Евгений Абросимов - Стихи остаются в строю
1934
Земля
В раннем ожиданье и тревогеЭта предвесенняя земля —Мартовские черные дороги,Степи и худые тополя.Я ее тревогой заболею…Снова — в юность, вновь — через ярыПотянусь к суровым горам глея,К голосам шахтерской детворы.Там, как в сказке, сильными рукамиДостают огонь из глубины,Терриконы синими дымками,Как преданьями, окружены,Там взлетают клети с долгим пеньем,Словно из-за тысячи веков,И проносят люди нетерпеньеОткрывателей и смельчаков.Там я стукну — и откроет двериЖенщина, похожая на мать,Даст напиться, все, что ей доверю,Будет с полуслова понимать,Сапоги просушит и положитЛасковую руку на плечо…— Ну иди. Тебя земля тревожит,Ждет она и дышит горячо.И она тебя не успокоит,Истомит и будет снова звать —Все, что недостроено, — достроить,Все, что недосказано, — сказать…Лишь на миг застыну над разбегомВлажных изворотливых путей,Дальним ветром тянет, талым снегом,Теплой гарью юности моей.
1937
Город
Квартал горел — там шел смертельный бой,И дом наш бомбой вражеской расколот,Но все же, — как нас тянет этот город,Где мы впервые встретились с тобой!
Там почернели худенькие клены,Что мы растили, помнишь, у пруда,И заросли и опустели склоны, —Но все же, — как мы тянемся туда!
Пусть он в обломках, темен и изранен,У нас в сердцах он песнею живет,Всегда такой, как той весенней ранью,Очищенный от мелочных забот.
Он связан с нами сотнями примет,Нагорным парком, улицей Артема,Грозой врасплох, когда померкнет свет,И небо сразу вздрагивает громом.
И, обрывая цвет на васильках,Веселые, шальные ливни хлещут,Когда деревья под дождем трепещутДиковинными птицами в силках.
А после гроз от голоса грачей.От брызгов солнца праздничны дороги,Они с бугров бросаются под ноги —Одна другой просторней и звучней.
Какую выбрать? Нет, не выбирай,На каждой встретишь дружбу и участье…Теперь стервятник рвет его на части —Мой гордый край, мой непокорный край.
На тех дорогах падают друзья,Кто с пулей в сердце, кто с петлей на горле…Пришли враги, названья улиц стерли.Но выжечь их из памяти нельзя!
Дыши одним законом — кровь за кровь,Готовь расплату гордо и сурово,Сквозь все заслоны гневная любовьНас приведет к разрушенному крову.
Сквозь все преграды мы туда придемВ землянках жить и строить новый дом,Работать от рассвета до рассвета,Растить другие клены над прудомИ славить город песней недопетой.
И встанет он в проспектах и дворцах,Очищенным от горечи и дыма,Зеленым, ясным, шумным, ощутимым,Таким, как мы храним его в сердцах.
1941
Владимир Чугунов
Жажда
В тайге жара. Глубокий логГнилой испариной дымится.Идешь вперед — и нет дорог,И нет ручья, чтобы напиться.
Все кажется — журчит ручей,Раздвинув корень древней ели,Иголки низовых ветвей,Склонясь к ручью, оцепенели.
Над ним порхает мотылек,Букашки ползают по илу.Живой воды один глотокВливает в тело жизнь и силу.
Я так ищу любви твоей,Как ищут ключ у корня ели,Где иглы низовых ветвей,Склонясь к ручью, оцепенели.
Кукушка
Над головою пуля просвистела;Шальная иль придельная она?Но, как струна натянутая, пела,Пронизанная ею тишина.
Меня сегодня пуля миновала,Сердцебиенье успокоив мне,И тот же час в лесу закуковалаВеселая кукушка на сосне.
Хорошая народная примета:Нам жить столетья, пополам деляВсю ярость бурь и солнечного света,Все, чем богата русская земля.
15 апреля 1943 г.
После боя
Хорошо, товарищ, после боя,Выдыхая дым пороховой,Посмотреть на небо голубое —Облака плывут над головой…
И в затихшем орудийном гуле,Что в ушах моих еще звенит,Вся страна в почетном караулеНад убитым воином стоит.
10 мая 1943 г.
Перед атакой
Если я на поле ратном,Испустив предсмертный стон,Упаду в огне закатномВражьей пулею сражен;
Если ворон, словно в песне,Надо мною круг замкнет, —Я хочу, чтоб мой ровесникЧерез труп шагнул вперед.
