Ты был мечтою моей хрустальною - Лариса Алексеевна Рубальская
Профессором любви тебя я назвала,
Была твоей студенткою прилежною.
Но как-то ты сказал,
чтоб больше не ждала,
И погасил глаза бездонно-нежные.
Я – как бабочка без крыльев
На цветке без лепестков.
И в глазах твоих застыли
Льдинки тех холодных слов.
Дни, когда мы вместе были,
Не оставили следов.
Только бабочка без крыльев
На цветке без лепестков.
Профессор, твой урок я помню наизусть.
И, горькими ошибками научена,
Я опытом своим с другими поделюсь
И буду жить надеждами на лучшее.
Но больше не смотрюсь так часто
в зеркала,
Там на губах дрожит улыбка жалкая.
У нас с тобой любовь недолгая была,
Была любовь недолгая, но жаркая.
Осиновый огонь
Огнем горит любовь,
Осиновым огнем,
Оранжевым огнем,
Осенним наважденьем.
Давай от вечных слов
Немного отдохнем,
Над пламенем осин
Дождя сопровожденье.
Осиновый огонь – причуда сентября,
Каприз последних дней
Сгорающего лета.
А если навсегда
Осины отгорят,
То ты прошедший дождь
Не обвиняй за это.
Невольница-любовь
В плену огня осин,
В плену у перемен,
Случайных, неизбежных.
Но ветер налетел,
Осины погасил,
И в пламени осин
Сгорела наша нежность.
Бессонница
Месяц выглянул над соснами
И за тучи закатился.
Сколько дней прошло с той осени,
Ты ни разу мне не снился.
Мне тебя увидеть хочется,
Только этому не сбыться,
Потому что в дверь бессонница
По ночам ко мне стучится.
А с утра заботы разные —
От тоски моей спасение.
Не любить я стала праздники
И субботы с воскресеньями.
Память временем укроется
И поможет мне забыться.
Потому что в дверь бессонница
По ночам ко мне стучится.
А с утра заботы разные —
От тоски моей спасение.
Не любить я стала праздники
И субботы с воскресеньями.
Память временем укроется
И поможет мне забыться.
Но пока еще бессонница
По ночам ко мне стучится.
Бессонница, бессонница, бессонница,
Печаль к тебе притронется у ночи
на краю.
Услышишь, как бессонница
Стучится в дверь твою.
Обломанная ветка
Где-то в сердце моем натянулась
И забилась в тревоге струна.
Снова память как будто очнулась
После долгого тяжкого сна.
Я звоню в твой неведомый вечер
Из далекого серого дня,
Упрекнуть мне тебя будет не в чем,
Если ты не узнаешь меня.
Я знаю – все проходит,
И эта боль пройдет,
Тревожить память, может, и не стоит.
Обломанная ветка весной не расцветет
И к осени не станет золотою.
Вздрогнул в трубке твой голос и замер,
Я дыханье ловлю в тишине.
Сколько дней этот номер был занят,
Сколько раз отвечал он не мне.
Больше так продолжаться не может,
Ни на что не надеясь, рискну,
И из осени серой, продрогшей
Позвоню в голубую весну.
Какое счастье!
Какое счастье быть с тобою в ссоре.
От всех забот взять отпуск дня на два,
Свободной птицей в голубом просторе
Парить, забыв обидные слова!
Какое счастье, на часы не глядя,
В кафе с подружкой кофе пить, болтать,
И на тебя эмоции не тратить,
И вообще тебя не вспоминать!
Какое счастье, как бывало раньше,
Поймать глазами чей-то взгляд в толпе,
И, замирая, ждать, что будет дальше,
И ничего не объяснять тебе!
Какое счастье, смазать чуть помаду
И на углу купить себе цветы.
Ревнуй, Отелло, так тебе и надо,
Все это сам себе устроил ты!
Какое счастье – сесть в троллейбус
поздний
И плыть неспешно улицей ночной,
И за окном увидеть в небе звезды,
И вдруг понять, как плохо быть одной!
Какое счастье поздно возвратиться,
Увидев свет, знать – дома кто-то есть,
И выйдешь ты, и скажешь —
хватит злиться,
Я так устал, дай что-нибудь поесть!
Ночная фиалка
Хочу забыть и не могу
Тот миг сгорающего лета,
Где на фиалковом лугу
Вдруг о любви сказала мне ты.
И был в глазах твоих испуг,
Качнулось небо с облаками.
И знал фиалок полный луг
О том, что было между нами.
Ночная фиалка, ночная фиалка,
Вся жизнь – череда расставаний
и встреч.
Ночная фиалка, ночная фиалка,
Тебя я сорвал, но не смог уберечь.
Смотрю ночами грустный сон
О фиолетовых фиалках.
Уже не сможет сбыться он,
И просыпаться утром жалко.
Хочу забыть и не могу,
Как ты меня в ту ночь любила.
Я от себя бегу, бегу,
Но убежать не хватит силы.
Огонь
За крышей месяц притаился, словно вор,
Хотел подслушать наш полночный
разговор.
А мы с тобой не говорили ни о чем,
Мы целовались и дышали горячо.
И, нарушая траекторию слегка,
