«Может, я не доживу…» - Геннадий Фёдорович Шпаликов
– Голодная, голодная! – обрадовалась тетка поддержке. – Ее сколько ни корми, она все равно голодная!
– Голодная. – Колька задумался. – Ну ладно, раба божья. А колоться все же надо, – сказал он Володе. – На всякий случай.
К ним подошел человек с портфелем, солидный, хорошо одетый.
– Продается? – Человек показал на собаку.
– Меняется, – сказал Колька.
– Паспорт есть? – спросил человек.
– У нее медали есть, – робко сказала тетка.
– Это ничего не значит, – категорически сказал человек. – Если у человека медали или даже ордена, что, ему паспорта не надо? На что меняется?
– Да нет, – сказал Володя. – Просто она меня укусила.
– Понятно, – сказал человек. – Вас – в больницу. – Он показал на Володю. – Собаку – в живодерку, хозяйку – под суд. – И пошел, довольный своим мудрым решением.
Нескладный парень в майке натирал полы в небольшом, еще пустом кафе со стеклянными стенами. Столики были сдвинуты, а на проигрывателе вертелась пластинка с уроком английского языка.
Парень старательно тер пол и одновременно слушал эту полезную долгоиграющую пластинку.
Колька и Володя шли мимо.
– Сколько лет этот язык в школе изучал – ни одного слова не понимаю, – усмехнулся Володя.
– Ну, я пришел, – сказал Колька, – а тебе – первый переулок направо. Гуд бай.
– Спасибо, – сказал Володя.
– Будь здоров. – Колька скрылся в подъезде напротив, а Володя пошел по переулку.
Грузовик подвез тележку с квасом. И водитель с продавщицей открепляли ее.
– Не читай во время еды – вредно, – сказала Колькина сестра, поставив на стол кипящий чайник.
Колька сидел за столом в одних трусах, ел, уткнувшись в газету. Он даже не поднял глаз. Тогда сестра выхватила у него газету и ушла в другую комнату.
Урок английского языка, записанный на пластинку, гремел над переулком. Колька зевнул и встал.
– Эй! – Он высунулся в окно. – Сними пластинку!
Парень вышел из кафе. Он не понимал, чего от него хочет Колька.
– Пластинку сними!
Парень кивнул, понял, значит. Пошел, снял.
– Мне спать надо – мешает! – крикнул Колька. – Ты что, потише не можешь пустить?
– Если тихо, до меня не доходит. Отвлекаюсь, – объяснил парень.
– А ты не отвлекайся! – сказал Колька и заметил…
…Володю, идущего обратно по переулку с чемоданом в руке.
– Здорово, давно не виделись! – почему-то обрадовался Колька. – Чего так скоро?
– Никого дома нет. Они, оказывается, в другой город переехали.
Володя остановился:
– Можно мне у тебя до вечера чемодан оставить? Неохота таскаться.
– Давай, – сказал Колька и отошел от окна.
За квасом уже выстроилась длиннющая очередь с бидонами в руках.
– Есть будешь? – спрашивала Колькина мать стоящего посреди комнаты Володю.
– Спасибо. Я уже… У вас иголки с ниткой не найдется? – Володя вспомнил о порванных брюках.
– Катя! – позвала Колькина мать. – Дай иголку с нитками. – И вышла.
– Кому тут иголка понадобилась? – выглянула из соседней комнаты Колькина сестра.
– Мне, – сказал Володя. – Здравствуйте.
– Познакомься, моя сестра, – сказал Колька. – Двенадцать сантиметров – и мастер спорта.
– Что? – не понял Володя.
– Если бы она на двенадцать сантиметров подросла, перепрыгнул через нее и – мастер спорта. А так только первый разряд.
– Идиот, – сказала Катя. – Ну, приведешь Ванечку из детского сада – зашью брюки твоему приятелю.
– Ладно, – согласился Колька.
– Давайте, – сказала Катя Володе, – зашью, так и быть.
Володя стоял в нерешительности.
– Давай быстрей, а то я на работу опаздываю.
– Снимай, – сказал Колька. – Снимай, раз предлагают.
