Даниил Андреев - Стихотворения и поэмы

1941

* * *

Еще, в плену запечатанных колб,      Узница спит – чума;В залах – оркестры праздничных толп,      Зерно течет в закрома…Кажутся сказкой – огненный столп,      Смерть, – вечная тьма.

Войн, невероятных как бред,      Землетрясений, смут,В тусклом болоте будничных лет      Выросшие – не ждут…Жди. Берегись. Убежища нет      От крадущихся минут.

Пусть – за гекатомбами жертв      Будут стужа и лед,И тем, кого помилует смерть,      Жизнь отомстит… Вперед!

Мир в эту хлещущую водоверть      Бросится, как в полет.

Вдребезги разобьется скрижаль      В капищах наших дней.Страшно – раздора ль? войны ль? мятежа ль?      Горшее у дверей!Только детей неразумных жаль      И матерей.

1937

* * *

Вижу, как строится. Слышу, как рушится.Все холодней на земной стезе…Кто же нам даст железное мужество,Чтобы взглянуть в глаза грозе?

Сегодня с трибуны слово простоеВ громе оваций вождь говорил.Завтра – обломки дамб и устоевЖадно затянет медленный ил.

Шумные дети учатся в школах.Завтра – не будет этих детей:Завтра – дожди на равнинах голых,Месиво из чугуна и костей.

Скрытое выворотится наружу.После замолкнет и дробь свинца,И тихое зеркало в красных лужахНе отразит ничьего лица.

1937

Дома

А. А.

      Этот двор, эти входы,Этот блик, что упал на скамью,      В роды, роды и родыПомнят добрую нашу семью.

      Эти книжные полки,Досягнув, наконец, к потолкам,      Помнят свадьбы и ёлки,И концерты, и бредни, и гам;

      Драгоценные лица,Спор концепций и диспуты вер —      Все, что жаждется, снится,Что творится, – от правд до химер.

      Эта комната светитСреди ночи, как маленький куб, —      Ей так мирно в приветеТвоих рук, твоих глаз, твоих губ.

      До далеких Басманных,До Хамовников, хмурых Грузин      Свет годов нерасстанныхМне – вот здесь. Он – певуч. Он – один.

      Но над теплою крышейПроплывает, как демон, наш век,      Буйный, вязкий и рыжий,Будто ил взбаламученных рек.

      Звездный атлас раскрою:Грозен в чуткую ночь Зодиак,      И какому героюПо плечу сокрушить этот мрак?

      Ни границ, ни сравнений,Как для путника в снежной степи.      Дай зарыться в колени,Силу знать и молчать укрепи.

1958

Размах

Есть в медлительной душе                                                русскихЖар, растапливающий                                          любой                                                       лед:Дно всех бездн                          испытать                                             в спускахИ до звезд                   совершать                                      взлет.

И дерзанью души                                 вторитШквал триумфов                              и шквал вины, —К мировому Устью историиСхожий с бурей                            полет страны.

Пламень жгучий                              и ветр морозный.Тягу – вглубь,                            дальше всех                                                    черт,В сердце нес                         Иоанн Грозный,И Ермак,                  и простой                                     смерд.

За Урал, за пургу Сибири,За Амурский седой                                    вал,Дальше всех рубежей                                     в миреРать казачью тот зов                                     гнал.

Он гудел – он гудит, бьетсяВ славословьях, в бунтах, в хуле,В огнищанах, в землепроходцах,В гайдамацкой                          степной                                     мгле.

Дальше! дальше! вперед! шире!Напролом! напрорыв! вброд!К злодеяньям, каких                                     в миреНе свершал ни один                                     род;

И к безбрежным морям Братства,К пиру братскому                                 всех                                     стран,К солнцу, сыплющему богатстваВсем, кто незван                              и кто                                     зван!..

Зов всемирных преображений,Непонятных еще вчера,Был и в муках самосожжений,И в громовых шагах Петра.

И с легенд о Последнем Риме,От пророчеств                          во дни                                     смут,Всё безумней, неукротимейЗовы Устья                     к сердцам                                     льнут.

Этот свищущий ветр метельный,Этот брызжущий хмель вековВ нашей горечи беспредельнойИ в безумствах большевиков.

