Евгений Долматовский - Товарищ мой

ПИСЬМА НОСЯТ В ПРОТИВОГАЗАХ...

Письма носят в противогазах,Их в атаку берут не зря.От любимых, от синеглазых,Ожидающих с ноября.

Это, правда, не по уставу,Но хранящие письма такНе нарушили нашу славуНа ветру штыковых атак.

Да, когда по буграм открытымПолверсты пройдет батальон,Собирают вещи убитых,Ищут маленький медальон.

Адрес части, кусочек жести,Пачка писем — из дома весть.И бойцы собираются вместе —Жизнь товарища перечесть,

Чтоб, в печали насупив брови,По-мужски, без слез, горевать,Там, где пролито много крови,Слезы незачем проливать.

Как мы раньше дружили мало,Стыдно вспомнить нам на войне.Если ты бы здесь побывала,Ты бы чаще писала мне.

ЗЕМЛЯ ОТ РАЗРЫВОВ ЧЕРНЫМ-ЧЕРНА...

Земля от разрывов черным-черна,Гранит красноват и гол,Как будто уже наступила веснаИ снег навсегда сошел.А мороз такой, что откроешь рот —И губы затянет лед.Варежку снимешь — мороз такой,Не шевельнуть рукой.Может быть, я и слов не найду,Чтоб рассказать о том,Как родившийся в двадцатом годуУмирает в сороковом.На связанных лыжах его привезлиВ окровавленный медсанбат.Могилу на склоне чужой землиВырыл ему снаряд.Товарища вынесший из-под огня,Склоняется политрук.А он говорит: «Не смотри на меня,Отвернись, прошу тебя, друг.Лицо мое болью искажено,В глазах у меня темно,А ты сейчас возвратишься в бойИ страданье возьмешь с собой».И политрук, закрыв глаза,Поцеловал бойцаИ ушел туда, где гремела гроза,Не повернув лица.

УТРАМИ СПУСКАЛИСЬ МЫ В ШАХТУ...

Утрами спускались мы в шахту. Бывало,В туннеле подпочвенный дождь моросил,Нас желтой упругой землей осыпало,За смену совсем выбивались из сил.От пота мокры потемневшие майки,Песок забивается в уши и в рот.Но девушки скажут: «Ребята, давайтеЕще поработаем                                на самолет!»

И мы оставались на смену вторую,Бесились отбойные молотки,И рвали мы яростно землю сырую,И тихо ползли нам навстречу пески.

...Я слышал над Выборгом рокот моторов,Видал, как от крыльев темнел небосклон.Их много летело. Не знаю, которыйИз нашей усталости был сотворен.

ВОСПОМИНАНИЕ О ТАЙПАЛЕЕН-ИОКИ

Я много видел рек — и узких и широких,Запомнится не каждая река.Но есть одна река — Тайпалеен-иоки,Она не широка, не глубока.А было перейти ее труднее,Чем жизнь прожить. Но нужно перейти!Когда понтоны навели, над неюСплошной огонь открылся на пути.Но люди шли — сурово, тихо, долго.И каждый думал: «Я еще живу».И волгарям не вспоминалась Волга.Здесь было только то, что наяву:Сквозь гром был слышен голос одинокийЗвал санитара раненый в потоке...Тяжелую волну несла в векаОдна, одна Тайпалеен-иоки —Холодная и быстрая река.

ВАРЕЖКИ

Может, в Колпине, может, в РязаниНе ложилися девушки спать —Много варежек теплых связали,Чтоб на фронт их в подарок послать.

Украшали их ниткой цветною —Славно спорился ласковый труд.Всё сидели порою ночноюИ гадали — кому попадут:

Может, летчику, может, саперу —Много есть у отчизны сынов, —Иль чумазому парню-шоферу,Иль кому из бесстрашных стрелков.

А девчонка одна боеваяНаписала из песни слова:«Мой товарищ! Тебя я не знаю,Но любовь в моем сердце жива».