– Я не смотрю. – Катя закрыла дверь.
Володя снял штаны и протянул их за дверь. Он стоял посреди комнаты в трусах.
– Садись, – сказала вошедшая Колькина мать. – Чего стоишь?
Володя сел у стеночки.
– Нельзя быть таким эгоистом, – сказала Колькина мать. – Если договорились мыть посуду по очереди, то выполняй без разговоров.
– А я что, отказываюсь? – сказал Колька. – Я просто устал.
– Мы все работаем, – сказала мать.
– Человек всю ночь не спал, а его еще пилят. Может быть, чаю выпьешь? – спросил он у Володи.
– Нет, спасибо. – Володя снова отказался. – Хотите, я посуду вымою? – неожиданно предложил он.
– Этого еще не хватало! – возмутилась мать. – Вот видишь! – сказала она Кольке.
– Ты надолго приехал? – спросил Володю Колька.
– Нет, сегодня уезжаю.
– Значит, так, – сказала Колькина мать, – вымоешь посуду, приведешь Ваню из сада, ну и, если бабушка чего попросит, сбегаешь – она себя плохо чувствует.
– Ладно, – согласился Колька. – Ты иди, а то опоздаешь.
– Ну, я пошла.
– До свидания. – Володя приподнялся со стула.
Колька собрал со стола крошки, вышел на балкон, высыпал их в кормушку для голубей.
– Как мне отсюда в Третьяковку добраться? – спросил его из дверей Володя.
– Четвертым троллейбусом, – сказал Колька. – Иди сюда, – позвал он Володю. – Вон в том доме, – Колька показал Володе маленький, утопающий в зелени особнячок, – когда-то жил Пушкин.
– А теперь кто?
– Теперь родственники. Правнук, например. За «Торпедо» края играет.
Колька свистнул, и в окне особнячка тотчас показалась кудлатая голова заспанного парня.
– Чего? – спросил правнук.
– Как нога? Что говорят? – спросил Колька.
– Мениск подозревают. – Правнук зевнул и скрылся в окне.
Квартира Кольки была старая, высокие окна, высокие потолки. На стене висели фотографии и рисунки с гипса. Рисунки не баловали разнообразием сюжетов: на них был изображен один и тот же гипсовый лепесток. А сам оригинал стоял в углу на тумбочке рядом с подрамником.
– Твой? – спросил Володя.
– Угу. – Колька убирал со стола посуду.
– Меня можешь нарисовать?
– Нет, – сказал Колька.
– Только лист, значит.
– Его на экзаменах рисуют.
– Где?
– В Строительном.
Володя остановился у старой, наклеенной на твердый картон фотографии.
Пять ребят и одна девочка помладше смотрели прямо перед собой, серьезно, неулыбчиво.
– Здравствуй, сынок.
Володя оглянулся.
Рядом с ним стояла бабушка Кольки, маленькая, седые волосы гладко причесаны.
– Здравствуйте. Это ваши дети? – спросил Володя.
– Мои, – сказала бабушка. – Это Надя.
Она водила пальцем по фотографии, голос у нее был ласковый, спокойный.
– Миша – Коленькин папа. А это Алеша, Сеня, Ваня, Витя… Их всех на войне поубивали… А я вот живу…
– Ну что ты, бабушка, – сказал Колька.
– Много ребят было, – продолжала бабушка. – Сошью рубашку – первым Сенечка носит, потом Ваня, потом Леша, потом Витя, а последним Миша донашивал, а он ничего, не обижался: у него нога зато всегда большая. Ему сапоги сразу после Сенечки доставались. – Бабушка улыбнулась.
Колька встал и высунулся в окно.
– Эй! – крикнул он парню в кафе. – Выключи музыку! Или ты уже по-русски не понимаешь?
Парень перестал натирать пол и послушно выключил проигрыватель.
Колька лежал на кушетке, укрывшись простыней. На улице было шумно, и он спрятал голову под подушку…
Кафе напротив Колькиного дома было уже заполнено, и даже у входа толпилось несколько человек.
Грузовик
