Семён Кирсанов - Поэтические поиски и произведения последних лет
НА БЫЛИННЫХ ХОЛМАХ
В Южной астрофизической обсерваториина былинных холмахкупола —как славянские головы в древних шеломахв чернобыль и татарникпогружены.
Эти головы медленно поворачиваютсяот забытых кургановк Весам и Стрельцу.На гравюрах к поэме «Руслан и Людмила»я их виделв издании для детей.
Они думаютснимками фотографическимии незримые звезды упорно рассматривают,мыслятлиниями спектральных анализов,чуют пятна спиральных галактик,но в сущности —
это головы сказочных богатырей,в незапамятных сечахмечами отрубленныеПушкин их рисовал,над стихами задумавшись,на полях своих вещих черновиков.
Но и этипером испещренные рукописитоже снимки следовнуклеарных частиц…Черномор —это черные клочья туманности,где в сетях изнывает Людмила звезды.
Там за нею следяти притворно прислуживаютголубые гигантыи желтые карлики,а сверхплотное тело, сидящее в центре,тащит всю эту челядь к себе.
Это все раскрывается после двенадцатив сновиденияхспящих богатырей,когда под заколдованным мирозданиемсветят только карманные фонари,
чтобы нимбы вечернего освещенияне мешалипоэтам и наблюдателямв Южной астрофизической обсерваториина былинных холмах.
ОДНО ИЗ НАБЛЮДЕНИЙ
Отцом среди своих планет и за Землей следя особо — распространяло Солнце свет(но чувствовалось, что оно поеживается от озноба).
В мильоны градусов озноб пятнал сияющее тело(иногда оно выбрасывало с васильками и кашкою сноп и беспристрастно вновь блестело).
Отцовски спокойное, оно заходило за Монблан, но багровело над Камбоджей, и было ясно, что Земля озноб испытывает тот же.
И я не мог ни лечь, ни сесть(по статистическим данным это происходило со всеми). Знобило. Тридцать семь и шесть. Что делать? — Всё в одной системе!
СОЛНЦЕ ПЕРЕД СПОКОЙСТВИЕМ
Беспокойное было Солнце, неспокойное.Беспокойным таким не помнится испокон веков.
Вылетали частицы гелия, ядра стронция…И чего оно не наделало, это Солнце!
Прерывалось и глохло радио, и бессовестноврали компасы, лихорадила нас бессонница.
Гибли яблони, падал скот от бескормицы.Беспокойное в этот год было Солнце.
Вихри огненно-белых масс на безвинную Землю гневались.Загоралась от них и в нас ненависть.
Мы вставали не с той ноги, полушалые…Грипп валил одно за другим полушарие.
Соляными столбами Библии взрывы высились.Убивали Лумумбу, гибли в петлях виселиц.
Ползать начали допотопно бронеящеры.Государства менялись нотами угрожающими.
Все пятнистей вставало Солнце, тыча вспышками,окружаясь кольцами ко́нцен− трическими.
Рванью пятен изборожденное безжалостно —в телескопах изображение приближалось к нам.
Плыл над пропастью Шар Земной в невесомости…И казалось: всему виной в небе Солнце.
Но однажды погожим днем было выяснено,что исчезло одно пятно ненавистное.
Солнце грело косым лучом тихо, просто,отболевшее, как лицо после оспы…
ТРЕВОГА
О, милый мир веселых птичьих гнезд!Их больше нет. Несчастная планетапопала в дождь из падающих звездс диаметром от мили до полметра.
Шальные звезды мчатся вкривь и вкось,шипят и остывают в мути водной.Как много их, беспутных, пронеслось,и ни одной спокойной, путеводной.
— Тревога!.. — рупор хрипло говорит.Прохожих толпы прячутся в воротах.Но где настигнет нас метеорит?Где нас раздавит ржавый самородок?
Уже так было с Дублином. За мигпокончено с Афинами и Веной.В секунду камень огненный возники изменил пейзаж обыкновенный.
Проходит год, и не проходит дождь.И общая тревожность стала бытом.Кто может знать, когда и ты найдешьсебя, звездой безжалостной убитым?
Железо вылетает из небес.А люди стекла круглые наденути шепчутся: а может быть, не здесь,а может, пролетят и не заденут?
Один сидит на башне, нелюдим,считает блестки мчащегося скопа,он — астроном. Он всем необходим,как врач, с бессонной трубкой телескопа.
Среди все небо исписавших трассон вспоминает на седле треногаот тихий век, когда пугала наснаивная воздушная тревога.
В который раз на снимке видит онза миллионы километров сверхукишащий метеорами район,подобный праздничному фейерверку?
А здесь, — глаза двух полюсов кругля,бежит, вздымаясь светом Зодиака,огромная бездомная Земля,добитая камнями, как собака.
ЗВЕЗДА
Звезда зажглась в ночной вселенной,нет, не зажглась, а родилась.Звезда, не гасни, сияй нетленно,светись на небе ради нас!
Но лишь зажглась, как урониласьиз мирозданья навсегда…Скажи на милость, скажи на милость,куда девалась ты, звезда?
Не оттого ль так жарко сердцу,что ты горишь в моей груди?Звезда, погасни, помилосердствуй,твой жар убьет меня — уйди!
БЕССОННИЦА СОЛНЦА
Плывет путем земнымЗемля. Сияет день ее.У Солнца ж бред: за нимведется наблюдение.
Земля из-за углаподстерегает диск его.Схватила в зеркала.Спустила вниз. Обыскивает.
Коронограф ведеттрубой по небу зрительной.Земля себя ведетнеясно, подозрительно.
Зеркальные кругипреследуют. Исследуютте ядра, о какихпланетам знать не следует.
Одной из полусферЗемля в пятне пошарила.Ушла. Следит теперьдругое полушарие.
Закрыть лицо Луной!Чернеть еще надменнее!Доволен Шар Земной —он ожидал затмения.
Посты в горах. Досьеведутся. Линзы глянули.Фиксируются всевстревоженные гранулы.
Поднявшись в высоту,захватывают атомы…Как не взрываться тут?Как не покрыться пятнами?
Протоны слать! Трубуслепить протуберанцами,волной магнитных бурьглушить, глушить их рации!
Такой у Солнца бред,как у людей в бессонницу.Горячкой лоб нагрет.Горит. К закату клонится.
ТАНЦЕВАЛЬНЫЙ ЧАС НА СОЛНЦЕ
