Симон Осиашвили - Мамины глаза
Все у нас будет в порядке
Давай закурим, друг нефтяник,Поговорим о том, о сем:К примеру, как домой нас тянетИ как далек бывает дом.
О том, как иногда охотаЗабыть, что есть на свете нефть —И с нею жизнь в трубу уходит,Ну а другой, наверно, нет.
Но мы счастливей всех на свете,Когда на новой буровойПо пояс пляшем в первой нефти —Веселой, черной, молодой!
И все у нас будет в порядке,Покуда мы помним с тобой:У нефти не женский характер,У нефти характер мужской.
Северное счастье
Под тихой северной звездойДымок рыбачий вьется,А в небе месяц золотойПечалится о солнце.
Костер забытый догорел,Седым покрылся пеплом —И парень девушку согрелСвоей любовью крепкой.
Земля укуталась в снегаИ теплой ждет погоды —А северная ночь долга,Как песнь оленевода.
И парню с девушкой своейНе хочется прощаться —И он колечко дарит ейНа северное счастье.
Северное счастьеЖдет их очень скоро —На рогах олениИм несут рассвет.
Северное счастье —Быть навек с Печорой,И для них другогоСчастья в жизни нет.
И вот уже из темных тучРассвет весенний вышел,И зацепился солнца лучЗа нефтяную вышку.
По тундре ветер загулялИ облака гоняет,А парень девушку обнялИ к сердцу прижимает.
Ставрополье
Александру Добронравову
Какое небо по ночам над Ставропольем!Как лунным светом умывается земля!..И воздух травами медовыми наполнен,И звезд на небе – как колосьев на полях.
И я сегодня только о хорошем вспомню,И под рубахою согреет душу крест…Я счастлив тем, что Ставрополье есть на свете,И тем, что жизнь моя случилась здесь!
Я так давно люблю святую землю этуИ верстовые все прошел ее столбы —И голубой поток мечты моей заветнойС ней переплелся, словно линия судьбы.
Пусть годы тают в небе, как степные птицы, —Не остановишь их и не воротишь вспять —Случалось многое и многое случится,Но Ставрополья у меня им не отнять!
Его величество вино
Над маленькой Молдовою большое солнце светитИ небу улыбается днестровский виноград —Там Кишинев вечерний вас теплом своим приветитИ угостить своим вином сердечно будет рад.
И ваша жизнь, как маятник, к хорошему качнется,И загорится яркий свет, где было так темно, —Душа монаха чистая в букет вина вплетется,И станет вечер радостным и легким, как вино.
Да здравствует его Величество вино! Пусть царствует оно, Не ведая преград. Да здравствует его Величество вино, Волшебный сумасброд — Молдавский виноград!
Возьмемся за руки, славяне!
Как хорошо быть рядом со своимиИ говорить похожими словами,Пускай мы разные, но все мы носим имяКрасивое и гордое «славяне».
Как хорошо, что нас на свете много,И об одном и том же наши песни!Пускай у каждого из нас своя дорога,Но мы всегда сердцами будем вместе.
Возьмемся за руки, славяне, —И наше солнце не погаснет,Возьмемся за руки, славяне, —И будет вечным этот праздник!
Как хороши славянские девчатаВ объятиях парней своих плечистых —Гуляют свадьбы на Балканах и в Карпатах,От Волги до Дуная и до Вислы.
Так сохраним же красоту и силу,Что нам достались от былых столетий,Чтоб восхищались все соседи взглядом синим,Который мы подарим нашим детям.
Мне снится Россия
Тамаре Гвердцители
Мое южное сердце московский снежок растопило —И в озябшей душе моей вновь воцарилась весна,Этот город теперь я как дом свой родной полюбила,И когда я не здесь, он ко мне возвращается в снах.
Мне снится Россия, мне снится Москва,Пускай далеко ты, но как ты близка!..Уходят сомненья и боль у виска —Мне снится Россия, мне снится Москва…
Здесь друзей моих милых улыбки меня согревают,И я тоже стараюсь всех вас, как умею, согреть…Я похожа на птиц, что по белому свету летают,Но домой возвращаются главную песню пропеть.