Пусть ускорит он походкуСреди выжженной травы,Пропотевшую пилоткуНе снимая с головы.
И, зажав винтовку твердо,Отомстит за смерть мою,За страдания народаИ за родину свою!
Леонид Шершер
В день победы
Да будет веселым день нашей победы! Мы снова сойдемся в круг —Друг налево и друг направо, и прямо напротив друг.
Когда этот час неизбежный настанет, я встану, подняв стакан:— Не все здесь с нами. Одни убиты, лечат других от ран.
Но я от имени всех живущих и тех, кто погиб в бою,В слове простом, и взволнованном слове прославляю страну мою.
Что я скажу, как сумею найти я лучшие в мире слова!Я даже не крикну, а тихо скажу вам: — Да здравствует наша Москва!
Мы в окна посмотрим — увидим: снова звезды горят на Кремле,Весна начинается, пахнет весною по всей молодой земле,
Вот они, школы, где мы учились, сквер, куда шли гулять.Вокзалы, с которых мы провожали, зовут нас теперь встречать!
А если мне суждено в сраженье погибнуть до этого дня —Ты тогда поднимись со стаканом и это скажи за меня.
Сделайте все, что я не успею сделать в моей стране.А любимую пусть никто не целует, пусть помнит она обо мне!
Сны
Я не знаю, надо иль не надоСны свои рассказывать в стихах.Только возле города ГренадыЯ сегодня ночевал в горах.Я видал, как проходили грозы,Слышал, топали издалека,Проплывали верхом бомбовозы,Низом проплывали облака.После снов тяжелых, после боя,После гулких вздохов батарейНебо над Испанией такое,Как весной над родиной моей.Я хожу по улицам суровый,Сплю под дребезжанье гроз.В комнате моей шестиметровойЗапах пороха мадридского и розИз садов распахнутых Гренады,Не увядших на крутых ветрах…
Я не знаю, надо иль не надоСны свои рассказывать в стихах.
Если звездными ночами снится,Как расходятся во тьму пути,Значит сердцу дома не сидится,Значит сердцу хочется уйти.Но оно не скажет мне ни слова,Я пойму его по стуку сам —К опаленным подступам Кордовы,К астурийским рослым горнякамРвется сердце. Сквозь дожди и ветрыПуть его протянется, как нить……На пространстве в шесть квадратных метровРазве можно сердце уместить?Пусть выходит сердце, как победа,Как луна к раскрытому окну,К черноглазым девушкам Овьедо,Отстоявшим пулями весну.И они, уверенны и ловки,Проходя сквозь орудийный дым,Зарядят тяжелые винтовкиСердцем сокрушающим моим.
Ветер от винта
Как давно нам уже довелось фронтовые петлицыНеумелой рукой к гимнастерке своей пришивать,Золотые, привыкшие к синему, птицыПо защитному небу легко научились летать.Хоть клянусь не забыть — может, все позабуду на свете,Когда час вспоминать мне о прожитых днях подойдет,Не смогу лишь забыть я крутой и взволнованный ветерОт винта самолета, готового в дальний полет.
Не сумею забыть этот ветер тревожной дороги,Как летит он, взрываясь над самой моей головой,Как в испуге ложится трава молодая под ноги,И деревья со злостью качают зеленой листвой.Фронтовая судьба! Что есть чище и выше на свете!Ты живешь, ощущая всегда, как тебя обдаетБескорыстный, прямой, удивительной ясности ветерОт винта самолета, готового в дальний полет.
Тот, кто раз ощущал его сердцем своим и душою,Тот бескрылым не сможет ходить никогда по земле,Тот весь век называет своею счастливой звездоюПятикрылые звезды на синем, как небо, крыле.И куда б ни пошел ты — он всюду проникнет и встретит,Он могучей рукою тебя до конца поведет —Беспощадный, упрямый в своем наступлении ветерОт винта самолета, готового в дальний полет.
Ты поверь мне, что это не просто красивая фраза,Ты поверь, что я жить бы, пожалуй, на свете не мог,Если б знал, что сумею забыть до последнего часаВетер юности нашей, тревожных и дальних дорог.А когда я умру и меня повезут на лафете,Как при жизни, мне волосы грубой рукой шевельнетНенавидящий слезы и смерть презирающий ветерОт винта самолета, идущего в дальний полет.
Валентин Шульчев
