Первая книга Царств. Поэтическое прочтение - Валерий Белов

Отстанет от тебя, минует лихо,

Свидетелем мне этот саксаул,

Что самодержцем быть тебе великим.

Объединишь Израиль. Над тобой

Монотеизма водрузится знамя.

У Господа с Саулом вышел сбой

И мой отец о том прекрасно знает.

Недолго гнать ему своих коней,

Он сам коньки отбросит очень скоро.

Персоной первой станешь ты в стране,

А мне второю быть, твоей опорой».

И заключили меж собой завет

Пред лицем Господа они, как братья…

К Давиду у меня претензий нет,

А вот Ионафан, как есть — предатель.

Здесь загляну я чуточку вперёд,

От нетерпенья Библию листая –

Давид и вправду на престол взойдёт,

А вот Ионафан вторым не станет.

Погибнет он с отцом в бою одном,

Не быть ему впредь ни вторым, ни первым,

Бог по большому счёту тем концом

Двурушничеству даст оценку — скверно.

Пришли Зифии из пустыни Зиф

К Саулу, мол, Давид с его обозом,

Скотом, людьми, как первобытный скиф,

Несёт для экологии угрозу.

«Сам в недоступном месте на холме

Скрывается в лесу, координаты

Мы помним наизусть, скажи Ахмет…»

И кроки подтвердил зифий лохматый.

В карательный поход идёт Саул.

Как главаря всех бандформирований

Давида электрический ждёт стул.

Но здесь его спасли филистимляне,

Напали на Израиль как всегда.

Саул вернул войска пока не поздно.

Борьба за власть — не главная беда,

Когда из-за бугра идут угрозы.

Глава 24. Как Давид Саула не убил

От народа, что ему подгадил,

Из пустыни Зиф ушёл Давид,

В безопасных жил местах Ен-Гадди

Там, где при последнем камнепаде

Ротозей случайный был убит.

Царь Саул с войны вернулся вскоре,

Нападенье вражье отразив,

Зятя стал искать, послал дозоры,

А ему — Да он подался в горы,

Камни там тягает, как Сизиф.

Взял Саул три тысячи отборных

Из всего Израиля мужей,

Головные выдал им уборы

И — Вперёд! — по узким коридорам

Брать врага на верхнем этаже.

По горам, живут где только серны,

Шёл Саул, наткнулся на загон

Там овечий, рядом с ним пещера…

Камнепады действуют на нервы,

Воины снуют со всех сторон,

Чтоб Давида им поймать с поличным

И поднять мерзавца на копьё…

Царь уединиться место ищет

(Залежалая со склада пища,

Видно, дело сделала своё).

Для нужды зашёл Саул в пещеру.

Писсуары, ценник, что почём,

И старуха, злая как мегера.

Сталактиты действуют на нервы,

Словно это камень мочевой.

В глубине кого-то черти носят –

То Давид в укрытии с людьми…

Но Саул про то не в курсе вовсе,

Плащ военный с плеч небрежно сбросил

И повесил прям на сталагмит.

Гномы подземельные шептались,

Говоря Давиду: «Вот он шанс

Твой брутальный, для царя фатальный.

Садани ж Саулу капитально

Между глаз, пока он к нам анфас.

День настал сегодня, о котором

Говорил Господь — вот я предам

В твои руки лиходеев свору,

Сдам тебе злодеев без разбора

Всех, кому желаешь ты вреда».

Встал Давид и край одежды верхней

У Саула отчекрыжил вмиг.

Но увидев на плаще прореху,

Стало ему как-то не до смеха,

Вещи портить с детства не привык.

Передать Давида чувства сложно,

Лишь слова могу я повторить:

«Трогать мне царя — себе дороже,

Ведь не зря ж помазанник он Божий,

Чтобы взять так просто и убить.

В компетенции он только Бога,

И не нам судить его ваще…»

А Саул встал вышел на дорогу

И пошёл себе тропой пологой

С дыркою, прорезанной в плаще.

Выскочил Давид с пещеры пулей,

— Подожди — кричал царю вослед,

А догнавши в ноги пал к Саулу:

«Что речей ты слушаешь огульно,

Будто я тебе замыслил вред?

Только что с твоей большой нуждою

Был ты беззащитнее чем злак.

За твоей я прятался спиною

Со своею дикою ордою.

Целиком ты был в моих руках.

Да хранит Господь царя промежность.

Пощадил тебя я в этот миг,

В знак того, люблю тебя как нежно,

Лишь отрезал краешек одежды,

Что повесил ты на сталагмит.

На царя руки своей помпезной

Я не подниму, скорей на нож

Сам паду, нет, лучше брошусь в бездну…

Вот тебе кусок, что я отрезал,

Ты к плащу опять его пришьёшь.

Видишь ты, что нет во мне коварства,

Зла в руке, за пазухой камней,

Ни мздоимства нет, ни интриганства.

Что ж меня обрёк ты на мытарства

И желаешь, царь, души моей?

В заблужденьях мести безрассудной

Как меня ты грозно ни карай,

За грехи тебя лишь Бог осудит.

На тебе руки моей не будет,

Разве что одежды срежу край.

Беззаконие от беззаконных

В мир исходит, я же не берусь

Приговоры вешать беспардонно,

Ибо беззаконие бездонно

Там, где в судьях над орлами гусь.

Царь Израильский, кого ты вышел

Догонять? За кем, за мёртвым псом

Гонишься? Блохою никудышной?

Меж тобой и мной один Всевышний

Наше дело разберёт потом.

Что спасусь от рук твоих, я верю…»

Слушая Давида крик души,

Поначалу был Саул растерян,

Широту души его измерив,

Сам потом расплакался в тиши:

«Твой ли это голос, сын Давид мой?

Оказался ты правей царя –

За поступок мой неблаговидный

Не убил меня ты всем на диво,

Лишь слегка попортил мой наряд.

Кто врага, в момент уединенья

Отловив, отпустит в добрый путь,

А не будет бить до одуренья?»

(Вспомнил я, как Волю с наслажденьем

Вздумали в клозете парни вздуть.

Не Саул, конечно, мелковат он,

Этот Павел, даже не еврей.

Потому должно быть маловато

Пошляку навешали ребята,

А напрасно, надо бы полней).

Глава 25. Давид и Авегея

Самуил священник в Раме умер.

Был высокий он авторитет,

При царе Сауле в ихней Думе

Возглавлял Духовный комитет,

Что-то типа нашего Синода.

Волю Божью жрец тот сотворил –

При большом скоплении народа

Он Саула выдвинул в цари.

Оказался выбор тот поспешен.

С верой недобор был у царя,

Был к тому же он слегка помешен

И копьём швырялся почём зря.

Неврастеник, впавший в паранойю.

Что с таким диагнозом ловить?

И уже за царскою спиною

Вырос претендент его Давид.

Проявлял особое он рвенье.

В Раме с честью погребли жреца,

И Давид при этом погребенье

Отстоял молебен до конца

И пошёл в Фаран по