Иван Барков - Девичья игрушка, или Сочинения господина Баркова
Басни и притчи*
Подьяческая жена и поп
Покаялась попу подьяческа жена,Что в девушках онаДовольно выпила вина.Да это малый грех и только лишь безделка,Примолвила она, — расселась щелка,И вышла замуж я не целка.
О, глупая пизда, — вскричал наш поп, —На что ты так напиваласьИ еть без панциря давалась.Пизда твоя теперь во ад уже попалась.Я всем тебя, что есть на свете, проклянуИ припущу к тебе во аде сатану,Чтоб он тебя в клочки, ебену мать, разъебИ после мокрым бы ударил хуем в лобИли в висок,Чтоб из пизды твоей посыпался песок.Я сам взял не целку попадью,Однако ее ладьюЯ сам же прохватилИ хуй в нее влупилИ собственную плешь заколотил.Так стало то не грех,Что поп УебИ на пизде расчистил мех.Когда попы ебут,Не грех в пизду кладут,Не беззаконием на секель дуют,Поповичев они в пизду мудами суют.А ты духовный чин пиздою не почтилаИ с светскими свою пизду проколупила,Так будь ты проклята, сатана.При сих словах подьяческа женаНемного наклонилась,Как будто жопою сесть на хуй норовилась,Оскалила пизду и подняла подол,Священник задрожал, колико был ни зол.Пизда в смирении две губы ужималаИ секелем попа на милость привлекала,И словом так умильно тут мигала,Что постная в попе кровь тотчас заигралаИ хую голову яряся подымала.
Вострепетала плешь, хуй рясу прочь отклячил,Поднявши лысой лоб,Вскочил в восторге попИ в грешницу сию он хуй до муд впендрячил.Рвался, потел,Не только хуй один, муде он вбить хотел,Однако пизда еще узка,А от муд мошна не кругла, не плоска.Не влезли яйцы, хоть сколько не толкались,А действующие уж оба запыхалисьИ непосредственно ебясь они мешались,Попова сила палаИ не поправилась.Другая подъебала.Оставил поп пизду и хуй в ножны вложил,Оборотяся к ней, смиренно говорил:Кто в свете не таков,Прощаю,РазрешаюОт всех тебя грехов.
Коза и бес
Случилося козе зайти когда-то в лес.Навстречу — бесПопался животине.По едакой причинеКоза тряхнула,Хвостом махнула,Вернула рожками,Прыгнула ножкамиИ ненарочно,Только точноПопала чорту на елдакИ слезть с него не знала как.С такого страхуУсрала рубаху.Вертит дырой —У чорта хуй сырой,Ебет как пишет,Коза чуть дышит,Визжит, блеет и серит,А чорт ни в чем козе не верит,К мудам подвигаетИ прижимает.Наебся бесИ скрылся в лес.На козий крикСбежались вмигВсе звери, и медведьСтал козу еть.Еб волк ее и заяц,Потом Зосима-старецИ все монахиС сермяжными рубахи.Потом гады и птицыВ пизду козе совали спицы.
Госпожа и парикмахер
Не сила иногда пылающей любви,Которая у нас в кровиКолеблет постоянство,Смягчает и тиранство,Старух и стариков в соблазн ведетИ всех умы во плен берет:А нечто есть еще, сто крат любови слаще,Что в заблуждение людей приводит чаще,То нежнее сласти той,Что названа у нас девичьей красотой.Девица ту красу в один раз потеряет,Потом к забаве дверь мущинам отворяет.Любовь быть без сего не может горяча,Как без огня свеча.
А в сласти ж без любви приятность одинака,Утешна сладость всяка.
