Шмакодявка - Сергей Марксович Бичуцкий
– Санька! – ору, – Давай быстро сюда.
Тот от крика моего проснулся, да спросонья и с похмелья понять ничего не может. Испугался я совсем. Ни сантиметра не могу лески накрутить. Уже и рыба мне не нужна, лишь бы блесну сохранить. Где ж я в наше время японскую блесну смогу найти? Такой поворот событий меня никак не устраивал.
– Да ты что, мать твою? – заворачиваю я для убедительности. – Давай быстрей!
Он видно сообразил, что к чему, и ко мне.
– Сачок взял? – спрашиваю.
– А зачем?
– От дурья башка. Спиннинг держи. Да из рук не выпусти. Дёргает так, что я чуть в воду не упал. Побегу за сачком, – пояснил плохо соображавшему Саньке. Тут дядя Дима проснулся, из палатки вылезает:
– Что за шум, а драки нет?
– Глубоко тут? – спросил я у него.
– Да нет. Хорошо, если по пояс будет. Мелководье.
– Ну, и ладно. – отвечаю я и, схватив сачок, бегу к Саньке:
– Санёк! Ты, главное, спиннинг из рук не выпускай! А если будет водить, то и потравливай потихоньку. Я прямо по леске пойду и там уже сачком её и подцеплю.
– Палку возьми! – советует Санёк. – Вдруг в сачок не влезет. Глушанёшь, под жабры, да и дело с концом.
Беру я хороший увесистый дрын и иду по леске. Подхожу к камышам, начинаю сквозь них пробираться. Иду и чувствую – что-то не так. Чувствую, что будто кто-то смотрит на меня. Гадостное такое чувство, неприятное. Осторожно иду. Раздвигаю камыши. Сердце как молот стучит, аж в висках отдаётся. И вдруг, бац – глаза! Морда страшная, волосатая. Бородища! И глаза! Такие, знаешь, страшные, чуть из орбит не вываливаются. И прямо на меня смотрят. Представляешь? А из левого глаза слеза течёт. «Ну, – думаю, – допился ты, брат Сенька до белой горячки». Зажмурился, головой потряс, открываю, а глаза на месте, всё так же на меня смотрят. Пошёл я всё-таки вперёд, хотя страшно было, ужас. Иду потихоньку, осторожненько так. Выхожу из камыша, и что же ты думаешь? Козёл стоит. По шею почти в воде. И сам не маленький, а рога – просто огромные. Таких рогов ни до, ни после не видел. С метр, наверное, будут. С руку твою толщиной. И леска моя из пасти торчит. «Да что же такое творится? – думаю. – Неужели я козла поймал? Зачем мне козёл? Я же щуку ловил. Как же это он, дурень такой, блесну мою заглотил?». Кто ответит на все эти вопросы? Заглотил и всё тут! Ну, и что же мне дальше делать? Подхожу я к козлу, беру его за один рог, и повёл к берегу. Идёт, не упирается. Вывожу из камышей, а там уже все товарищи мои на берегу стоят. Интересно ведь, что я выловил. Как увидели меня с козлом, сначала и не поверили. Аж рты пооткрывали. А потом как грохнут разом, и ну хохотать. Смеются, заливаются, пальцем в меня с козлом тыкают. Им-то что? Им-то смешно. Не они ведь козла на японский спиннинг поймали. А мне каково? Представляешь? Веду козла. Злой. Похмелье как рукой сняло.
– Хватит ржать! – говорю. – Лучше давайте думать, что дальше делать будем.
Успокоились они, наконец, и задумались.
– А что делать–то? – начинает Сашка. – Леску обрежем, и пусть себе шагает дальше по своим козлиным делам. Кто ж дознается, что это ты его вместо щуки выловил?
– Ну, уж нет. Чтобы я какому-то козлу блесну свою дарил? Лучше я башку ему отрежу, чем лишусь подарка моих товарищей.
– Будет спорить, – остановил нас дядя Дима. – Пойдём-ка освежимся, а там и порешим, что будем делать. С бодуна-то такое можно нарешать, век не расхлебаешь.
Предложение приняли без возражений, благо с водкой проблем не было. Опохмеляемся, судим, рядим. И так, и эдак. А козёл рядом стоит. Слушает. Умный. Понимает, что судьба его решается. Спорили мы, пока водка не кончилась, и решили всё-таки козла зарезать. Не мог я допустить, чтобы японская блесна у какого-то козла в горле осталась. Вот это, Витя, и есть самый классический пример того, как жадность фраера губит. Ну, что тут поделаешь? Решили и сделали. Близнецы всё в два счёта оформили. Голову козлу отрубили, блесну мою вытащили, козла ободрали, шкуру закопали и решили ещё денёк порыбачить под шашлык из козлятины. Дядя Дима в соседнюю деревню за хлебом, да за водкой сгонял, и пошло дело, и поехало. Как пролетели день и ночь, и не помню. Проснулись где-то в полдень. Водки ещё море. Мяса полведра. Что делать? Продолжать, конечно, же. Дядя Дима отказался, ну, а мы с близнецами так устряпались, что еле языками ворочали. В общем, напились в усмерть. Часов в пять вечера будит нас дядя Дима – домой пора ехать.
Собрались кое-как. Опохмелились напоследок и вроде бы садиться в машину хотели, как Санька вдруг и говорит:
– А голову козлиную так на берегу и оставим? Жалко ребята. Знатные рога. Давай, с собой заберём. Я её на стену повешу. Чего добру пропадать?
Спорили, спорили и решили голову тряпкой обмотать, да сверху на грузовую решётку привязать. Привязали и тронулись. Я с дядей Димой на переднем сиденье, а близнецы на заднем. Минут через пять я заснул. Проснулся от какой-то ругани. Открываю глаза, смотрю – прямо перед машиной дядя Дима с двумя милиционерами о чём-то спорит. Думаю: «Надо помочь!». А пьяный ведь, дурак. Сиди себе, да сиди. Чего на задницу приключений искать? Дак нет! Вылез, значит, подхожу и слышу:
– Ты представляешь, Сергеев? Голову поднимаю, а из крыши машины чья-то голова высовывается, да с рогами. Как понял, что козлиная, то чуть со смеху не помер. Ни разу такого не видел. Ну, что будем с ними делать?
И тут решил вступить в спор я. Водка ещё в ушах плещется, а туда же:
– Товарищи милиционеры! – говорю. – Вы знаете, чья это машина?
– Кто же этого не