В ком зажжется                            другим                                            духомЗавтра он, как пожар                                     всех?Только слышу:                          гудит                                     рухомДаль грядущая —                                 без                                     вех.

1950

Сочельник

А. А.

      Речи смолкли в подъезде.Все ушли. Мы одни. Мы вдвоем.      Мы живые созвездья,Как в блаженное детство, зажжем.

      Пахнет воском и бором.Белизна изразцов горяча,      И над хвойным уборомЗа свечой расцветает свеча.

      И от теплого токаЗакачались, танцуя, шары —      Там, на ветках, высоко,Вечной сказки цветы и миры.

      А на белую скатерть,На украшенный праздничный стол      Смотрит Светлая МатерьИ мерцает Ее ореол.

      Ей, Небесной Невесте —Две последних, прекрасных свечи:      Да горят они вместе,Неразлучно и свято в ночи.

      Только вместе, о, вместе,В угасаньи и в том, что за ним…      Божий знак в этой вестиНам, затерянным, горьким, двоим.

Январь 1949

* * *

Утро. Изморось. Горечь сырая.От ворот угасшего раяДень и голод жесткою плетьюГонят нас в бетонные клети.

По ночам провидцы и маги,Днем корпим над грудой бумаги,Копошимся в листах фанеры —Мы, бухгалтеры и инженеры.

Полируем спящие жерла,Маршируем под тяжкий жёрнов,По неумолимым приказамПеремалываем наш разум.

Всё короче круги, короче,И о правде священной ночи,Семеня по ровному кругу,Шепнуть не смеем друг другу.

Единимся бодрящим гимном,Задыхаемся… Помоги нам,Хоть на миг бетон расторгая,Всемогущая! Всеблагая!

1937

* * *

Я был предуведомлен, что опасноВ ту ночь оставаться мне одному,Что хочет ворваться в мирную паствуВесть о грядущем, шурша об дома…Напрасно жена пыталась любовьюОбезопасить наш теплый мирок…И стало мне видно: годы бесславья,Как трупы, переступают порог.

…Я спотыкался о заскорузлые травы,Торчавшие в топкой воде впереди.Черна была ночь, но небо – багрово,Как пурпур пришедшего Судии.И, не дождавшись ни единого звука,Я понял, что закрутилась тропа,Что взвешена правда нашего векаИ – брошена, – легкая, как скорлупа.

Всюду – края черепков чугунных.По сторонам – трясины и мох.Нет победителей. Нет побежденных.Над красными лужами – чертополох.Я крикнул – в изморось ночи бездомной(Тишь, как вода, заливала слух),И замолчал: все, кого я помнил,Вычеркнуты из списка живых.

1937

Шквал

Одно громоносное словоРокочет от Реймса до Львова;Зазубренны, дряхлы и ржавы,Колеблются замки Варшавы.Как робот, как рок неуклонны,Колонны, колонны, колонныШиряют, послушны зароку,К востоку, к востоку, к востоку.

С полярных высот скандинавовДо тысячелетнего НилаУже прогремела их слава,Уже прошумела их сила.В Валгалле венцы уготовив,Лишь Один могилы героевНайдет в этих гноищах тленныхВ Карпатах, Вогезах, Арденнах.

За городом город покорныйОблекся в дымящийся траур,И трещиной – молнией черной —Прорезался дрогнувший Тауэр.Усилья удвоит, утроит,Но сердца уже не укроетБронею морей и тумановВладычица всех океанов.

Беснуясь, бросают на шлемыБесформенный отсвет пожарыВ тюльпанных лугах Гаарлема,На выжженных нивах Харрара.Одно громоносное имяГремит над полями нагимиИ гонит, подобное року,К востоку, к востоку, к востоку.

Провидец? пророк? узурпатор?Игрок, исчисляющий ходы?Иль впрямь – мировой император,Вместилище Духа народа?Как призрак, по горизонтуОт фронта несется он к фронту,Он с гением расы воочьюБеседует бешеной ночью.

Но странным и чуждым просторомЛожатся поля снеговые,И смотрят загадочным взоромИ Ангел, и демон России.И движутся легионерыВ пучину без края и меры,В поля, неоглядные оку, —К востоку, к востоку, к востоку.

1941