Александр Блок - Том 2. Стихотворения и поэмы 1904-1908
12 января 1907
Нет исхода
Нет исхода из вьюг,И погибнуть мне весело.Завела в очарованный круг,Серебром своих вьюг занавесила…
Тихо смотрит в меня, Темноокая.
И, колеблемый вьюгами Рока,Я взвиваюсь, звеня,Пропадаю в метелях…
И на снежных постеляхСпят цари и герои Минувшего дняВ среброснежном покое —О, Твои, Незнакомая, снежные жертвы!
И приветно глядит на меня: «Восстань из мертвых!»
13 января 1907
Сердце предано метели
Сверкни, последняя игла, В снегах!
Встань, огнедышащая мгла!Взмети твой снежный прах!
Убей меня, как я убилКогда-то близких мне!
Я всех забыл, кого любил,Я сердце вьюгой закрутил,Я бросил сердце с белых гор, Оно лежит на дне!
Я сам иду на твой костер! Сжигай меня!
Пронзай меня, Крылатый взор,Иглою снежного огня!
13 января 1907
На снежном костре
И взвился костер высокийНад распятым на кресте.Равнодушны, снежнооки,Ходят ночи в высоте.
Молодые ходят ночи,Сестры — пряхи снежных зим,И глядят, открывши очи,Завивают белый дым.
И крылатыми очамиНежно смотрит высота.Вейся, легкий, вейся, пламень,Увивайся вкруг креста!
В снежной маске, рыцарь милый,В снежной маске ты гори!Я ль не пела, не любила,Поцелуев не дарилаОт зари и до зари?
Будь и ты моей любовью,Милый рыцарь, я стройна,Милый рыцарь, снежной кровьюЯ была тебе верна.
Я была верна три ночи,Завивалась и звала,Я дала глядеть мне в очи,Крылья легкие дала…
Так гори, и яр и светел,Я же — легкою рукойРазмету твой легкий пепелПо равнине снеговой.
13 января 1907
Фаина (1906–1908)
«Вот явилась. Заслонила…»
Вот явилась. ЗаслонилаВсех нарядных, всех подруг,И душа моя вступилаВ предназначенный ей круг.
И под знойным снежным стономРасцвели черты твои.Только тройка мчит со звономВ снежно-белом забытьи.
Ты взмахнула бубенцами,Увлекла меня в поля…Душишь черными шелками,Распахнула соболя…
И о той ли вольной волеВетер плачет вдоль реки,И звенят, и гаснут в полеБубенцы, да огоньки?
Золотой твой пояс стянут,Нагло скромен дикий взор!Пусть мгновенья все обманут,Канут в пламенный костер!
Так пускай же ветер будетПеть обманы, петь шелка!Пусть навек не знают люди,Как узка твоя рука!
Как за темною вуальюМне на миг открылась даль…Как над белой снежной дальюПала темная вуаль…
Декабрь 1906
«Я был смущенный и веселый…»
Я был смущенный и веселый.Меня дразнил твой темный шелк.Когда твой занавес тяжелыйРаздвинулся — театр умолк.
Живым огнем разъединилоНас рампы светлое кольцо,И музыка преобразилаИ обожгла твое лицо.
И вот — опять сияют свечи,Душа одна, душа слепа…Твои блистательные плечи,Тобою пьяная толпа…
Звезда, ушедшая от мира,Ты над равниной — вдалеке…Дрожит серебряная лираВ твоей протянутой руке…
Декабрь 1906
«Я в дольний мир вошла, как в ложу…»
Н.Н.В.
Я в дольний мир вошла, как в ложу.Театр взволнованный погас.И я одна лишь мрак тревожуЖивым огнем крылатых глаз.
Они поют из темной ложи:«Найди. Люби. Возьми. Умчи».И все, кто властен и ничтожен,Опустят предо мной мечи.
И все придут, как волны в море,Как за грозой идет гроза.Пылайте, траурные зори,Мои крылатые глаза!
Взор мой — факел, к высям кинут,Словно в небо опрокинут Кубок темного вина!Тонкий стан мой шелком схвачен.Темный жребий вам назначен, Люди! Я стройна!
Я — звезда мечтаний нежных,И в венце метелей снежных Я плыву, скользя…В серебре метелей кроясь,Ты горишь, мой узкий пояс — Млечная стезя!
1 января 1907
«Ушла. Но гиацинты ждали…»
Ушла. Но гиацинты ждали,И день не разбудил окна,И в легких складках женской шалиЦвела ночная тишина.
В косых лучах вечерней пыли,Я знаю, ты придешь опятьБлагоуханьем нильских лилийМеня пленять и опьянять.
Мне слабость этих рук знакома,И эта шепчущая речь,И стройной талии истома,И матовость покатых плеч.
Но в имени твоем — безмерность,И рыжий сумрак глаз твоихТаит змеиную неверностьИ ночь преданий грозовых.
И, миру дольнему подвластна,Меж всех — не знаешь ты одна,Каким раденьям ты причастна,Какою верой крещена.
Войди, своей не зная воли,И, добрая, в глаза взгляни,И темным взором острой болиЖивое сердце полосни.
Вползи ко мне змеей ползучей,В глухую полночь оглуши,Устами томными замучай,Косою черной задуши.
31 марта 1907
«За холмом отзвенели упругие латы…»
За холмом отзвенели упругие латы, И копье потерялось во мгле.Не сияет и шлем — золотой и пернатый — Всё, что было со мной на земле.
Встанет утро, застанет раскинувшим руки, Где я в небо ночное смотрел.Солнцебоги, смеясь, напрягут свои луки, Обольют меня тучами стрел.
Если близкое утро пророчит мне гибель, Неужели твой голос молчит?Чую, там, под холмами, на горном изгибе Лик твой молнийный гневом горит!
Воротясь, ты направишь копье полуночи Солнцебогу веселому в грудь.Я увижу в змеиных кудрях твои очи, Я услышу твой голос: «Забудь».
Надо мною ты в синем своем покрывале, С исцеляющим жалом — змея…Мы узнаем с тобою, что прежде знавали, Под неверным мерцаньем копья!
2 апреля 1907
«Я насадил мой светлый рай…»
Моей матери
Я насадил мой светлый райИ оградил высоким тыном,И в синий воздух, в дивный крайПриходит мать за милым сыном.
«Сын, милый, где ты?» — Тишина.Над частым тыном солнце зреет,И медленно и верно греетДолину райского вина.
И бережно обходит матьМои сады, мои заветы,И снова кличет: «Сын мой! Где ты?»,Цветов стараясь не измять…
Всё тихо. Знает ли она,Что сердце зреет за оградой?Что прежней радости не надоВкусившим райского вина?
Апрель 1907
«В этот серый летний вечер…»
В этот серый летний вечер,Возле бедного жилья,По тебе томится ветер,Черноокая моя!
Ты в каких степях гуляла,Дожидалась до звезды,Не дождавшись, обнималаПрутья ивы у воды?
Разлюбил тебя и бросил,Знаю — взял, чего хотел,Бросил, вскинул пару весел,Уплывая, не запел…
Долго ль песни заунывнойТы над берегом ждала,И какой реке разливнойДушу-бурю предала?
25 июня 1907
