Константин Бальмонт - Том 2. Стихотворения
Война, не вражда
1Мне странно подумать, что трезвые людиСпособны затеять войну.Я весь — в созерцательном радостном чуде,У ласковой мысли в плену.
Мне странно подумать, что люди враждуют,Я каждому рад уступить.Мечты мне смеются, любовно колдуют,И ткут золотистую нить.
Настолько исполнен я их ароматом,Настолько чужда мне вражда,Что, если б в сражении был я солдатом,Спокойно б стрелял я тогда.
Стрелял бы я метко, из честности бранной,Но верил бы в жизнь глубоко.Без гнева, без страха, без злобы обманной,Убил бы и умер легко.
И знал бы, убивши, легко умирая,Что все же мы браться сейчас,Что это ошибка, ошибка чужаяНа миг затуманила нас.
2Да, я наверно жил не годы, а столетья,Затем что в смене лет встречая — и врагов,На них, как на друзей, не в силах не глядеть я,На вражеских руках я не хочу оков.
Нет, нет, мне кажется порою, что с друзьямиМне легче жестким быть, безжалостным подчас: —Я знаю, что для нас за тягостными днямиНастанет добрый день, с улыбкой нежных глаз.
За миг небрежности мой друг врагом не станет,Сам зная слабости, меня простит легко.А темного врага вражда, как тьма, обманет,И упадет он вниз, в овраги, глубоко.
Он не узнает сам, как слаб он в гневе сильном,О, величаются упавшие, всегда: —Бродячие огни над сумраком могильнымСчитает звездами проклятая Вражда.
Я знаю, Ненависть имеет взор блестящий,И искры сыплются в свидании клинков.Но мысль в сто крат светлей в минутностилетящей,Я помню много битв, и множество веков.
Великий Архимед, с своими чертежами,Прекрасней, чем солдат, зарезавший его.Но жалче тот солдат, с безумными глазами,И с беспощадной тьмой влеченья своего.
Мне жаль, что атом я, что я не мир — два мира! —Безумцам отдал бы я все свои тела, —Чтоб, утомясь игрой убийственного пира,Слепая их душа свой тайный свет зажгла.
И, изумленные минутой заблужденья,Они бы вдруг в себе открыли новый лик, —И, души с душами, сплелись бы мы как звенья,И стали б звездами, блистая каждый миг!
Тройственность двух
Возрождение
Возвращение к жизни, и первый сознательный взгляд.— «Мистер Хайд, или Джикиль?» два голоса мне говорят.
Почему ж это «Или»? я их вопрошаю в ответ.Разве места обоим в душе зачарованной нет?
Где есть день, там и ночь. Где есть мрак, там и свет есть всегда.Если двое есть в Мире, есть в Мире любовь и вражда.
И любовь ли вражду победила, вражда ли царит,Победителю скучно, и новое солнце горит.
Догорит, и погаснет, поборется с тьмою — и ночь.Тут уж что же мне делать, могу ли я Миру помочь.
Ничего, Доктор Джикиль, ты мудрый, ты добрый ты врач,Потерпи, раз ты Доктор, что есть Мистер Хайд, и не плачь.
Да и ты, Мистер Хайд, если в прятки играешь, играй,А уж раз проигрался, прощай — или вновь начинай.
И довольно мне слов. Уходите. Я с вами молчу.— О, начало, о, жизнь, неизвестность, тебя я хочу!
Мировое причастие
«L'idé e pure, l'infini, j'y aspire, il m'attire»…О, искавший Флобер, ты предчувствовал нас.Мы и ночи и дни устремляемся в Мир,Мы в Бездонности ждем отвечающих глаз.
В наших жилах течет ненасытная кровь,Мы безмерны в любви, безграничны вдвоем.Но, любя как никто, не обманемся вновь,И влюбленность души не телам отдаем.
В океанах мечты восколеблена гладь,Мы воздушны в любви, как воздушен туман.Но Елены опять мы не будем искать,И войной не пойдем на безумных Троян.
