Николай Некрасов - Том 3. Стихотворения 1866-1877
(18 июля 1874)
На покосе*
Из «Записной книжки»Сын с отцом косили поле,Дед траву сушил.«Десять лет, как вы на воле,Что же, братцы, хорошо ли?» —Я у них спросил.
«Заживили поясницы», —Отвечал отец.«Кабы больше нам землицы, —Молвил молодец, —
За царя бы я прилежноГоспода молил».— «Неуежно, да улежно», —Дедушка решил…
(5 августа 1874)
Поэту*
Памяти Шиллера
И доблести?.. Век «крови и меча»!На трон земли ты посадил банкира,Провозгласил героем палача…
Толпа гласит: «Певцы не нужны веку!»И нет певцов… Замолкло божество…О, кто ж теперь напомнит человекуВысокое призвание его?..
Прости слепцам, художник вдохновенный,И возвратись!.. Волшебный факел свой,Погашенный рукою дерзновенной,Вновь засвети над гибнущей толпой!
Вооружись небесными громами!Наш падший дух взнеси на высоту,Чтоб человек не мертвыми очамиМог созерцать добро и красоту…
Казни корысть, убийство, святотатство!Сорви венцы с предательских голов,Увлекших мир с пути любви и братства,Стяжанного усильями веков,
На путь вражды!.. В его дела и чувстваГармонию внести лишь можешь ты.В твоей груди, гонимый жрец искусства,Трон истины, любви и красоты.
(6 сентября 1874)
Литературная травля, или «Не в свои сани не садись»*
…О светские забавы!Пришлось вам поклониться,Литературной славыРешился я добиться.
Недолго думал думу,Достал два автографаИ вышел не без шумуНа путь библиографа.
Шекспировских творенийСоставил полный список,Без важных упущенийИ без больших описок.
Всего-то две ошибкиОткрыли журналисты,Как их умы ни гибки,Как перья ни речисты:
Какую-то «Заиру»Позднейшего поэтаЯ приписал Шекспиру,Да пропустил «Гамлета»,
Посыпались нападки.Я пробовал сначалаСвалить на опечатки,Но вышло толку мало.
Тогда я хвать брошюру!И тут остался с носом:На всю литературуСочли ее доносом!
Открыли перестрелку,В своих мансардах сидя,Попал я в переделку!Так заяц, пса увидя,
Потерянный метнетсяК тому, к другому краюИ разом попадетсяВо всю собачью стаю!..
Дней сто не прекращалиЖурнальной адской бани,И даже тех ругали,Кто мало сыпал брани!
Увы! в родную сферуС стыдом я возвратился;Испортил я карьеру,А славы не добился!..
М.Е. С<алтыко>ву*
О нашей родине унылойВ чужом краю не позабудьИ возвратись, собравшись с силой,На оный путь — журнальный путь…
На путь, где шагу мы не ступимБез сделок с совестью своей,Но где мы снисхожденье купимТрудом у мыслящих людей.
Трудом и бескорыстной целью…Да! будем лучше рисковать,Чем безопасному бездельюОстаток жизни отдавать.
Экспромт на лекции И.И. Кауфмана («В стране, где нет ни злата ни сребра…»)*
В стране, где нет ни злата на сребра,Речь об изъятии бумажекНе может принести добра,Но… жребий слушателей тяжек.
О.А. Петрову*
(в день 50-летнего юбилея)Умиляя сердце человека,Наслажденье чистое даря,Голос твой не умолкал полвека,Славен путь певца-богатыря.
Не слабей под игом лет преклонных.Тысячи и тысячи сердец,Любящих, глубоко умиленных,Благодарность шлют тебе, певец!
Воплощая русское искусствоВ звуках жизни, правды, красоты,Труд, любовь и творческое чувствоНа алтарь его приносишь ты…
1876
Автору «Анны Карениной»*
Толстой, ты доказал с терпеньем и талантом,Что женщине не следует «гулять»Ни с камер-юнкером, ни с флигель-адъютантом,Когда она жена и мать.
Как празднуют трусу*
Время-то есть, да писать нет возможности.Мысль убивающий страх:Не перейти бы границ осторожности —Голову держит в тисках!
Утром мы наше село посещали,Где я родился и взрос.Сердце, подвластное старой печали,Сжалось; в уме шевельнулся вопрос:
Новое время — свободы, движенья,Земства, железных путей.Что ж я не вижу следов обновленьяВ бедной отчизне моей?
Те же напевы, тоску наводящие,С детства знакомые нам,И о терпении новом молящиеТе же попы по церквам.
В жизни крестьянина, ныне свободного,Бедность, невежество, мрак.Где же ты, тайна довольства народного?Ворон в ответ мне прокаркал: «Дурак!»
Я обругал его грубо невежею.На телеграфную нитьОн пересел. «Не донос ли депешеюХочет в столицу пустить?»
Глупая мысль, но я, долго не думая,Метко прицелился. Выстрел гремит:Падает замертво птица угрюмая,Нить телеграфа дрожит…
(1870, апрель 1876)
К портрету *** («Твои права на славу очень хрупки…»)*
Твои права на славу очень хрупки,И если вычесть из заслугОшибки юности и поздних лет уступки, —Пиши пропало, милый друг.
З<и>не («Ты еще на жизнь имеешь право…»)*
Ты еще на жизнь имеешь право,Быстро я иду к закату дней.Я умру — моя померкнет слава,Не дивись — и не тужи о ней!
Знай, дитя: ей долгим, ярким светомНе гореть на имени моем, —Мне борьба мешала быть поэтом,Песни мне мешали быть бойцом.
Кто, служа великим целям века,Жизнь свою всецело отдаетНа борьбу за брата-человека,Только тот себя переживет…
(18 мая 1876)
«Скоро стану добычею тленья…»*
Скоро стану добычею тленья.Тяжело умирать, хорошо умереть;Ничьего не прошу сожаленья,Да и некому будет жалеть.
Я дворянскому нашему родуБлеска лирой своей не стяжал;Я настолько же чуждым народуУмираю, как жить начинал:.
Узы дружбы, союзов сердечных —Всё порвалось: мне с детства судьбаПосылала врагов долговечных,А друзей уносила борьба.
Песни вещие их не допеты,Пали жертвою злобы, изменВ цвете лет; на меня их портретыУкоризненно смотрят со стен.
«Угомонись, моя муза задорная…»*
Угомонись, моя муза задорная,Сил нет работать тебе.Родина милая, Русь святая, просторнаяВновь заплатила судьбе…
Похорони меня с честью, разбитогоНедугом тяжким и злым.Моего века, тревожно прожитого,Словом не вспомни лихим.
Верь, что во мне необъятно-безмернаяКрылась к народу любовьИ что застынет во мне теперь верная,Чистая, русская кровь.
Много, я знаю, найдется радетелей,Все обо мне прокричат,Жаль только, мало таких благодетелей,Что погрустят да смолчат.
Много истратят задора горячегоВсе над могилой моей.Родина милая, сына лежачегоБлагослови, а не бей!..
. . . . . . . . . . . . . . .. . . . . . . . . . . . . . .Как человека забудь меня — частного,Но как поэта — суди…
И не боюсь я суда того строгогоЧист пред тобою я, мать.В том лишь виновен, что многого, многогоЗдесь мне не дали сказать…
(сентябрь 1876)
