Александр Блок - Сборник стихов
6 июня 1910 – 27 февраля 1914
Последнее напутствие
Боль проходит понемногу,Не навек она дана.Есть конец мятежным стонам.Злую муку и тревогуПобеждает тишина.
Ты смежил больные вежды,Ты не ждешь – она вошла.Вот она – с хрустальным звономПреисполнила надежды,Светлым кругом обвела.
Слышишь ты сквозь боль мучений,Точно друг твой, старый друг,Тронул сердце нежной скрипкой?Точно легких сновиденийБыстрый рой домчался вдруг?
Это – легкий образ рая,Это – милая твоя.Ляг на смертный одр с улыбкой,Тихо грезить, замыкаяКруг постылый бытия.
Протянуться без желаний,Улыбнуться навсегда,Чтоб в последний раз проплылиМимо, сонно, как в тумане,Люди, зданья, города…
Чтобы звуки, чуть тревожаЛегкой музыкой земли,Прозвучали, потомилиНад последним миром ложаИ в иное увлекли…
Лесть, коварство, слава, злато —Мимо, мимо, навсегда…Человеческая тупость —Всё, что мучило когда-то,Забавляло иногда…
И опять – коварство, слава,Злато, лесть, всему венец –Человеческая глупость,Безысходна, величава,Бесконечна… Что ж, конец?
Нет… еще леса, поляны,И проселки, и шоссе,Наша русская дорога,Наши русские туманы,Наши шелесты в овсе…
А когда пройдет всё мимо,Чем тревожила земля,Та, кого любил ты много,Поведет рукой любимойВ Елисейские поля.
14 мая 1914
«Смычок запел. И облак душный…»
Смычок запел. И облак душныйНад нами встал. И соловьиПриснились нам. И стан послушныйСкользнул в объятия мои…Не соловей – то скрипка пела,Когда ж оборвалась струна,Кругом рыдала и звенела,Как в вешней роще, тишина…Как там, в рыдающие звукиВступала майская гроза…Пугливые сближались руки,И жгли смеженные глаза…
14 мая 1914
Королевна
Не было и нет во всей подлуннойБелоснежней плеч.Голос нежный, голос многострунный,Льстивая, смеющаяся речь.
Все певцы полночные напевыЕй слагают, ей.Шепчутся завистливые девыУ ее немых дверей.
Темный рыцарь, не подняв забрала,Жадно рвется в бой;То она его на смерть послалаБелоснежною рукой.
Но, когда одна, с холодной башниВсё глядит онаНа поля, леса, озера, пашниИз высокого окна.
И слеза сияет в нежном взоре,А вдали, вдалиХодят тучи, да алеют зори,Да летают журавли…
Да еще – души ее властитель,Тот, кто навсегдаПуть забыл в далекую обитель,—Не вернется никогда!
28 ноября 1908 – 16 мая 1914
«Ты жил один! Друзей ты не искал…»
Ты жил один! Друзей ты не искалИ не искал единоверцев.Ты острый нож безжалостно вонзалВ открытое для счастья сердце.
«Безумный друг! Ты мог бы счастлив быть!..»«Зачем? Средь бурного ненастьяМы, всё равно, не можем сохранитьНеумирающего счастья!»
26 августа 1914
Осенняя воля
Выхожу я в путь, открытый взорам,Ветер гнет упругие кусты,Битый камень лег по косогорам,Желтой глины скудные пласты.
Разгулялась осень в мокрых долах,Обнажила кладбища земли,Но густых рябин в проезжих селахКрасный цвет зареет издали.
Вот оно, мое веселье, пляшетИ звенит, звенит, в кустах пропав!И вдали, вдали призывно машетТвой узорный, твой цветной рукав.
Кто взманил меня на путь знакомый,Усмехнулся мне в окно тюрьмы?Или – каменным путем влекомыйНищий, распевающий псалмы?
Нет, иду я в путь никем не званый,И земля да будет мне легка!Буду слушать голос Руси пьяной,Отдыхать под крышей кабака.
Запою ли про свою удачу,Как я молодость сгубил в хмелю…Над печалью нив твоих заплачу,Твой простор навеки полюблю…
Много нас – свободных, юных, статных —Умирает, не любя…Приюти ты в далях необъятных!Как и жить и плакать без тебя!