И записку свою положилаВ палец варежки правой она.Много варежек послано былоВ те края, где метель и война.

Получил командир батареиЭти беличьи пуховички,Что так нежно, так ласково греют,Как пожатие женской руки.

Там лежала записка простая,И бойцы прочитали слова:«Мой товарищ! Тебя я не знаю,Но любовь в моем сердце жива».

Командир эти варежки носит.В днях морозных, ночах боевыхПокрывает их инея проседь,Но тепло не уходит из них.

...Скоро, скоро одержим победу,Поезд тронется в светлую рань.Непременно тогда я заеду,Может, в Колпино, может, в Рязань.

Чтобы после военной разлукиНезнакомым спасибо сказатьИ пожать эти верные руки,Что так славно умеют вязать.

ШЕСТЬ ЧАСОВ ВЕЧЕРА

Войну мы не все понимали вначале.И перед отъездом, немного грустны,Друг другу мы встретиться обещалиВ шесть часов вечера после войны.Запомнив ту присказку хорошенько,Мы мчались, винтовку прижав к щеке,Сквозь вьюгу Карельского перешейкаНа известью крашенном грузовике.Шрапнель деревья ломает и ранит,Снарядом расколоты валуны.Мы здесь позабыли о том, что настанетШесть часов вечера после войны.Любое письмо в истертом конвертеМогло оказаться последним письмом.Мы все побывали так близко от смерти,Что кажется — вовсе теперь не умрем.Мороз был трескуч, и огонь был гневен.Ужели мы встретиться не должны,Сережа Диковский и Боря Левин,В шесть часов вечера после войны?Тот, кто пройдет по нашему следу,По минным полям, быть может, поймет.Какой ценой мы взяли победу,Преодолевая гранит и лед.И все же нам страшно и весело былоУ взорванной крепостной стены,И мы не заметили, как пробилоШесть часов вечера после войны.

ГРОЗА

Хоть и не все, но мы домой вернулись.Война окончена. Зима прошла.Опять хожу я вдоль широких улицПо волнам долгожданного тепла.

И вдруг по небу проползает рокот.Иль это пушек отдаленный гром?Сейчас по камню будет дождик цокатьИль вдалеке промчится эскадрон?

Никак не можем мы сдружиться с маем,Забыть зимы порядок боевой —Грозу за канонаду принимаемС тяжелою завесой дымовой.

Отучимся ль? А может быть, в июлеПо легкому жужжащему крылуПчелу мы будем принимать за пулю,Как принимали пулю за пчелу?

Так, значит, забывать еще не времяО днях войны?                         И, может быть, опятьНе дописав последних строк в поэме,Уеду (и тебе не привыкать!).

Когда на броневых автомобиляхВернемся мы, изъездив полземли,Не спрашивайте, скольких мы убили,Спросите раньше — скольких мы спасли.

СТИХИ ИЗ ФРОНТОВОЙ ГАЗЕТЫ

ЛЕЛЕКА

Середина двадцатого века,Полпланеты войною гремит.Вон летит вдоль дороги лелека,Украинская птица летит.

Что летишь ты за нашей колонной,Вдруг покинув гнездо на трубе?Или хаты в долине зеленойПоказались чужими тебе?

Перепахана танком пшеница,Разворочен снарядами шлях.Улетает печальная птица,Тихий мир унося на крылах.

Нет у нас ни покоя, ни дома,Маки в поле цветут не для нас.Лишь раскат орудийного громаДа к отходу тревожный приказ.

Птица счастья! Тебе непонятноОтступление наше! Ну что ж,Будет день, ты вернешься обратноИ разбитую хату найдешь.

Пусть вода станет красною в реках,Пусть сгорит наша юность в борьбе,Чтобы вновь прилетала лелекаИ свивала гнездо на трубе.

УКРАИНЕ МОЕЙ