«Опять Куры гортанный говор…»
Опять Куры гортанный говормне снился.Снова речь отцая понимал,и в окна билсяневедомых растений цвет,и восседал угрюмый дед,как изваянье, у крыльцадавно заброшенного дома —но небо, тяжелей свинца,опять решало по-другому,и все смывал великий дождь,и стыдно было просыпатьсяи, унимая пальцев дрожь,поспешно за перо хвататься,чтобы развеять горький сон,забыть гортанный тяжкий стон —дед не узнать меня грозился…Здесь, в беспощадной тишине,иной язык доступен мнеи лишь молчанье – по-грузински.
Уносит нас теченье дней
Когда в 1990 году в концертном зале «Россия» состоялся мой первый творческий вечер и я впервые вышел к зрителям, публика была удивлена, что много не самых плохих песен написал еще довольно молодой человек, мне было тридцать семь – почему-то люди считали, что я должен быть как минимум седовлас и морщинист. Помнится, я тогда отшутился известной фразой, что молодость – это недостаток, который с годами проходит. И на своем творческом вечере в Государственном Кремлевском дворце, приуроченном к моему пятидесятилетию, я с сожалением констатировал, что этот недостаток мной, увы, преодолен. Теперь я и седовлас в достаточной мере, и некоторым образом морщинист. Раньше я мог сочинять в любых условиях: гуляя, в метро, на пляже – теперь у меня получается только дома. И пешком я ходить совсем разучился – могу только за границей почему-то. Да и кота моего, которого, казалось, совсем недавно я подобрал в подъезде и назвал Кукой (в честь жены Добрынина, потому что он своего попугая в мою честь окрестил Симой), уже давно нет. Когда Куки не стало, а прожил он почти семнадцать лет, мне было очень плохо, потому что у нас с ним были удивительные отношения. Когда я, сидя на диване с гитарой, чего-то мурлыкал, он обязательно был рядом и очень внимательно слушал, иногда ударяя лапой по струнам. Поэтому я считал его своим соавтором. Ну уж во всяком случае критиком, потому что иной раз он бил не по струнам, а по мне, если его что-то не устраивало – в словах или в музыке, наверно. Лишившись такого соавтора и критика, я долго не находил себе места, пока не решил организовать реинкарнацию моего кота – завести нового, который стал бы клоном ушедшего. И я подобрал на улице внешне очень похожего котенка, и назвал его, естественно, Кукой, но, увы, на этом повторение и закончилось – песен Кука-второй со мной не пишет. И вообще мало мной интересуется. Может, поэтому я писать стал меньше, но, думаю, дело в календаре – он неумолим.
Раньше я жил только вперед, а теперь все больше воспоминаниями – а ведь еще совсем недавно я не задумывался о прошлом, меня интересовал только сегодняшний и завтрашний день. И в этом прошлом остались многие дорогие мне люди, о которых я буду помнить всегда… Иногда становится очень горько, что жизнь тает, как лед в бокале, и осталось не так уже много глотков – но все равно, я опять с нетерпением жду весны, хотя понимаю, что каждая новая весна это минус один год жизни. И охватывает тогда неудержимая и непонятная радость просто от того, что я еще живу и все в моей жизни еще происходит, и бог с ним, с календарем, который худеет и худеет с каждым днем на странной диете под названием время… Именно в такой момент была написана песня «Мой поезд еще не ушел», которую очень точно и пронзительно исполнил Коля Караченцов, как будто предвидя испытания, выпавшие ему совсем через небольшое время… Слава богу, стихи оказались пророческими – поезд Николая еще не ушел. А время, проведенное в студии с этим замечательным артистом во время записи песни, и последовавшее за этим застолье я вспоминаю с нежностью. Коля отменил гастроли и пришел на мой юбилейный концерт 2002 года в Кремль, хотя мы с ним не такие близкие товарищи и в его репертуаре всего две мои песни – не каждый артист так поступил бы, поверьте мне. Наверно, потому что Караченцов – человек театра, а не шоу-бизнеса.
По-хорошему удивил меня Володя Винокур, который опять же на моем юбилейном творческом вечере решился выйти на сцену Кремлевского дворца не в привычном для себя юмористическом амплуа, а с серьезной песней «Отец». Видимо, Владимира действительно тронула эта песня, раз он, артист другого жанра, решил записать ее и снял клип. Он и еще Алик Достман, руководитель Культурного фонда «Артес», когда мы вместе сидели за столом, говорили, что это – о них и их отцах. А я писал о себе и о своем…