Нет, иное светло ослепило наш взор,Мы коснулись всего, растворились во Всем.Глубину с высотой сочетали в узор,С Мировым в мировом мы причастия ждем.
Больше медлить нельзя возле старых могил,Что прошло, то прошло, что мертво, то мертво,Мы в стозвучном живем, в Литургии Светил,В откровеньи Стихий, в воскресеньи Всего.
«Pax Hominibus Bonae Voluntatis»
Мир на Земле, мир людям доброй воли.Мир людям воли злой желаю я.Мир тем, кто ослеплен на бранном поле,Мир тем, в чьих темных снах живет Змея.
О, слава Солнцу пламенному в вышних,О, слава Небу, звездам, и Луне.Но для меня нет в Мире больше лишних,С высот зову — и тех, кто там, на дне.
Все — в Небесах, все — равны в разной доле,Я счастлив так, что всех зову с собой.Идите в Жизнь, мир людям доброй воли,Идите в Жизнь, мир людям воли злой.
Город золотых ворот
Сон волшебный. Мне приснился древний Город Вод,Что иначе звался — Город Золотых Ворот.
В незапамятное время, далеко от нас,Люди Утра в нем явили свой пурпурный час.
Люди Утра, Дети Солнца, Духи Страсти, в немОбвенчали Деву-Воду с золотым Огнем.
Деву-Воду, что, зачавши от лучей Огня,Остается вечно-светлой, девственность храня.
Дети Страсти это знали, строя Город Вод,Воздвигая стройный Город Золотых Ворот.
Яркость красок, мощность зданий, вал, над валом вал,Блеск цветов, глядящих в Воду, в эту глубь зеркал.
Город-Сказка. С ним в сравненьи людный ВавилонБыл не так похож на пышный предрассветный сон.
С ним в сравнении Афины, Бенарес и РимВзор души не поражают обликом своим.
Это — сказки лет позднейших, отрезвленных дней,Лет, когда душа бледнеет, делаясь умней.
В них не чувствуешь нежданных очертаний сна,Уж не сердце в них, а разум, лето, не весна.
В них не чувствуешь безумья утренней мечты,Властелинской, исполинской, первой красоты.
В тех, в забытых созиданьях, царствовала Страсть,Ей, желанной, предается, вольно, все во власть.
Оттого-то Дети Солнца, в торжестве своем,Башней гордою венчали каждый храм и дом.
Оттого само их имя — золото и сталь,Имя гордое Атланта — Тольтек, Рмоагаль.
В будни жизнь не превращая, мир любя, ониЯркой краской, жарким чувством наполняли дни.
До монет не унижая золото, ониИз него ковали входы в царственные дни.
Вход Огнем обозначался в древний Город Вод,Что иначе звался — Город Золотых Ворот.
Гвоздики
Когда расцветают гвоздики в лесах,Последние летние дни истекают.В гвоздиках июльские дни замыкаютТу юную кровь, что алеет в лучах.И больше не вспыхнут, до нового года,Такие рубины, такая свобода.
На черном фоне
На черном фоне белый светМеня мучительно пленяет.И бьется ум. Дрожит. Не знает,Не скрыт ли страшный здесь ответ.
Боясь принять ответ жестокий.Вопрос я тайный хороню.И вновь молюсь. Молюсь — Огню,В тени Стремнины звездоокой!
Фата Моргана
Фата Моргана,Замки, узоры, цветы и цвета,Сказка, где каждая краска, чертаС каждой секундой — не та,Фата МорганаЯвственно светит лишь тем, кто, внимательный, рано,
Утром, едва только Солнце взойдет,Глянет с высокого камня на Море,К солнцу спиной над безгранностью вод,С блеском во взоре,К Солнцу спиной,Правда ль тут будет, неправда ль обмана,Только роскошной цветной пеленойБыстро возникнет пред ним над волнойФата Моргана.
Красный
