…»{*}
Простая песня, грусть простая;меж дальних веток блеск реки.Жужжат так густо, пролетая,большие майские жуки.
Закатов поздних несказаннолюблю алеющую лень…Благоуханна и туманна,как веер выцветший, сирень.
Ночь осторожна, месяц скромен;проснулся филин; луг росист.Берез прелестных четко-теменна светлом небе каждый лист.
Как жемчуг в раковине алоймелькает месяц вдалеке,и веет радостью бывалойдевичья песня на реке…
<22 декабря 1921>109. ВЬЮГА{*}
Тень за тенью бежит — не догонит,вдоль по стенке… Лежи, не ворчи.Стонет ветер? И пусть себе стонет…Иль тебе не тепло на печи?
Ночь лихая… Тоска избяная…Что ж не спится? Иль ветра боюсь?
Это — Русь, а не вьюга степная!Это корчится черная Русь!
Ах, как воет, как бьется — кликуша!Коли можешь — пойди и спаси!А тебе-то что? Полно, не слушай…Обойдемся и так — без Руси!
Стонет ветер всё тише, всё тише…Да как взвизгнет! Ах, жутко в степи..Завтра будут сугробы до крыши…То-то вьюга! Да ну ее! Спи.
1919110. «Катится небо, дыша и блистая…»
Катится небо, дыша и блистая…Вот он — дар Божий, бери не бери!Вот она — воля, босая, простая,холод и золото звонкой зари!
Тень моя резкая — тень исполина.Сочные стебли хрустят под ступней.В воздухе звон. Розовеет равнина.Каждый цветок — словно месяц дневной.
Вот она — воля, босая, простая!Пух облаков на рассветной кайме…И, как во тьме лебединая стая,ясные думы восходят в уме.
Боже! Воистину мир Твой чудесен!Молча, собрав полевую росу,сердце мое, сердце, полное песен,не расплескав, до Тебя донесу…
111. ОСЕНЬ
И снова, как в милые годытоски, чистоты и чудес, —глядится в безвольные водырумяный, редеющий лес.
Простая, как Божье прощенье,прозрачная ширится даль.Ах, осень, мое упоенье,моя золотая печаль!
Свежо, и блестят паутины…Шурша, вдоль реки прохожу;сквозь ветви и гроздья рябинына тихое небо гляжу.
И свод голубеет широкий,и стаи кочующих птиц —что робкие, детские строкив пустыне старинных страниц.
112. «Часы на башне распевали…»{*}
M. W.
Часы на башне распевалинад зыбью ртутною реки,и в безднах улиц возникали,как капли крови, огоньки.
Я ждал. Мерцали безучастноскучающие небеса.Надежды пели ясно-ясно,как золотые голоса.
Я ждал, по улицам блуждая,и на колесах корабли,зрачками красными вращая,в тумане с грохотом ползли.
И ты пришла, необычайна,меня приметила впотьмах,и встала бархатная тайнав твоих языческих глазах.
И наши взгляды, наши теникак бы сцепились на лету,и как ты вздрогнула в смятенье,мою предчувствуя мечту!
И в миг стремительно-горящий,и отгоняя, и маня,с какой-то жалобой звенящейоторвалась ты от меня.
Исчезла, струнно улетела…На плен ласкающей любвиты променять не захотелапустыни вольные свои.
И снова жду я, беспокойный, —каких чудес, какой тиши?И мечется твой ветер знойныйв грядущих впадинах души.
<Август 1920>; Лондон. Marble Arch113. «Звон, и радугой росистой…»{*}
Звон, и радугой росистоймалый купол окаймлен…Капай, частый, капай, чистый,серебристый перезвон…
Никого не забывая,жемчуг выплесни живой…Плачет свечка восковая,голубь дымно-голубой…
И ясны глаза иконок,и я счастлив, — потомучто церковенька-ребенокраспевает на холму…
Да над нею, беспорочной,уплывает на востоктучка вогнутая, точномокрый, белый лепесток…
<Январь 1920>; Кембридж114. «Будь со мной прозрачнее и проще…»{*}
Будь со мной прозрачнее и проще:у меня осталась ты одна.Дом сожжен, и вырублены рощи,где моя туманилась весна,
где березы грезили, и дятелпо стволу постукивал… В боюбезысходном друга я утратил,а потом и родину мою.
И во сне я с призраками реял,наяву с блудницами блуждал;и в горах я вымыслы развеял,и в морях я песни растерял.
А теперь о прошлом суждено мнетосковать у твоего огня.Будь нежней, будь искреннее. Помни,ты одна осталась у меня.
12 ноября 1919115. ЗИМА
Только елочки упрямы, —зеленеют, — то во мгле,то на солнце. Пахнут рамысвежим клеем; на стеклеперламутровый и хрупкийвьется инея цветок;на лазури, в белой шубке,дремлет сказочный лесок.
Утро. К снежному сараюв гору повезли дрова.Крыша искрится; по краю —ледяные кружева.Где-то каркает ворона;чьи-то валенки хрустят;на ресницы с небосклонаблестки пестрые летят…
116. «Мой друг, я искренно жалею…»
Мой друг, я искренно жалеютого, кто, в тайной слепоте,пройдя всю длинную аллею,не мог приметить на листесеть изумительную жилок,и точки желтых бугорков,и след зазубренный от пилокголуборогих червяков.
117. ВЕСНА
Взволнован мир весенним дуновеньем,вернулись птицы, и звенят ручьибубенчиками влаги. С умиленьемя разбираю мелочи любвина пыльных полках памяти. Прохладнов полях и весело в лесу; кудани ступишь — крупный ландыш. Как вода,дрожит лазурь — и жалобно и жадноглядит на мир. Березы у реки —там, на поляне, сердцем не забытой,столпились и так просто, деловито,развертывают липкие листки,как будто это вовсе и не чудо;а в синеве два тонких журавляколеблются, и может быть, оттудаим кажется зеленая землянеспелым, мокрым яблоком…
118. «Маркиза маленькая знает…»
Маркиза маленькая знает,как хороша его любовь.В атласный сад луна вступает,подняв напудренную бровь.Но медлит милый, — а былинкебылинка сказывает сон:на звонком-тонком поединкеон шпагой мстительной пронзен.Фонтаны плещут, и струистолепечет жемчуг жемчугу:лежит он, мальчик серебристый,комочком шелка на лугу.Она бледнеет и со страхом,ища примет, глядит на птиц,полет их провожая взмахомпо-детски загнутых ресниц.И всё предчувствие живее;рыданий душит горький зной,и укорачивает веерполупрозрачный, вырезной,то смутно-розовый, то сизый,свою душистую дугу, —а рот у маленькой маркизы —что капля крови на снегу…
119. СМЕРТЬ