Июль 1905, Рогачевское шоссе
Русь
Ты и во сне необычайна.Твоей одежды не коснусь.Дремлю – и за дремотой тайна,И в тайне – ты почиешь, Русь.
Русь, опоясана рекамиИ дебрями окружена,С болотами и журавлями,И с мутным взором колдуна,
Где разноликие народыИз края в край, из дола в долВедут ночные хороводыПод заревом горящих сел.
Где ведуны с ворожеямиЧаруют злаки на поляхИ ведьмы тешатся с чертямиВ дорожных снеговых столбах.
Где буйно заметает вьюгаДо крыши – утлое жилье,И девушка на злого другаПод снегом точит лезвее.
Где все пути и все распутьяЖивой клюкой измождены,И вихрь, свистящий в голых прутьях,Поет преданья старины…
Так – я узнал в моей дремотеСтраны родимой нищету,И в лоскутах ее лохмотийДуши скрываю наготу.
Тропу печальную, ночнуюЯ до погоста протоптал,И там, на кладбище ночуя,Подолгу песни распевал.
И сам не понял, не измерил,Кому я песни посвятил,В какого бога страстно верил,Какую девушку любил.
Живую душу укачала,Русь, на своих просторах ты,И вот – она не запятналаПервоначальной чистоты.
Дремлю – и за дремотой тайна,И в тайне почивает Русь.Она и в снах необычайна,Ее одежды не коснусь.
24 сентября 1906
Митинг
Он говорил умно и резко,И тусклые зрачкиМотали прямо и без блескаСлепые огоньки.
А снизу устремлялись взорыОт многих тысяч глаз,И он но чувствовал, что скороПробьет последний час.
Его движенья были верны,И голос был суров,И борода качалась мерноВ такт запыленных слов.
И серый, как ночные своды,Он знал всему предел.Цепями тягостной свободыУверенно гремел.
Но те, внизу, не понималиНи чисел, ни имен,И знаком долга и печалиНикто не заклеймен.
И тихий ропот поднял руку,И дрогнули огни.Пронесся шум, подобный звукуУпавшей головни.
Как будто свет из мрака брызнул,Как будто был намек…Толпа проснулась. Дико взвизгнулПронзительный свисток.
И в звоны стекол перебитыхВорвался стон глухой,И человек упал на плитыС разбитой головой.
Не знаю, кто ударом камняУбил его в толпе,И струйка крови, помню ясно,Осталась на столбе.
Еще свистки ломали воздух,И крик еще стоял,А он уж лег на вечный отдыхУ входа в шумный зал…
Но огонек блеснул у входа…Другие огоньки…И звонко брякнули у сводаВзведенные курки.
И промелькнуло в беглом свете,Как человек лежал,И как солдат ружье над мертвымНаперевес держал.
Черты лица бледней казалисьОт черной бороды,Солдаты, молча, собиралисьИ строились в ряды.
И в тишине, внезапно вставшей,Был светел круг лица,Был тихий ангел пролетавшийИ радость – без конца.
И были строги и спокойныОткрытые зрачки,Над ними вытянулись стройноБлестящие штыки.
Как будто, спрятанный у входаЗа черной пастью дул,Ночным дыханием свободыУверенно вздохнул.
10 октября 1905
«Я ухо приложил к земле…»
Я ухо приложил к земле.Я муки криком не нарушу.Ты слишком хриплым стоном душуБессмертную томишь во мгле!Эй, встань и загорись и жги!Эй, подними свой верный молот,Чтоб молнией живой расколотБыл мрак, где не видать ни зги!Ты роешься, подземный крот!Я слышу трудный, хриплый голос..Не медли. Помни: слабый колосПод их секирой упадет…Как зерна, злую землю ройИ выходи на свет. И ведай:За их случайною победойРоится сумрак гробовой.Лелей, пои, таи ту новь,Пройдет весна – над этой новью,Вспоенная твоею кровью,Созреет новая любовь.
3 июня 1907
«В голодной и больной неволе…»
В голодной и больной неволеИ день не в день, и год не в год.Когда же всколосится поле,Вздохнет униженный народ?
Что лето, шелестят во мраке,То выпрямляясь, то клонясьВсю ночь под тайным ветром, злаки:Пора цветенья началась.
Народ – венец земного цвета,Краса и радость всем цветам:Не миновать господня летаБлагоприятного – и нам.
15 февраля 1909
З. Гиппиус