Изображение одно тех нежных думВ восторг приводит дух и затмевает ум.А сладость нежная любви не разбирает,Нередко и пастух с дворянкою играет,Тут нет любовничьих чинов,Ниже приятных слов.Лишь жажду утоли, кто б ни был он таков.Но только ли того, бывает вся суть в мире,Пол женский жертвуетВенериной кумире,И утешает жен не муж:, а кто иной,Хороший и дурной.Боярыню — чернец, француз — графиню,Иль скороход — княгиню.И со сто есть таких примеров, не один,Мужик ту веселит, каку и Господин.Всех чаще у госпож: те в милости бывают,Которы учат их иль петь, иль танцевать,Или на чем играть.Иль кои волоски им неясно подвивают.У барынь лишь одних то введено в манер,Чтоб сладость без любви вкушать, и вот пример.К боярыне богатойХодил щеголеватыйУборщик волосов,Не знаю, кто таков.Ходил к ней десять дней или уж три недели,Он часто заставал ее и на постели.А барыня хотя б была непригожа,Да имя Госпожа,И новомодные уборы и наряды,Умильные их взгляды,Приятная их речьИ в нечувствительном возмогут кровь зажечь.О! сколь приятно зреть Госпож: в их беспорядке,Когда они лежать изволят на кроватке,Приятный солнца луч сквозь завесы блестит,Боярыня не спит.Вдова ее тогда иль девка обувает,Чулочки надевает.Какая это красота,Сорочка поднятаИ видна из-под ней немножкоОдна прекрасна ножка,Другая вся видна лежит.Наруже нежно тело.О! непонятно дело.Лишь только чьим глазам представится сей вид,Приятным чувством мысль в минуту усладит.Потом боярыня, с постели встав спокойно,Куда ни вскинет взор,Все в спальне у нее стоят в порядке стройном:С сорочкою вдова, у девок весь убор,Там держит кофишенк ей чашку шоколаду,Тут с гребнем перукер: те люди на подбор,И повеления ждет всяк от ея взгляду.Кто в спальню допущен, быть должен очень смел,Коль в милость Госпоже желает повтереться,Так чтоб ухватки все те нужные имел,Какими только льзя от барынь понагреться.Французы смелостью доходят до всегоИ в пышну входят жизнь они из ничего.Из наций всех у нас в народеФранцузы больше в моде:А этот перукер несмел был и стыдлив,Не так как этот сорт живет поворотлив.Благопристойность им всегда та наблюдалась,Когда боярыня поутру одеваласьИ обувалась.Из спальни в те часы всегда он уходил,Чем барыню на гнев нередко приводил,Но гнев ее тогда был только до порога.Прошло недель немного.Уборщик к этому насилу попривыкИ стал не дик.Из спальни не бежит он в комнату другую,Когда зрит Госпожу в сорочке иль нагую,Тогда-то Госпожа уборщику томуТакое дело поручилаИ научилаМущине одномуПересказать о том, что им она пленилась,А, говоря, сама в лице переменилась.Ведь ясно показав, что дело о пустомИ нужда ей не в том,Мысль женска слабости не может утаиться,Когда она каким вдруг чувством воспалится.Стремление ее все взор изображал,Что жар в ней умножал.Тут руку Госпожа уборщику пожала,Амурный знак давала.Но ей в смущении сего казалось мало,Отважности его она не подождала.Нетерпеливо ей хотелось веселиться,Так стала Госпожа с уборщиком резвиться.И будто бы его, играя, обняла,Потом еще, еще и, много обнимая,И тут, и там его хватала,Спустилась вниз ее рука и то достала,Что раскаляет их нежнейшие сердца,Исправно все нашла в тот час у молодца,Но в этот только раз не сделала конца:А только нежною рукою подержала,Сама от сладости дрожала:Уборщик стоя млел.Вообрази себе, читатель, эту муку,В таком уборщик мой огне тогда горел,Каким его дух чувством тлел.Он также протягал дрожащую к ней рукуИ уж открытую у ней грудь нежну зрел,А так он был несмел,Что дотронуться к ней не мог ни разуИ будто ожидал на то приказу.Прошло так много дней,Ходил уборщик к ней.Им только Госпожа себя лишь веселилаТак, так ей было мило.Вдруг лежа на софе изволит затевать,Чтоб голову у ней лежачей подвивать,Уборщик исполнял ея охотуИ начал продолжать свою работу.А барыня его тут стала щекотать,Потом за все хвататьИ добралась к тому, что ей так нужно,Играть ей с ним досужно:Поступком этим стал уборщик мой вольнейИ начал он и сам шутить так с ней,Как шутит с ним она.Он так же тоже в точкуОтважился сперва боярыню обнятьИ в грудь поцеловать,А там и юбочку немножко приподнять,Потом уж приподнял у ней он и сорочкуИ дотронулся чуть сперва к чулочку:Сам губы прижимал свои к ее роточку.И уже от чулкаПошла его рукаПод юбку дале спешноС степени на степень,Где обитает та приятна тень,Которую всем зреть утешно.Дограбилась рука до нежности там всейИ уж дурила в нейИ вон не выходила,Утеху Госпожа себе тем находила,Уборщик нет.Не шел ему на ум ни ужин, ни обед,Какая это, чорт, утеха,Что сладость у него лилася без успеха.Не раз он делал так,Боярыне скучая,О благосклонности прямой ей докучая,Смотря на ее зрак,Лишь чуть приметит он ее утехи знак,КоторуОн в саму лучшу поруУ ней перерывал,Прочь руку вынималИ чувство усладить совсем ей не давал.Сердилась Госпожа за то, но все немногоИ не гораздо строго,Хотя сперва и побранит,Но тот же час опять приятно говорит.Нельзя изобразить так живо тот их вид,В каком был с Госпожой счастливый сей детина,Какая то глазам приятная картина;В пресладком чувстве Госпожа,Грудь нежну обнажаИ на софе лежаСпокойно,Не очень лишь пристойноИ чересчур нестройно.Прелестны ножки все у ней оголены,Одна лежала у стеныВ приятном виде там мужскому взору,Другая свешена с софы долой,Покрыта несколько кафтанною полой,А руки у нее без всякого разбору.Одна без действия, друга ж ея рукаБыла уж далека,И в ней она тогда имелаПриятную часть тела.Уборщик без чинов подле ея сиделИ неучтиво всю раздел.Его рука у ней под юбкою гуляла,Тем в сладость Госпожу влекла.Прохладна влажность у нея текла,Но и опять ей ту приятность обновляла,Вот их картина дел.Уборщик мнил тогда, что нет ни в чем препятства,И только лишь взойти хотелНа верх всего приятства,Как барыня к себе вдруг няньку позвалаИ тем намеренье его перервала.К ним нянюшка вошла,Уборщик отскочил тогда к окошку,А барыня дала погладить няньке кошку,Приказывала ей себя не покидать.С уборщиком одним, он скуку ей наносит,Что невозможного у ней он просит,А ей того ему не можно дать,Тут будто не могла та нянька отгадатьИ стала говорить о дорогом и нужном:О перстнях, о часах, о перлице жемчужном,А барыня твердит, ах, нянька, все не то,Мне плюнуть тысяч сто,А то всего дороже,А нянька о вещах тож да тоже,Тут барыня опять знак нянюшке дала,Оставить их одних, вон нянька побрела.Жестоко было то уборщику обидно,Велику перед ней он жалобу творитИ уж бесстыдноТогда ей говорит:— Сударыня моя, какая это шутка,В вас нет рассудка,Я не могу терпеть,Не мало дней от вас я мучусь без отрады,Я чувствую болезнь с великой мне надсады,Недолго от того и умереть.А барыня тому лишь только что смеяласьИ, отведя его к себе, с ним забавляласьОпять игрой такой,Держала все рукой.Уборщик, вышед из терпенья,Насилу говорит от многого мученья:— Что прибыли вам в том, понять я не могу! —Ответствует она, — французский это «gout».— Чорт это «gout» возьми, — уборщик отвечает,Что скоро от него и жив он быть не чает.Меж: этим на бочок боярыня леглаИ в виде перед ним другом совсем была,Как будто осердилась,Что к стенке от него лицом поворотилась.Середня ж тела часть,Где вся приятна сласть,На край подвинута была довольно.Уборщик своевольноПрелестное у ней все тело обнажил,Однако Госпожу он тем не раздражил,Она его рукам ни в чем не воспрещала,А к благосклонности прямой не допущалаИ не желала то обычно совершить.Уборщик от ее упорстваУж стал не без проворства,Стараясь как-нибудь свой пламень утушить.Его рука опять залезла к ней далеко,И палец и другой вместилися глубоко:Куда не может видеть око.Сей способ к счастию тогда ему служил,Меж теми пальцами он третий член вложил.На путь его поставилИ с осторожностью туда ж его поправил.А барыня тогоНе видит ничего,Но только слышит,От сладости она тогда пресильно дышит.Уборщик к делу тут прямому приступает,Он с торопливостью те пальцы вынимает,А член туда впускает,Но как он утомлен в тот час жестоко был,С боярыней играя,Не только не успел достигнуть дну он края,И части члена он, бедняжка, не вместил,Как сладость всю свою потоком испустил.Тут вставши Госпожа и молвила хоть грозно,Что дерзко с нею он отважился сшутить,Да так тому и быть,Раскаиваться поздно,И вместо чтоб к нему сурово ей смотреть,Велела дверь тогда покрепче запереть,Потом к порядочной звала его работе.А у негоИ от тогоБыла еще рубашка в поте.Так он тут Госпоже изволил доложить,Что ей не может тем так скоро услужить,Тут барыня ему сама уж угождала,С нетерпеливостью рукою ухватяИ нежа у него подобно как дитя.И шеколатом то бессильство награждала,В той слабости ему тотчас тем помогала.Тогда-то уж игра прямая потекла,Бесперестанно тут друг друга забавляли,Друг друга целовали.Понравился такой боярыне убор,И он с тех порНашел свои утехиИ тешил Госпожу без всякия помехи.
Беседа
